И тогда она найдет выход, она подготовит Амадо, чтобы он сам отпустил ее.
ГЛАВА 22
На следующий день после Нового года Элизабет вместе с Амадо поехали в Сан-Франциско отвозить Фелицию в аэропорт. Она надеялась, что на обратном пути домой сможет поговорить с Амадо. Но когда они выезжали на автостраду, Амадо неожиданно предложил остаться на ночь в городе и сходить на какой-нибудь спектакль. Подумав, она поняла, что не может отказать ему. Она все еще надеялась найти компромисс, чтобы быть вместе с Майклом и не оставить Амадо в одиночестве.
Домой они вернулись поздно вечером в пятницу. А утром в субботу Элизабет наткнулась на Майкла на винном заводе. У него был встревоженный вид. Заметно было, что он провел бессонную ночь.
— Я больше не могу ждать, — негромко сказал он ей.
Это была не угроза, а констатация факта.
— Мне нужно еще совсем немного времени, — сказала она.
— Для чего? Каким образом «совсем немного времени» сможет что-либо изменить?
— Я пока точно не знаю.
Майкл уткнулся взглядом в пол.
— Элизабет, ты только дурачишь себя. Нельзя же ждать, что произойдет какое-то чудо.
В этот же вечер Элизабет с Амадо сидели в гостиной и смотрели по телевизору вечерние новости. Вошла Консуэла и пожелала им доброй ночи. Элизабет подождала, пока не услышала, что автомобиль Консуэлы выехал с подъездной дорожки, и только тогда сказала:
— Амадо, мне надо кое о чем с тобой поговорить.
Он повернулся и посмотрел на нее, и в его взгляде промелькнула короткая вспышка боли. Он с рассеянным видом провел рукой по груди.
— Ты хочешь, чтобы я выключил телевизор?
Выражение боли озадачило ее.
— Что-то не в порядке?
Он отмахнулся.
— Либо я старею и мой организм становится менее выносливым, либо Консуэла добавляет больше специй в свою стряпню, чем обычно.
— Завтра я ей скажу.
И в тот же миг она сообразила, каким неуместным будет выглядеть ее заявление об уходе. Но слово не воробей, и она уже не могла взять сказанного назад. Разговор начался совсем не так, как она планировала. Как же перейти от заботы о его здоровье к разводу?
— Извини, я выйду на минутку, — сказал он, вставая. — Думаю, мне надо принять что-нибудь желудочное, а не то снова не смогу уснуть всю ночь.
— А давно у тебя неприятности с желудком? — Когда же она перестала считать себя его женой? — Ты не показывался врачу?
— Он сказал, что все это возрастное, — короткая сардоническая улыбка приподняла уголок его губ. — Пока что я не нахожу никаких лекарств от старости.
Оставшись в одиночестве, Элизабет попыталась сосредоточиться на прогнозе погоды. Почему-то ей показалось правильным, что прогноз предвещал дождь. Она не могла представить себе, что будет покидать Амадо под сияющими лучами солнца.
После погоды пошли спортивные новости, а затем — какой-то сюжет о человеке, построившем дом из алюминиевых банок, которые он заполнял бетоном. А Амадо все не возвращался. Озабоченная его долгим отсутствием, Элизабет встала и отправилась искать его. Она обнаружила Амадо в его спальне, он лежал на постели, подложив под себя несколько подушек.
— Амадо? Что с тобой, как ты себя чувствуешь?
Он открыл глаза и попытался подняться, но это ему не удалось, и он снова улегся.
Элизабет подошла к нему. Лицо мужа было серым, на лбу и на верхней губе выступил пот. Где-то внутри у Элизабет зажурчали, лопаясь, пузырьки страха.
— В чем дело? Что с тобой происходит?
— Да ничего, — ответил он.
— Но я же не слепая. Я же вижу, что...
— Это пройдет. Всегда ведь проходит.
Он протянул к Элизабет руку, пытаясь успокоить ее.
— Что, черт возьми, ты этим хочешь сказать?
По мере того как она прислушивалась к его затрудненному дыханию, ее страх сменялся паникой.
— Иногда лекарство действует медленнее.
— А с каких пор ты принимаешь лекарство?
