— А когда появились ты и Люсия, всадники поскакали дальше, верно?

— Да, мой господин. Они направлялись к военному лагерю римлян. Насколько я поняла, молодой вождь служит в легионе он офицер кавалерии.

— Он сказал тебе еще что-нибудь?

— Нет, но я сама попросила назвать мне его имя.

— И что же он ответил? — я с нетерпением смотрел на Ванду.

— Верцингеториг. Того молодого вождя звали Верцингеториг.

Я никогда прежде не слышал этого имени.

Вдруг мои мысли переключились на Кретоса.

— Скажи, Ванда, купец из Массилии, тот, который торгует вином, не появлялся здесь? Может быть, он спрашивал обо мне? — поинтересовался я нерешительно. Нигер Фабий утвердительно кивнул головой.

— Да, друид, Кретос не раз справлялся о тебе. Похоже, он в самом деле беспокоится. Твое здоровье ему небезразлично.

— И это все, что ты можешь мне сказать?

— Нет… Не все… Еще он… Как бы поточнее выразиться… Искал двух своих рабов. Купец из Массилии утверждал, будто пропали два самых лучших раба из тех, которыми он когда-либо владел.

— А как же, — пробормотал я, — те, что умерли, всегда оказываются самыми лучшими. Наверняка эти рабы говорили на трех языках, лучше всех управляли колесницей и могли превращать песок в чистое золото.

— Откуда тебе известны такие подробности об их выдающихся способностях? — усмехнулся Нигер Фабий.

Вот уж не повезло так не повезло. В ответ на шутку араба я лишь хлопнул ладонью по столу.

— Вы не знаете, что я подписал с Кретосом договор. Если он лишится рабов, которыми он разрешил мне воспользоваться той ночью, то я должен заплатить за каждого из них по девятьсот сестерциев!

— Но это же целых четыреста пятьдесят серебряных денариев! — возмутился Нигер Фабий.

— Что ж, — пробормотал я, скрипя зубами, — я в самом деле выбросил на ветер кучу денег. Сейчас остается только удивляться, куда смотрели мои покровители на небесах, когда я принял решение подписать договор с Кретосом.

Лицо Ванды вытянулось от страха и удивления. На тот момент моя возлюбленная являлась всем моим имуществом. Больше у меня ничего не было. Но я очень сильно сомневался в том, что купец из Массилии согласился бы купить у меня Ванду за девятьсот сестерциев. Если я нигде не смогу раздобыть денег, чтобы рассчитаться с Кретосом, то у меня не останется другого выхода — мне придется продать в рабство самого себя. Я был полностью в его власти, он мог сделать со мной все, что угодно. В очередной раз я спросил себя, куда смотрели мои боги-покровители?

— Скажи мне, сколько дней я проспал? Кельтская делегация уже переправлялась на этот берег, чтобы узнать ответ Цезаря?

— Ты спал шесть дней подряд, господин, — ответила Ванда. Ее голос был исполнен печали.

— Это значит, что завтра гельветы вновь должны прибыть в военный лагерь римлян для переговоров. Конечно, если Цезарь сдержит свое слово.

— Да, — ответил Нигер Фабий, — завтра проконсул должен раскрыть все карты. Я буквально сгораю от любопытства, ожидая дальнейшего развития событий. Каким же образом он собирается решить эту проблему?

— Имея под своим командованием более сорока тысяч солдат, он сможет без особого труда выпутаться из любой переделки.

Заметь, Корисиос, дополнительные легионы направляются сюда ускоренным маршем, — проворчал Нигер Фабий, обгладывая куриную косточку. Люсия уже стояла рядом с ним. Она положила ему на колено свою пасть, из которой капала слюна, и терпеливо ждала, когда хозяин шатра сжалится над ней и отдаст лакомый кусочек. Похоже, за последние несколько дней Нигер Фабий успел ее разбаловать.

— Она ни на шаг от тебя не отходила, Корисиос. Лишь через три дня, когда ты наконец выпил немного воды, Люсия стала обращать внимание на нас. Именно в тот момент мы поняли, что ты идешь на поправку.

На лице Ванды появилась грустная улыбка. Только сейчас я понял, как сильно она страдала все те дни, когда я лежал без сознания. А сейчас она наверняка проклинала судьбу, опасаясь что я буду вынужден продать ее Кретосу. Я улыбнулся, пытаясь убедить ее, что все не так уж плохо, хотя сам в это не верил.

