— Амадо, я больше не желаю откладывать. Наш брак, наша с тобой жизнь — это же очень важно, — она двинулась вокруг стола к своему обычному месту, напротив него, но потом передумала и села рядом с ним, придвинув стул еще ближе. — Я хочу, чтобы мы уехали вместе на этот уик-энд.
Он нахмурился и протянул руку к газете.
— Это невозможно, Элизабет. Есть некоторые...
— Ах, оставь, Амадо. Нет на свете ничего важнее нас с тобой.
— Извини, пожалуйста. В обычной ситуации я бы с тобой согласился, но господа, которые приедут в субботу повидаться со мной, — это старые друзья, я с ними познакомился в одной из поездок во Францию. Было бы немыслимой грубостью, если бы я не оказался здесь и не встретил бы их.
— Но ты не говорил мне, что ждешь гостей. А долго они здесь пробудут?
— Всего день. Это деловой визит.
— Ну, тогда поедем куда-нибудь на следующий уик-энд.
Он дотянулся до ее руки и слегка сжал ее.
— Ты же знаешь, как мы заняты в это время года.
— Амадо, я не желаю принимать от тебя никакого отказа.
Их взгляды встретились, и Элизабет увидела печаль в его глазах.
— Боюсь, на этот раз тебе придется его принять, — сказал он.
— Ну пожалуйста, а?
Она готова была расплакаться, ведь он вынудил ее выклянчивать возможность побыть рядом с ним.
В комнату вошла Консуэла с подносом. Амадо выпустил руку Элизабет и сказал ей:
— Поговорим об этом в другой раз.
— Как мы уже поговорили о твоем переезде из нашей комнаты?
Он посмотрел на нее строго и неодобрительно.
— Я же сказал: в другой раз.
— Доброе утро, — весело выпалила Консуэла. — Похоже, день будет жарким.
Она поставила поднос на стол и принялась за ними ухаживать. Элизабет резко встала из-за стола. При мысли о завтраке ее живот свело судорогами.
— Спасибо, Консуэла, но я не хочу есть.
— Но должны же вы хоть что-то съесть.
— Ну, может быть, попозже.
Консуэла посмотрела на Амадо.
— Неужели и вы не хотите есть?
Амадо развернул газету и положил ее рядом со своей тарелкой.
— Напротив. Сегодня я голоден как никогда.
Элизабет почувствовала, будто он ударил ее.
Август незаметно перешел в сентябрь, и Элизабет была рада, что вот-вот начнется подготовка к сбору урожая. Она ждала этого с нетерпением: дни, наполненные суматохой, работой помогли бы ей отвлечься от свалившейся на нее любви к самому близкому и самому доверенному другу ее мужа. Она много работала и при любой возможности уезжала в Сан-Франциско, если Майкл оставался в Сент-Хелене. А когда Майкл уезжал в Модесто, Элизабет не вылезала с винного завода в Сент-Хелене. Каждое утро она просыпалась с мыслью, что разлюбить так же легко, как и влюбиться. Так или иначе, она отыскала способ заглушить любовь к Майклу. Ей нужно время... ну и небольшая помощь Амадо.
Рекламная кампания, задуманная ею, оказалась куда масштабнее, чем ей хотелось бы. Стало трудно самой справляться с этой прорвой работы. Элизабет решила подключить агентства и провела переговоры с некоторыми из них. И в итоге она остановилась на главном сопернике «Смита и Нобла» — агентстве «Дж. П. Хоукинс и партнеры» из Сан-Франциско.
Она провела серию консультаций с несколькими работниками этого агентства. Но прошло довольно много времени, прежде чем она решила, что они вошли в курс дела, и рекламная кампания покатится по намеченной программе без ее постоянного участия. Она же хотела проводить побольше времени с Амадо, полная решимости наладить семейную жизнь.
Они с Майклом по-прежнему делили заботу о котятах. Когда оба были в городе, их «дежурства» были поочередными, если же кто-то из них находился в отъезде, то другой полностью брал уход за котятами на себя. Общались они записочками, когда возникала необходимость. Именно из одной такой записочки Элизабет и узнала, что Майкл нашел, куда пристроить котят, и что их новые владельцы заберут малышей к последней неделе сентября.
