Экклстоун и Лопес перебрались в расположение «Феррари». Фотографии Джей-Ло рядом с алым болидом – мечта отдела рекламы. Они разом окупят 400 миллионов долларов – именно столько «Феррари» тратит на девятнадцать гонок всего за один год.

За двадцать минут до старта напряжение витает в воздухе. Посетителей в это время обычно не жалуют, но для того, кто озолотил «королевские автогонки», делают исключение.

– Привет, Берни, – помахал ему седовласый мужчина из толпы возле боксов «Феррари».

– Привет, Майкл.

– Как дочка?

– Прекрасно, – только и успел в спешке бросить Берни.

– Майкл Дуглас – замечательный человек, – пояснил он через мгновение. Жаль, не получилось уделить побольше времени актеру, который прилетел с Каннского кинофестиваля.

Лопес двинулась обратно к причалу, а Экклстоун зашагал по стартовому полю, где уже выстроились двадцать две машины. Пока истинная звезда «Формулы-1» пожимала руки, с отсутствующим взглядом улыбаясь собеседникам, трибуны приветствовали ее криками: «Берни! Берни!»

– Выглядишь расслабленным, – сказал Экклстоун, здороваясь с Нико Росбергом, который замер у своего «мерседеса».

– Зато внутри весь трясусь, – отозвался немецкий пилот.

Мимо прошествовал правитель Монако принц Альбер. На вчерашний прием у него во дворце Экклстоун не пошел.

Берни обогнул два «верджина» в самом конце стартового поля.

– Глупая экономия, – заявил Экклстоун о попытке Ричарда Брэнсона прорваться под софиты «Формулы-1». – Купил дешевый билет, а хочет в первый класс. Я ему говорил: «Ты приехал на “кортине”, а нужен “роллс-ройс”».

Нет, Брэнсон тут ненадолго. Королевские автогонки – удовольствие для богатых.

– А вот и Лакшми Миттал, – прошептал Экклстоун, заметив индийского сталелитейного магната. Обладатель двадцатимиллиардного состояния беседовал возле болидов «Форс-Индии» с владельцем пивоваренной компании «Кингфишер» Виджаем Маллья. Два дня назад Берни побывал на его огромной яхте, пришвартованной по соседству с «Лайонхартом» Филипа Грина. Экклстоун вел с правительством Индии переговоры о проведении в этой стране этапа «Формулы-1» в 2011 году. Маллья, в ушах которого поблескивали пуссеты с крупными бриллиантами, рассчитывал стать директором индийского Гран-при, и они еще раз вкратце обсудили перспективы.

– Берни! Берни! – ревели увешанные британскими флагами трибуны. Сотни зрителей нацелили объективы на своего кумира, но тот шел по залитой солнцем трассе, не оборачиваясь.

– Сегодня они аплодируют, а завтра будут свистеть, – заметил антигерой «королевских автогонок».

На террасах и балконах позади трибун тысячи разодетых тусовщиков, сжимая бокалы с шампанским, ловили в окуляры биноклей шагающего прямо по трассе человека в белой рубашке. С 1929 года богатеи всего мира в сверкающих «роллс-ройсах», «бентли» и «феррари» каждый год съезжаются в Мекку «Формулы-1» – Монако, подтверждая тем самым трюизм Сомерсета Моэма, назвавшего княжество «солнечным местом для темных личностей». Для этих людей Берни – настоящий герой.

За последние 36 лет Экклстоун превратил «Формулу-1» из состязания энтузиастов в одно из популярнейших зрелищ на планете. Его не раз освистывали – и всегда недовольство исходило от владельцев старых команд, от тех самых людей, которые благодаря Экклстоуну обзавелись яхтами, частными самолетами и многочисленными особняками. Вместо благодарности они испытывали лишь зависть. Только посвященные знали, что за минувший год «Формула-1» еще не оправилась от последствий недавней междоусобицы. Окруженный неумехами кукловод томился в золотой клетке, которую сам же и соорудил. Миллиардер понимал: появляясь в обществе звезд, он подчеркивает собственную незаменимость. Во время кризиса такие возможности, как в Монако, – на вес золота.

