— Да, все это дело мне не очень приятно. Я имею в виду, если родственники против бракосочетания, то они сами должны позаботиться о том, чтобы эта свадьба не состоялась, разве не так?

Глория давно привыкла к подобным умозаключениям. Но предупреждение Жасмин позволило увидеть этого необычайно привлекательного молодого человека в истинном свете. Она ответила, как отвечала всегда:

— Я понимаю, что наши услуги на первый взгляд могут показаться несколько безнравственными. Знаете ли, наша задача заключается в том, чтобы обнаружить трещину в отношениях, которая, рано или поздно, приведет к разрыву.

В силу особенностей семейной жизни родители этого не видят. Идя наперекор близким, дети ищут такую любовь, какая порой пугает отца и мать. И тогда любые доводы, — подходят они друг другу или нет, превращаются в борьбу. И это не имеет никакого отношения к истинному вопросу: как долго сможет продлиться этот брак в будущем? Я вам скажу из личного опыта: настоящей любви никто и ничто не может помешать: она вечна.

— Но если я влюбился в свою невестку, то я должен быть настоящим мужчиной и завоевать ее сердце сам, — непринужденно заметил Фальк. — И если мне это не удастся, то я просто выйду из игры.

— Иногда невесте нужен совет третьего лица, чтобы увидеть свое настоящее счастье. Вы, как брат жениха, не можете ей этого дать.

— Что вы имеете в виду, говоря о совете?

Как и многие люди, которые не привыкли притворяться и лгать, Розеншток-младший спрятал свое лицо за кофейной чашкой и сделал глоток.

Глории были знакомы все эти уловки, и она без особого напряжения стала задавать вопросы, якобы относящиеся к делу.

— Прежде чем вы начнете знакомиться с нашими методами, я бы хотела более конкретно расспросить вас о вашем деле.

Фальк поставил чашку и нахмурил брови.

— Хорошо.

— Вы не будете возражать, если я кое-что запишу по ходу нашей беседы? — вежливо поинтересовалась Глория. — Мне потом легче будет представить всю картину полностью.

Она встала и взяла со стеклянного стола папку с зажимом и анкету. Сев напротив Фалька, Глория приступила к делу.

— Так, теперь я вас слушаю. Кто на ком хочет жениться?

Она делала записи, в то время как молодой человек, опершись о спинку кресла и уставившись на комнатную липу, быстро и многословно описывал довольно-таки запутанную историю своей семьи.

— А потом, — говорил он, — Северин привел эту Николь в дом. Мне она показалась сверхженщиной: длинные ноги, светлые волосы, жизнерадостность, прекрасные манеры и здравый ум. Конечно, она была для меня запретным плодом. Два года мы ходили вокруг да около, Николь и я. Но во время морской прогулки это наконец произошло. Николь предвидела такой оборот и призналась, что я ей нравлюсь, но, несмотря ни на что, она выйдет замуж за Северина. Это расчет разума: с Северином она всегда будет чувствовать себя уверенно. Я смирился с тем, что Николь выбрала моего брата. Тем более что женитьба — это действительно не для меня. Но несколько дней назад все изменилось.

— Каким образом?

Фальк Розеншток открыто посмотрел на нее.

— У нас появилась одна молодая особа. Ее зовут Жасмин Кандель.

— И что?

— Она старая школьная знакомая Николь…

Глория невольно напряглась.

— Она была девушкой Северина, пока не появилась Николь и не увела его у нее.

Глория, волнуясь, сглотнула, но это не помогло. Ей пришлось встать и сделать вид, что нужно заточить карандаш. Через некоторое время она снова села, любезно расспрашивая Фалька о событиях в его семье и уточняя некоторые детали.

— И как сильно удалось изменить положение?

— Жасмин все еще любит Северина, и, судя по всему, она в конце концов добьется того, что свадьбы не будет. Я боюсь, что Северина очень легко соблазнить.

— Вы боитесь?

— Нет, это просто выражение такое. Я не боюсь — я надеюсь.

Глория поднесла карандаш к папке.

— Тогда все, в общем-то, движется в нужном направлении. Что же мы еще можем сделать для вас?

— Вы правы. — Лицо Фалька расплылось в очаровательной улыбке. — Фрау Геран, вы, несомненно, правы. Боюсь, что у меня плохо получается лгать и лицемерить. Я уже знаю, что Жасмин Кандель приехала в Пеерхаген по вашему поручению. Думаю, что вы не станете этого отрицать.

