Под вопросительным взглядом армян «а раньше приходилось?» он развернул газету.
– О, тетушка постаралась, которая вдова Ерджаника. Гляди, Ангин, как подробно описана твоя одежда: накидка в стиле Оролча, желто-коричневый кушак, мягкие полусапожки, имитирующие шевиот, платок черный или коричневый. Я с тобой которые сутки, а смог бы указать только цвет одежды и что ноги – не босые.
– Она огорчена за мужа…
– Дело совсем в другом. Услышь меня. Перед тобой – не профессиональный боец и не разведчик, каким был мой отец. Он бы в первую очередь подумал о том, что за спиной и в тылу врага нельзя оставлять свидетелей.
– Он бы убил женщин?!
– Не обязательно. Скорее всего, отправил бы их в монастырь вместе с твоей мамой. Хотя, раз играют такие силы, монастырь – не слишком надежное убежище. Другого нет. Поэтому, господа соучастники в мокром деле, отныне мы на войне и не имеем права сдаться в плен.
– Стрелять в полицию? – недоверчиво промычал Мартик.
– Крайне нежелательно. Но при отсутствии другого выхода – да. Ладно, душегубы, смотрим, куда нас занесло. Итак, где-то рядом протекает река Мургаб с запрудой и электростанцией, что делает эту дыру пригодной для жилья. – Дмитрий рассмотрел последнюю полосу газеты, особо испещренную рекламой. – Ого, я не прав. Здесь какая-то древняя столица. Даже туристов возят. Цитадель Эрк-Кала, территория раннесредневековой селитьбы Гяур-Кала с руинами нескольких буддийских и христианских монастырей, городище Султан-Кала, мечети, медресе, мавзолеи.
– Предлагаешь экскурсию? – Мартик, раздосадованный тем, что его предложение отвергнуто даже без обсуждения, начал откровенно злиться.
– Нет, изучаю обстановку. Раз туристы, значит, должна быть какая-то минимальная инфраструктура. То бишь гостиницы. Сейчас истерия по розыску трех ассасинов взыграет по нарастающей, потом чуть успокоится, если наш след сочтут утерянным. Значит – новые документы, измененная внешность. Ангин превратится в мальчика. На время, конечно.
– Буду зваться Аперик. – Она попыталась пошутить перед переменой пола. – Это имя означает «братик».
– Какие документы добуду, так и будешь зваться. – Дмитрий поднялся. – Возвращаюсь на вокзал. Если через два часа не вернусь, считайте – со мной беда. Не пытайтесь выручать. Выбирайтесь сами.
– Как?!
– Не говорите мне, иначе выдам полиции при магическом допросе. Не скучайте!
Он обернулся за полтора часа. Ангин вскочила, схватила его за руки.
– Ты вернулся!
– Похоже, здесь витали сомнения. Оставим их на вашей совести. Документы не ахти, я подмыл их у большого семейства, направляющегося в Кызыл-Су. Надеюсь, пару дней они их не хватятся.
Ангин и Мартик раскрыли паспорта с красными обложками и золотыми полумесяцами.
– Они – граждане Западной Монголии? Их же задержат в порту!
– Барышня, вы истину глаголете. Но их неприятности рядом с нашими – мелочь. В общем, здесь какие-то особо целебные соли, семья Ахмад-оглы набиралась здоровья. Поживем недельку в другой гостинице. Ангин превратится в пожилую Ханум Ахмад. В мальчика пока рано, иначе придется посещать мужской туалет. У нее младший сын – неслух Шамиль. Во всем слушайся мамочку, понял? Иначе старший брат, это я – Сайфуддин, больно тебя накажет. Зато иностранный говор объясним. Вряд ли здесь монгольский акцент тюркского отличат от армянского. Мартик, плечо поджило?
– На мне всегда все быстро заживает.
– Ой ли, две пулевые дырки и огнестрельный перелом? Месяц отдай и не греши. Магия прихватила ранки, не более. До полного выздоровления дней десять. Я это к чему. Не могу менять твое лицо. Лечебная магия приводит организм к генетическому исходнику. Поэтому – легкий морок, дальше будешь сидеть и набираться сил в гостиничном номере. Ангин здорова, достаточно сильно состарить кожу лица.
– Нет! Ни за что! Лучше в тюрьму.
Дмитрий усмехнулся.
– Или в объятия к Мурзе Ашрафу. Учтите, я не мастер накладывать тонкие чары, подпитываемые вашей энергией. Поэтому накину легкий морок, он без меня долго не продержится.
