Но пока из сада доносился смех Изабеллы, а рядом, возле камина, тяжело вздыхал бедный Гуго.
— Я сейчас выброшу этот билет, — неожиданно воскликнул он. — Зачем он мне? Деньги мне не нужны. Работа на Себастьяна вполне меня устраивает. Я должен забыть, что располагаю чем-то, кроме собственного мозга, призванного контролировать чувства и держать в узде плоть.
Он смял листок и готов был швырнуть его в огонь, но Эме удержала его руку.
Гуго сверху вниз глянул на нее, и в глазах его промелькнуло раздражение.
— Ну и какое утешение вы можете мне предложить, чтобы заглушить сердечную боль и избавить от чувства унижения?
— Проявите немного мужества. Сейчас ничто не мешает вам сказать Изабелле, что вы любите ее и просите стать вашей женой. Сражение, которое не началось, не может принести ни победы, ни поражения. Леди Изабелла должна услышать ваше предложение и обдумать его. Она ведь может ответить согласием. Так чего же вы так боитесь? Вы сильный человек, вы неизмеримо умнее всех тех, кто шепчет ей на ушко банальности.
— Умнее! Какое это имеет значение? Взгляните на этого француза! Вряд ли у него вообще есть мозги, но Изабелла слушает его! И она улыбается! Он забавляет ее!
— Но ведь она не может слушать вас, поскольку вы с ней не разговариваете! И она не может догадаться, какой огонь сжигает вас, потому что вы всегда так холодны, так корректны и так серьезны!
— Холоден! Боже, если бы она только знала! Если бы догадывалась, что ночами я лежу без сна, заперев дверь, чтобы не броситься к ней и не обрушить на нее всю свою страсть! Иногда я боюсь когда-нибудь не совладать с собой!
— Почему бы вам не отправиться к ней прямо сейчас и, избавившись от этого виконта, сделать предложение?
— Вы искушаете меня, — севшим от волнения голосом возразил Гуго. — Оставьте, неужели вы не видите, какие я испытываю муки? Ни один человек на свете не может помочь мне!
— Я не думала, что англичанин может оказаться трусом! Особенно тот, кому так доверяет и кем так восхищается монсеньер! Я разочарована и расстроена. Вы боитесь! Боитесь и ничтожного виконта, и, главное, саму леди Изабеллу!
Казалось, ее насмешка пробила невидимую броню.
— Я боюсь? — яростно воскликнул Гуго. Сунув смятый лотерейный билет в карман панталон, он стремительно пересек комнату, распахнул французское окно и устремился в сад.
По мощеной дорожке он быстро подошел к беседке. Эме наблюдала за ним. Руки ее нервно сжались, сердце застучало быстрее. Она видела, как молодой человек поклонился Изабелле, а потом что-то сказал виконту.
Произошел обмен репликами, голоса зазвучали громче. Виконт срывался на визг, Гуго отвечал низко и хрипловато. Дальше события развивались весьма стремительно.
Виконт перчатками хлестнул Гуго по лицу. Изабелла, вскрикнув, вскочила со скамейки, а Гуго схватил соперника за отвороты модного сюртука
и
швырнул
в
пруд, к золотым рыбкам. Раздался громкий всплеск, столб воды взлетел в воздух, переливаясь на солнце всеми цветами радуги. Ноги виконта в шелковых чулках с минуту нелепо болтались
в
воздухе, а потом он исчез под широкими темно-зелеными листьями водяных лилий.
Когда он появился вновь, вода лилась с него потоком, краска и пудра на лице раскисли. Эме
в
восторге захлопала
в
ладоши, увидев, что Гуго подхватил Изабеллу
и
заключил ее
в
объятия.
— Если вы хотите, чтобы вас любили, то дайте это сделать мужчине, а не слюнтяю
и
простофиле! — выкрикнул он, словно хотел, чтобы его слышал весь мир,
и
осыпал Изабеллу страстными поцелуями.
Должно быть, Изабелле было просто больно, она, казалось, совсем растерялась от этого яростного натиска.