Этим утром на переговоры в «Кремль» – моторхоум Экклстоуна – прибыла целая процессия. Приветствуя каждого, Берни парой фраз с характерным акцентом уроженца южного Лондона пояснял собственную позицию. Как правило, его речь заканчивалась словами: «Просто сделай, как я сказал. Потом разберемся». На улице Флавио Бриаторе – итальянский бизнесмен с подмоченной репутацией – ждал его с другой затеей. Желая вернуть себе доброе имя в «королевских автогонках», он решил сфотографироваться с Экклстоуном. Защелкали четыре десятка фотоаппаратов, и тут репортеры заметили Михаэля Шумахера – тот раздавал интервью. Немец, как и Бриаторе, планировал вернуться. «Игрушки для позеров», – бросил бы какой-нибудь циник. Никто даже не заметил, как Ричард Брэнсон прошагал к своему темному моторхоуму.

За пару минут до старта Экклстоун, Мик Джаггер и Наоми Кэмпбелл устроились в мягких кожаных креслах, надежно укрывшись от оглушительного рева двадцати двух мощных моторов, выдающих по 200 миль в час. Проложенная по узким улочкам трасса требует от пилотов высочайшего мастерства. Болиды понеслись мимо самых дорогих домов Европы, и уже на первых минутах один из «уильямсов» врезался в металлический отбойник. Крыло и одно из колес так и остались валяться на повороте.

– Приехал, – заметил Джаггер, обращаясь к приятелю с просьбой сфотографировать, как они с Экклстоуном вместе смотрят телевизор.

Через пару минут из «макларена» Дженсона Баттона повалил дым. Прошлогодний чемпион потерпел неудачу из-за нерадивого механика.

– В первые пять минут всегда интересно, – пробормотал Джаггер.

– Нервничают. Им там непросто, – согласился Экклстоун.

Звездные уроженцы лондонского предместья Дартфорд относились друг к другу с грубоватым дружелюбием.

– Это невероятное испытание, – говорил перед гонкой австралиец Марк Уэббер. – Трасса в Монако живет по своим законам, тут нет разницы между мелкой ошибкой и серьезной. Исход всегда один – машина всмятку.

Именно головокружительные гонки сблизили Джаггера с Экклстоуном.

– Едешь на гастроли? – не оборачиваясь, спросил владыка автоспорта у короля рока.

– Не-а, – отозвался исхудавший к 65 годам музыкант, любуясь своей высоченной подружкой Л’Рен Скотт, и продолжил: – Берни, если останешься до среды, то приезжай в Канны на наш новый фильм. Будет вечеринка.

Экклстоун едва заметно кивнул. На вечеринки он не ходит.

– Дорогуша, я тебе позвоню, когда проснусь. Тогда и поговорим о встрече. Не хочу тебя подводить, – протянула Наоми Кэмпбелл.

Супермодель устроилась с телефоном в дальнем углу моторхоума и отказывалась от предложенной кем-то работы. Закончив разговор, она обернулась к спутнику:

– Я проголодалась. Хочу обедать.

Компания Джаггера ждала катер, чтобы отправиться на «Лайонхарт».

– Лодка подошла, – сообщил вечно липнущий к знаменитостям толстяк, которого посылали с разными поручениями.

«Лайонхарт» пришвартовался в пятидесяти метрах. Наоми протиснулась к Берни, чтобы попрощаться.

– «Форс блю» у того же причала через шесть яхт от вас, – рассмеялся Берни.

– Знаю, – улыбнулась Наоми. – Я туда не собираюсь.

Шутка, понятная лишь посвященным. «Форс блю» – яхта Флавио Бриаторе, который семь лет назад встречался с Наоми Кэмпбелл. Тогда Флавио был знаменитостью, однако потом обрел в «Формуле-1» дурную славу.

– Прошлое Флавио меня не волнует, – всегда отвечал Экклстоун на расспросы об их дружбе.

Кое-кто полагал, что Берни привязался к скандальному итальянцу, проявив не свойственную ему слабость.

Писательница Даниэла Стил и другие мультимиллионеры одалживали у Бриаторе его роскошную яхту за 250 тысяч евро в неделю плюс еда, горючее и чаевые – на ней-то Экклстоун и провел выходные. Четыре дня назад они с Флавио вылетели в Ниццу из принадлежащего Берни аэропорта Биггин-Хилл в южной части Лондона на его «Фальконе-7Х», одном из самых быстрых в мире частных самолетов. В пути обсуждали возобновление славной карьеры итальянца в «Формуле-1». Звезда Бриаторе засияла, когда он возглавил команду «Рено», и закатилась после скандальных обвинений 2009 года. Обвинителем и судьей в одном лице выступил Макс Мосли, чья репутация тоже пострадала. Уже два года Мосли, Бриаторе и Экклстоун обменивались взаимными упреками, словно герои шекспировской трагедии.