Номера нашлись в гостинице «Баламургаб», расположенной на левом берегу Мургаба, на достаточном удалении от санатория, где лечились Ахмады. Ханум получила отдельный номер, «братья» – другой. В том номере мать этих братьев впервые увидела в зеркале свою личину, и Дмитрий почувствовал, что в мире есть места опаснее, нежели перед стволами бандитских автоматов.
– Ложись, младшенький. Посмотрю твои раны. Неделю будешь отлеживаться. В Самарканде ты понадобишься здоровым и, возможно, быстро бегающим. А я с Ханум иду на базар менять одежду. Мы слишком подробно описаны.
– Я с вами.
– Нет. На тебя я и так подберу. Ты чуть выше ростом, поуже в плечах. Ангин сама пусть покупает.
На рынке «сынок» чуть не схлопотал между глаз, когда упрекнул пожилую женщину в отсутствии вкуса.
– Вы слишком молодежные вещи смотрите, мама. Не забывайте, вам пятьдесят шесть.
– Я не надену на себя вдовий халат! – зло прошептала Ангин.
– Тогда сразу подбирай арестантский. И белые тапки на похороны. Я за тебя не буду воевать против армии, полиции и бандитов Кыргызстана.
Последняя фраза почему-то очень расстроила Ханум. Потом она взяла себя в руки, брезгливо примерила наряд пожилой бабы, слегка секонд-хенд, и согласилась. Покупка трех комплектов мужских вещей заняла втрое меньше времени.
На обратном пути он попытался ее успокоить.
– В Москве оденешься иначе. По-молодежному.
– Как проститутка?
– Это уж на твой выбор. Большинство у нас предпочитает моду верхнего мира. В том числе мусульманки.
– Ни за что.
– Твое дело. Я обязался вывезти вас отсюда. Дальше как хочешь.
– Смотрю – ты не рад, что с нами связался. Торопишься избавиться.
– Хлопот вы мне создали, не спорю. Но теперь вы – моя команда. А своих не бросают в беде. Это ясно?
– Яснее не бывает. Особенно когда я такая – столетняя старуха.
Дмитрий захохотал.
– Вот ты о чем. Ну, не скрою, молодая ты приятнее на вид. И твой отец завещал спасти именно дочь, о Мартике и Баграме даже не вспомнил.
– Он любил меня…
– Не сомневаюсь. Если ты намекаешь, что между нами возможны какие-то чувства и отношения, то запомни одну очень простую вещь – мы на войне и в тылу врага. Здесь только одно чувство, называется желанием выжить. Остальные вредны. Я говорил тебе об этом и повторю еще несколько раз, пока ты не сядешь в наш самолет.
Несмотря на погони, перестрелку, смерть отца, суровая реальность не вытеснила и не разрушила до конца мир девичьих иллюзий, строившийся годами. Поэтому она не удержалась от самого личного вопроса.
– В Москве у тебя есть девушка?
– Нет. Впрочем, есть женщина. – Дмитрий вспомнил Веронику, отчего чувствительная часть тела невольно шевельнулась. – Но это другое.
В гостинице он заставил соучастников перемерять купленное, включая мужскую маскировку для Ангин.
– К сожалению, уважаемая Ханум, мальчиком тебе не быть. Семенящая походка с легким покачиванием бедрами удивительно подходит педерасту, а в столице исламской страны таких забивают камнями. Поэтому не получается трансвестит-шоу. Остаешься бабушкой.
– Хоть в гостинице сними морок!
– Ляськи-масяськи!
– Что?!
– Любимое выражение отца, когда чародействовал. Понятия не имею, что оно значит. Итак, сидеть по номерам, не ходить даже друг к другу. Я в мечеть. Помощь Аллаха нам нужна как никогда.
Днем улицы Мерва пусты, несмотря на отсутствие жары. Без малого триста солнечных дней в году при минимуме осадков создают определенный жизненный ритм. А в храме много людей.
Он отмолил намаз, вкладывая в слова небывалую искренность. Действительно, только по воле Аллаха на его юные плечи легло такое испытание, и он с ним справляется, пусть против маленькой команды ополчится весь каганат.
Среди молящихся мусульман Дмитрий почувствовал невероятный энергетический резонанс. Сотни людей поклонялись Аллаху, покорялись Аллаху и любили Аллаха, всецело доверяя заповедям Пророка. Теплые ленты выскользнули из земли без малейшего усилия. Чувство признательности к Богу, ощущение единения с ним оказалось настолько сильным, что по лицу потекли слезы.