— Люсия необычная собака, боги наделили ее умом, — с гордостью заявила Ванда, — поэтому она знала, что ее хозяин не умрет, а вскоре выздоровеет.

Нигер Фабий сдержанно улыбнулся. Он не хотел спорить с Вандой. Для него важнее всего был тот факт, что я остался жив. Я успел убедиться на собственном опыте, что гораздо легче рассказывать всем, будто ты друид, чем на самом деле быть друидом.

В шатер вошел Сильван.

— Приветствую вас, варвары, — пошутил он и, взглянув на меня, с довольной улыбкой заметил: — Насколько я понял, ты оказался не по зубам богу подземного царства! Он не смог тебя пережевать и просто выплюнул!

— Да, ты прав, Сильван, я недолго гостил на том свете. Меня отпустили и велели вернуться позже, так как мое время еще не настало. Кстати, той ночью я очень удивился, когда узнал от стражников-аллоброгов, что ты решил не дожидаться меня. Одного из моих рабов они нашпиговали стрелами, а я едва уцелел, прикрывшись его телом.

— На этих аллоброгов нет никакой управы! — наигранно возмутился офицер. — С них нельзя спускать глаз. Стоит потерять их из виду, как они тут же что-то натворят. Подумай только, несколько дней назад мы обнаружили на берегу реки обезглавленные тела трех солдат из четвертой когорты. Их головы насадили на колья, вбитые у самой воды.

— Похоже, кто-то решил принести жертву богам, — заметил я с невинным видом.

— Если бы у меня кто-нибудь спросил, кто это сделал, то я, ни мгновения не сомневаясь, ответил бы, что легионеров убили аллоброги!

Я лишь пожал плечами. Если честно, то я был очень доволен собой. Мне удалось до такой степени напугать командира отряда аллоброгов, что он выполнил все мои указания. Если Цезарь хочет завоевать Галлию, то для начала он должен повесить всех друидов.

— Но я пришел сюда не для того, чтобы рассказать вам эти новости. Авл Гирт и Гай Оппий беспокоятся о тебе. Похоже, твоя жизнь дорога им, поскольку они хотят, чтобы ты стал писарем в канцелярии Цезаря. Они велели спросить у тебя, согласен ли ты выполнять обязанности переводчика завтра, когда кельтская делегация прибудет в наш лагерь.

Я ответил:

— Да, Сильван, можешь передать им, что в назначенное время я буду у палатки Цезаря.

Вдруг мне в голову пришла мысль, которая показалась мне озарением свыше и помогла все расставить на свои места. Возможно, боги намеренно так поступили со мной, руководствуясь какими-то только им известными соображениями? Наверняка у них были на то веские причины.

Так всегда бывает с богами. Они решают, что должно с нами произойти, и подают нам знаки, а мы, простые смертные, разбиваем себе лбы, пытаясь понять, что же они имели в виду. Проще всего было бы предположить следующее: боги не хотели, чтобы я стал друидом. Но такое толкование происшедшего меня совсем не устраивало.

— У меня есть разговор и к тебе, Нигер Фабий, — сказал офицер.

— Присаживайся же, Сильван, будь моим гостем!

— Спасибо. Только представь себе: если Урсула повысят и назначат префектом лагеря, то у меня есть неплохие шансы стать в ближайшем будущем главным центурионом.

О да! Эта должность, наверное, будет стоить тебе целого состояния! — пошутил Нигер Фабий.

— Ты что, сомневаешься в моей смелости, араб? — со злостью прошипел Сильван. Если честно, то я не ожидал от него такой реакции на безобидную шутку купца.

— Нет, о смелейший из Сильванов, — рассмеялся Нигер Фабий. — В твоей смелости я не сомневаюсь. А вот в твоих финансовых возможностях… Тех пяти серебряных денариев, которые ты смог выманить у моего юного друга, тебе явно не хватит.

— Ты согласишься дать мне в долг определенную сумму? лицо офицера вдруг стало очень серьезным.

— Нет, — не задумываясь, ответил Нигер Фабий, — ни одному римлянину, находящемуся в Галлии, я не дам в долг даже одного сестерция. Слишком уж здесь неспокойно.