— Я люблю вас, — наконец произнес Гуго, глядя прямо
в
ее изумленные, но сияющие глаза. — Да, люблю, и вы уже достаточно мучили и терзали меня.
На мгновение он остановился, а потом сжал любимую в объятиях, так что она чуть не задохнулась.
— Я люблю вас, — снова повторил он.
Он склонился над ней, и Эме увидела, как кружевная накидка соскользнула с плеч Изабеллы, ее нежные руки обхватили голову Гуго, притянули ее к себе, а губы нашли его губы.
Эме в восторге всплеснула руками и запрыгала на месте. В эту минуту в библиотеку вошел герцог.
— Что там такое? Что вас так развеселило? — спросил он.
— О монсеньер! — только выдохнула девушка, бросаясь в его объятия. Он прижал ее к груди с такой нежностью, что было трудно узнать в этом согретом чувством человеке вечного циника с неизменно суровым выражением лица.
— Это самый чудесный, самый замечательный день на свете! — воскликнула Эме. — Посмотрите, монсеньер, вы только взгляните!
К своему удивлению, герцог увидел, что его кузен Гуго Уолтем, человек сухой и рациональный, над чьей сдержанностью и здравым смыслом он не уставал потешаться, страстно прижимает к себе «жемчужину Сент-Джеймского дворца» леди Изабеллу Беррингтон.
Солнце ярко освещало их, и не оставалось сомнения, что Изабелла совсем не склонна сопротивляться. Потом Гуго, не выпуская свою драгоценную ношу, исчез в беседке. Еще раз мелькнули в воздухе кружева, еще раз Эме и герцог увидели Гуго, склонившегося к губам возлюбленной, и пара исчезла с посторонних глаз.
— Ради Бога, — воскликнул ошеломленный герцог, — что же все это означает?
Дрожащим от радостного волнения голосом Эме рассказала ему обо всем, что произошло до его прихода. Он нежно дотронулся до ее щеки и лукаво спросил:
— Так что же, теперь весь мир последует нашему примеру?
— Ах, монсеньер, я так счастлива, что мечтаю о счастье для всех вокруг, и так прекрасно, что оно пришло к нашим друзьям! Они будут очень счастливы, я не сомневаюсь! — воскликнула девушка.
— Готов целиком поверить вам, — согласился герцог. — В моем поместье есть даже дом, где они могут жить, — прекрасный особняк. Он стоит пустой, и Изабелла не устает им восхищаться. Думаю, она не откажется принять его в качестве свадебного подарка. Я вовсе не хочу потерять Гуго. И разве мы оба не хотели бы жить неподалеку от них?
— Уверена, что это будет замечательно, но сейчас я мечтаю лишь об одном: как можно дольше оставаться с вами наедине.
Герцог обнял ее.
— Вы пугаете меня, — признался он. — А вдруг это всего лишь сон? Вдруг я проснусь и обнаружу, что потерял вас!
В ответ Эме закрыла глаза и потянулась к нему. Но прежде чем он успел поцеловать эти нежные губы, дверь открылась и вошел дворецкий. На серебряном подносе он подал герцогу записку.
Герцог пробежал ее глазами и быстро смял.
— Немедленно подайте мой экипаж, — коротко приказал он.
— Будет сделано, ваша светлость!
Дворецкий исчез, а герцог предложил:
— Прочитайте сами.
Я узнала нечто очень важное и должна немедленно рассказать вашей светлости. Если в течение ближайших двух часов вы вместе с Эме сможете приехать ко мне, то застанете меня одну.
— Это от мамы! — воскликнула Эме. — Что же случилось?
— Понятия не имею, — ответил герцог. — Но уверен, что графиня не стала бы писать, не будь в этом настоятельной необходимости. Возьмите шляпу. Мы отправляемся немедленно.
Меньше чем через пятнадцать минут экипаж герцога уже подъезжал к особняку графа де Фремон.
Их пригласили не в большую гостиную на втором этаже, а в комнату поменьше, дверь в которую вела прямо из холла. Деревянные стенные панели, массивный письменный стол, заваленный бумагами, книжные полки с толстыми книгами в кожаных переплетах придавали комнате суровый, деловой вид.
