В тот раз она просидела не очень долго. Мать и бабушка вернулись с кухни, и хотя мать не взглянула на нее, но по счастливому выражению ее глаз Дженни поняла, что дела идут так, как она задумала.
Никто не сказал, что Дженни можно встать, поэтому она и осталась в кресле, когда ее мать, пройдя по комнате, вышла из дома. Через окно Дженни видела, как ее отец кивает, слушая то, что рассказывала ему мать. А когда она договорила, он улыбнулся, что-то радостно воскликнул и оторвал мать от земли. Он прокрутил ее в воздухе вокруг себя несколько раз, а потом снова поставил на землю. И сразу же после этого они сели в автомобиль и укатили прочь.
Дженни внимательно смотрела в окно и ждала, но ни ее мать, ни отец никогда больше не заглянули в это окно, у которого она так и сидела. Позднее Дженни убедила себя в том, что мать помахала ей на прощанье. Она, правда, не смогла толком разглядеть, как поднялась рука матери, но по одной-единственной причине — в ветровом стекле отражалось солнце.
— Дженни?
При звуке своего имени Элизабет вздрогнула. И тут же широко раскинула руки, негромко вскрикнув:
— Бабушка!
Алиса бросила свой чемодан и шагнула в объятия Элизабет. Они стояли этакими островком посреди реки высаживающихся пассажиров, крепко обнимая друг друга.
Первой отстранилась Алиса.
— Дай-ка мне посмотреть на тебя, — сказала она и оглядела молодую женщину, словно заново знакомясь с ней. — Господи, да ты — просто отрада для моих глаз! Ты становишься все прекраснее и прекраснее.
Элизабет улыбнулась.
— Я всегда могу рассчитывать на тебя, когда мне понадобится беспристрастное мнение.
Алиса продолжала разглядывать свою внучку.
— Да может ли такое быть? Неужели мы действительно видим друг друга, да еще по такому замечательному случаю?
— Действительно.
Алиса обвила рукой талию Элизабет.
— Боже мой, как же я скучала по тебе, Дженни! Извини... Элизабет. Я всю дорогу тренировалась, говоря «Элизабет», а в тот же миг, как увидела тебя, все выскочило у меня из головы.
— Ничего страшного. Я сказала Амадо, что в детстве ты прозвала меня Дженни.
— Обо всем-то ты всегда подумаешь.
— Это уже почти осталось позади, бабушка. Через две с половиной недели Элизабет Престон перестанет существовать. И ты сможешь приезжать в Калифорнию в любое время, когда только пожелаешь. У Амадо есть коттедж для гостей, совсем недалеко от дома, где ты сможешь останавливаться.
— А ты придумала, как я объясню соседям свои частые отлучки из дома?
— Ну, уж мы с тобой вдвоем придумаем что-нибудь убедительное.
Им так много пришлось испытать, прежде чем они оказались здесь, рядом друг с другом. Неужели они не смогут справиться и с этим?
Когда они оказались в спортивном «мерседесе», который Амадо вручил Элизабет в качестве подарка по случаю обручения, и поехали к мосту «Золотые Ворота», Алиса повернулась к Элизабет.
— Я перед отъездом видела Джорджа. Он просил передать тебе привет и наилучшие пожелания.
— И как там мистер Бенсон?
Даже сейчас, по прошествии многих лет, она все еще не могла назвать его по имени.
— Говорят, ему предложат место директора, когда в будущем году мистер Мур уйдет в отставку.
— Я рада. Он этого заслуживает.
— Джордж очень гордится тобой.
— Интересно, жалел ли он когда-нибудь о том, что так вот рисковал своей головой ради меня?
— Ни единой минуты. Он сам мне это говорил.
— Меня порой тревожит, что я не достигла чего-то большего, равноценного риску, на который пошли ты и мистер Бенсон. Я много раз думала, что мне следовало бы заняться политикой или еще чем-то более значительным, чем реклама.
Алиса наморщила нос.
— Политикой?
— Ну, хорошо, это немного неудачная мысль.
— При том, как эти бульварные газетенки в наши дни травят людей, на тебя бы они накинулись, словно рой москитов.
Они миновали район порта и въехали на мост «Золотые Ворота».
— Почему-то принято считать рекламу несерьезным делом, — сказала Элизабет.
— Да что это на тебя нашло? Зачем теперь-то толковать обо всем этом?