И внезапно она с удручающей ясностью вспомнила о той коробочке, внутри которой нашла пипетку. Ей бы следовало сообразить, что дело не в аллергии.
— Да это все сердце...
— Сердце?!
— Извини. Я не хотел, чтобы ты об этом узнала.
И вдруг ей все стало ясно, как будто она решила головоломку. Теперь многие вещи обретали смысл: дыхательные спазмы, которые он иногда испытывал, пытаясь приписать это тому, что не сделал зарядку, боли в груди, эти подушки на кровати... И даже его отчаянные попытки вернуть расположение дочерей.
— И давно ты узнал, что у тебя больное сердце? — спросила она.
— Спустя несколько месяцев после того, как мы поженились, — он отпустил руку Элизабет и знаком попросил ее присесть на постель рядом с собой. — Ты должна мне поверить: я бы не стал менять, вторгаться в твою жизнь, если бы знал о болезни.
Боясь потревожить его, Элизабет пересела на стул. Как бы с некоторым опозданием вспомнив об этом, она снова взяла его руку. Она совсем растерялась и решила выяснить, что же с ним происходит.
— А что говорят врачи?
— Ну, ты же знаешь, как ведут себя врачи. Их работа в том, чтобы...
— Ах, только не надо этого, Амадо. Не надо больше. Я имею право знать, что с тобой происходит. — В горле у нее застрял комок. — Черт подери, ведь ты мне муж!
— Элизабет, от медицинских терминов ты никакой информации не получишь. Это только слова, за которыми прячутся врачи когда должны сообщить тебе, что ты умираешь. Я скажу проще — мое сердце изнашивается и ничего нельзя сделать, чтобы остановить этот процесс.
— Ты не должен бороться в одиночку.
— Ну как же я мог, пообещав тебе, что все хорошее в моей жизни станет твоим, спустя несколько месяцев после свадьбы нарушить это обещание?
— Но ты же тогда не знал.
Она судорожно пыталась сосредоточиться. Амадо умирает? Да как же это может быть? Ведь он такой сильный, такой энергичный, полон жизни... Наклонившись, Элизабет прижала руку к его щеке.
— Только ты и поддерживаешь мою жизнь, Элизабет. Без тебя я бы давно сдался.
Эти слова сковали ее грудь железным обручем. Ей потребовалось усилие, чтобы перевести дух.
— Ты чересчур уж сильно доверяешь мне. У тебя же есть дочери, внучки и...
— И еще Майкл, Консуэла и сотня друзей, которые, конечно, будут опечалены, когда меня не станет, — закончил он. — Но никому из них не сравниться с тобой. — Он изогнул спину дугой, как бы пытаясь раздвинуть грудь, чтобы вдохнуть в легкие побольше воздуха. Спустя несколько секунд он снова расслабился. — Я прожил хорошую жизнь, Элизабет. Сожалею лишь о том, Что у нас остается мало времени. Оставить тебя — это самое трудное, что мне предстоит.
— Не надо так говорить.
Она не была готова услышать это спокойное признание.
— Мне следовало рассказать тебе, что сделало со мной это лекарство, — продолжал он. — А вместо этого я позволил тебе подумать, что у меня есть какие-то основания обвинять тебя, когда я перебрался из нашей спальни.
— Лекарство? А какое же оно имеет отношение к твоему переселению?
— Так из-за него я и не мог больше спать с тобой. Для некоторых мужчин это — один из побочных эффектов. К сожалению, я оказался в числе таковых. А тебе я не рассказывал потому, что не терял надежды на появление нового лекарства, которое я мог бы попробовать. Я надеялся со временем окрепнуть и опять стать настоящим мужем тебе.
У Элизабет закружилась голова. Ах, если бы только он рассказал ей! Вся их жизнь сложилась бы иначе.
— Я хочу, чтобы ты доверял мне.
— Элизабет, мое молчание никак не связано с недоверием. Я много раз думал об этом и в конце концов вынужден был посмотреть правде в глаза. Я боялся потерять тебя и верил, что, пока есть надежда, ты останешься со мной.
— Неужели ты думал, что я покину тебя в беде?
Этот вопрос и все, что он подразумевал, осторожно, но твердо закрывал дверцу, ведущую ее к Майклу. И осознание этого принесло Элизабет странное чувство успокоения.