Глория улыбнулась и отложила папку на журнальный столик.

— Если вы пришли сюда, чтобы выяснить именно этот факт, то не буду ничего отрицать.

Привлекательный молодой человек вновь улыбнулся. Глория не могла не согласиться с Николь, что этот мужчина мог легко вскружить голову.

— И, кроме того, — продолжал Розеншток-младший, — вы упоминали о каком-то электронном письме, которое, кстати, не имеет ко мне никакого отношения. Но это письмо побудило вас послать к нам вашу сотрудницу Жасмин Кандель.

Кто прислал вам это письмо?

— Секрет фирмы.

— Вы так легко не отделаетесь, фрау Геран. — Фальк Розеншток сидел, уперевшись локтями в колени, и пронзительно смотрел на нее своими черными глазами. Ему больше была по душе открытая война, чем ложь и увертки.

— Давайте перейдем к делу, господин Розеншток, — невозмутимо сказала Глория. — Мне известно, что ваша многоуважаемая мать управляет брачным агентством «Золотая Роза», которое хорошо известно в Берлине. Мне также рассказали, что последнее время у нее во время свадеб происходили нелепые случаи.

— Ах, тогда, возможно, вам только что звонил никакой не столяр, а… дайте угадаю: Жасмин Кандель.

— И вы теперь ищете крайних, — продолжала Глория, не обращая внимания на его замечания, полные иронии. —

Вы случайно вышли на нас. И теперь думаете, что мы…

— У меня больше доказательств, чем вы думаете, — перебил он ее, стараясь оставаться вежливым.

— Неужели? — с холодной любезностью спросила Глория. — И какие?

Молодой человек загадочно улыбнулся.

— А это останется пока моим секретом. Но Жасмин должна покинуть наш дом.

— Но ведь вы сами хотите, чтобы наше агентство помогло вам!

— Чепуха! Я должен признаться, что пришел к вам с мнимым договором. Таким образом я надеялся разузнать больше о ваших методах, чтобы заявить на ваше агентство в суд. Но вас предупредили. Тем не менее я уверяю вас, что располагаю достоверными доказательствами, чтобы заставить вас занервничать.

— Ну-ну, — спокойно произнесла Глория.

— А это значит, что вы должны быть готовы возместить нам ущерб.

Глория нахмурилась.

— И за что же?

— За обманутых клиентов моей матери, у которых не состоялись намеченные свадьбы. В общей сложности их было две за последних полгода. Я не говорю о событиях прошлого года. Мы возбудим дело по каждому отдельному случаю.

Знаете, если отношения, которые мы помогли завязать, как-то не ладятся и через некоторое время люди расходятся, то клиенты понимают, что мы свое дело все же выполнили. Но если невеста убегает от жениха во время торжественной церемонии или рвет отношения прямо перед свадьбой, то наши клиенты считают, что их обманули. Нас в свою очередь охраняет закон, но и судьи не всегда могут все просчитать. Есть люди, которые до сих пор воспринимают брачное агентство как учреждение, обеспечивающее девочек по вызову, и думают найти в договорах пункты, противоречащие морали, хотя на самом деле там все честно. Чтобы избежать такого рода гласности, моей матери приходится отказываться от денег.

— У вас что, общий бизнес с матерью?

— Я ее сын, и этим все сказано. Я могу быть опасным для вас. Знаете ли, я готов на все, если речь идет о моей матери.

Глория невольно рассмеялась. Она ничего не могла поделать с собой — этот симпатичный грубиян ей нравился.

— И я не думаю, что ваши действия в отношении граждан законны, — продолжал Фальк. — Но я легко представляю, как на такое агентство, как ваше, отреагировало бы общество. Работа интриганок одного берлинского агентства по разрыву отношений могла бы стать хорошей темой для воскресного приложения любой газеты. И вы сами прекрасно знаете, что за этим последует. Если что-нибудь подобное хоть раз промелькнет в газете, вы оглохнете от звонков радиорепортеров. Вами заинтересуется телевидение с предложениями на съемки, вас пригласят на ток-шоу, а «желтая пресса» будет пестреть заголовками типа: «Разлучницы не дремлют». А если какому-то политическому деятелю однажды довелось обратиться к вам за помощью, он будет вынужден подать в отставку.