Элизабет все эти годы скрывала от бабушки, какие сомнения мучили ее с тех пор, как она покинула Фармингэм.
— Может быть, я просто нервничаю из-за этой свадьбы.
— Ну, как только ты станешь миссис Амадо Монтойя, можно будет оставить в прошлом Элизабет Престон.
— Да, я очень жду этого момента.
— Надеюсь, это не единственная причина, по которой ты выходишь замуж.
Элизабет улыбнулась.
— Я и сама не раз задавала себе этот вопрос. Но узнав его получше, решила, что вышла бы замуж за Амадо, даже если бы он не разрешил мне взять его имя.
Они перекусили в ресторане в Соусалито, из которого открывался через залив вид на Сан-Франциско. Они так радовались встрече, что совершенно не обращали внимания на это прекрасное зрелище.
Когда они сели в машину, Алиса сказала:
— Я часто думала, рассказать ли тебе Амадо о своем прошлом. Ты, конечно, права, история твоих родителей, твоего превращения в Элизабет Престон только повредит вашим отношениям. Ему трудно будет понять, почему тебе пришлось пойти на обман. Его-то жизнь складывалась совершенно по-другому.
Но Элизабет не сказала Алисе, что Амадо восхищается ее сильным характером и ее прямотой.
— Может быть, когда-нибудь наступит подходящее время, и я смогу довериться ему.
— Только прежде вспомни Бобби Сью.
Да уж, она не забудет Бобби Сью Элрой, даже если повредится рассудком. Они с ней были неразлучны с того дня, как Дженни пошла в фармингэмскую школу.
Как лучшие подружки они рассказывали друг другу все-все. И тем не менее прошел целый год, прежде чем Дженни почувствовала достаточную уверенность, чтобы поделиться с Бобби своей страшной тайной — кто на самом деле ее родители.
И не знала она тогда, что к их интимному кружку, оказывается, принадлежала еще и мать Бобби Сью. На следующий день весь городок знал, что Дженни Кэйвоу — дочь хиппи, которые мотаются по всей стране и что-то взрывают.
За один день Дженни из очаровательной маленькой внучки Алисы Тэйлор превратилась в дочь опасных террористов. Добропорядочные семьи запретили своим чадам даже приближаться к ней. Да что добропорядочные семьи — дочка городского пьяницы и та стала обходить Дженни стороной.
Да разве могла она хотя бы на одну минуту забыть тот урок!
Боже мой, да чего это ради она мучает себя этими дурацкими вещами? Ведь она посвятила себя профессии, которая использует главную человеческую слабость — обольщаться образом, забывая о содержании. Стоит ей сохранить свою тайну еще лишь несколько дней — и Амадо, как и все прочие в долине Напа, по-прежнему будут видеть в ней чистенькую как стеклышко мисс Элизабет Престон, каковой ей и следует быть. Ну, а после свадьбы груз прошлого будет окончательно сброшен и забыт, и она начнет новую жизнь.
ГЛАВА 10
Муха, назойливо жужжала у головы Элизабет. Она отмахнулась от нее и перелистнула страницу книги о винной промышленности в Австралии. Того суперстремительного ритма, который она наметила для себя в предвидении двух недель медового месяца, когда они с Амадо задумали надежно «лечь на дно», было бы все равно недостаточно, чтобы убедить всех и каждого в том, что знание предмета несколько выше поверхностного. Но, по крайней мере, она сможет иногда вставить несколько слов в разговоры.
Сам Амадо не решался просить ее сочетать бизнес с удовольствием, боясь, что она может обидеться, подумает, что ею пренебрегают. А Элизабет даже забавляла ее будущая жизнь. Она все глубже влезала в дела, времени и сил для Амадо оставалось мало. Но он не обижался, когда Элизабет, например, отказывалась поехать с ним на деловую встречу. Он сам был человеком дела.
Элизабет мельком взглянула на Алису, растянувшуюся на шезлонге. Страницы журнала, лежавшего на ее коленях, трепетали на легком ветерке. После двух недель активной подготовки к свадьбе, до которой оставалось еще два дня, Элизабет настояла, чтобы Алиса хотя бы немного отдохнула. Бабушка согласилась, но при условии, что и Элизабет составит ей компанию. И вот, пообедав, они расположились в тени большого дуба.