Умом она понимала, что рано или поздно настанет день, когда ей придется отдать котят, но как ни глупо, она расстроилась из-за этой утраты. Она даже решила уехать на эти дни в Сан-Франциско, но через два дня поняла, что ее усилия бесполезны, и отправилась домой.
В тот вечер, когда она вернулась, они столкнулись с Майклом, выезжавшим из поместья. Элизабет попросила его остановиться. Он развернул свой пикап рядом с ее автомобилем и опустил стекло окошка.
В горле Элизабет стоял комок, когда она спросила его:
— Их уже нет?
— Ты только что упустила последнего, — он положил руку вдоль открытого окна, сосредоточенно разглядывая что-то в отдалении. Спустя несколько секунд он добавил: — С Говардом возникла проблема. Он укусил женщину, которая пришла забрать его.
Что ж, ее это не удивило. Говард не из тех котов, которые легко смирятся с новым хозяином. Ему нужен человек с терпением альпиниста и чуткостью спортивного судьи из малой бейсбольной лиги.
— Да как же... — пробормотала она, — почему же...
Майкл встретил этот вопрос коротким пренебрежительным смешком.
— Она, видишь ли, имела наглость приласкать его.
— А он что, спал?
Майкл повернул голову и посмотрел на нее.
— Нет, Элизабет, он сидел на подлокотнике дивана.
Она не хотела знать, что произошло дальше, но не смогла удержаться от вопроса:
— И она поняла, в чем дело?
— А ты бы поняла?
— Но она не будет с ним жестокой?
— Нечего было уезжать в Сан-Франциско. Сама бы все объяснила этим людям, — он запустил руку в волосы, а потом положил ее на руль. — Извини. Ты измучилась, я вижу. Обещаю, что эта женщина не будет жестокой с Говардом.
— Но почему ты в этом уверен?
— Дело в том, что я не отдал его. Мы чересчур долго прожили с ним, Элизабет. У Говарда есть дом, — Майкл помолчал несколько секунд. — В общем, с учетом всего, я решил... черт подери, я же вполне могу оставить его у себя.
И в тот же миг слезы признательности обожгли ее глаза.
— Но все же, почему ты решил оставить его себе, Майкл? — спросила она.
Вопрос, конечно, дурацкий, неважно, почему он взял себе Говарда, важно, что взял.
— Да потому, что я идиот, — он опустил взгляд и сдержанно вздохнул. И наконец, посмотрев на нее, сказал: — Ведь я знаю, как ты привязана к нему.
Элизабет боялась открыть рот, боялась выдать свои чувства.
— А еще я знаю, — продолжал Майкл, — что ты не станешь возражать против того, чтобы остаться с ним в коттедже, когда я буду в отъезде. Конечно, ты можешь брать его, когда пожелаешь. Только дай мне знать.
Ей хотелось рассказать, как необходим ей этот крошечный теплый комочек в ее одинокой жизни. Может, кто-нибудь и посмеется над ней, но когда твоему приходу домой кто-то радуется, когда ночью на твоей постели кто-то пытается устроиться поближе к тебе — это разрывает панцирь одиночества. Конечно, это временная мера, однако Говард был всем, что у нее осталось. Но ничего подобного она, конечно же, не могла рассказать Майклу. Такие вещи не говорят человеку, которого ты пытаешься вытеснить из своей жизни. И в итоге Элизабет просто сказала ему:
— Спасибо.
Майкл включил двигатель пикапчика и тронулся с места.
— Пожалуйста, — ответил он.
Сентябрь сменился октябрем. Все рабочие винного завода работали по четырнадцать часов в сутки. К концу месяца начались приготовления к зиме, и снова воцарилось относительное спокойствие. По полям ползали трактора, внося удобрения в предвидении надвигающихся дождей. А когда эта работа завершилась, виноградники оставили в покое до следующего года. Техника отправилась на склады, а для рабочих устроили праздник. Элизабет и Амадо пытались поддерживать видимость нормальных отношений. За завтраком и обедом они обменивались одними и теми же словами, были неизменно вежливы друг с другом и наедине, и на людях, а на званых вечерах демонстрировали безукоризненную и любящую семейную чету.
