Зинка Петьку учила закидушки закидывать и переметы ставить. Рыбалка – это ведь как раз пацанячье занятие. Оставила крючков ему проволочных и пучок веревочной травы на лески. Сестерция у него, Олеся, сказала, что наделает тонких шнурочков, умеет она прочно сплетать. А потом Надежда, она хоть и постарше, но общаться с ней легко, перерисовала наши карты. И тут ветер зашел с северо-запада, ну мы и рванули поскорей, пока попутно.

До ночи успели обогнуть большой выступ берега и двинули на восток. Та речка, на которой люди живут, – совсем небольшая, а Бугский лиман мы, похоже, пропустили. Там же этих заливов – один за другим, целая череда, и если впадает в какой-то из них река, то с моря этого не разберешь. К тому же ветер стал совсем слабым, много гребли. Уже когда увидели двойную пирамидку, поняли, что снова попали в знакомые места, а то ничего опознать не удавалось, словно мы разными дорогами уходили и приходили.

А потом загрузились ламинарией. Два дня занимались, но вроде нормальную кучу надергали из воды. На обратном пути заглянули на минуточку в солеварню. Непохоже, что за время нашего отсутствия там кто-то побывал. И еще мы привезли камня, кажется, ракушечника, килограммов двадцать по Вериной просьбе. Мела или гипса не нашли. Мы вообще мало что на берегу видели. Зато Зинка уверена, что море здесь – Черное, и что где-то на юге остров Крым, где навалом разных камней, потому что он гористый.

Пока шло повествование, народ поизбавлялся от жвачки и обрел дар речи.

– Так получается, вы никому про нас не рассказали? – Это бровастый солдат не выдержал.

– Петя с Олесей и Надежда в курсе. И тетя Нина. Доложат. Как нас найти, по картам разберутся. Понимаешь, ну кто там нас примет всерьез? Накормить исхудавшего ребенка – это без проблем, а выслушивать детский лепет – увольте. Вот положи руку на сердце и скажи, о чем со мной можно разговаривать?

– О куклах.

– Вот. Но их это не заинтересовало. Кстати, Слав, я бы теперь куда-нибудь пешком сходила. Надоело мне в море, скучно там. Вода сплошная и пластмассовая коробка все время качается.

– Хорошо. В пятидесяти километрах к югу балка, похожая на эту. Надо осмотреть ее верховья. Через несколько дней мы возле ее устья высадимся бригадой с балаганом, инструментом и припасом. Ближнюю местность без тебя осмотрим, а ты дальний конец обследуй. Вдруг там неладно что-то, или, наоборот, нечто замечательное. Поселение я планирую неподалеку от Большой реки поставить, ну а твои данные могут эти намерения скорректировать.

Шурф, заложенный пару недель назад, углубили и расширили. Верхнюю часть его укрепили коротким срубом. Но получился не колодец, а скорее, маленький бассейн. Славка и шестеро солдат во главе с сержантом Тучковым прибыли сюда частично на «Ниве», груженной лагерным скарбом, частично на лодке, тоже далеко не пустой. Это поселение, волевым усилием наименованное «Камышовкой», планировалось как центр керамической индустрии. Мощностей обжиговой печи в Балке уже не хватало разросшемуся сообществу, а расширять там производство мешала постоянная проблема с топливом. Далековато возить, да и проредили они в этом месте пойменные леса, и плавник повыбрали.

Зато здесь, в расширенном и обмелевшем русле большой реки, скапливались просто завалы принесенных половодьем древесных стволов. Поэтому поселение и располагалось у самого устья ложбины, чтобы не возить дрова далеко. Глина тут ничем не отличалась от той, что они раньше использовали, поэтому технологических проблем не ожидалось.

Конец сентября стоял теплый, балаган укрывал от ночной прохлады, запасы провизии имелись, ничто не мешало осуществлению плана.

Славка на этот раз руками работал мало. В основном, вспоминая массу ошибок, наделанных при строительстве в балке, занимался руководством и организацией. Нельзя сказать, что все получилось безупречно, но быстро и качественно – определенно. Кирпичи обожгли уже через неделю. Еще через неделю снова обожгли кирпичи, на этот раз уже в печи. А вообще это была почти нирвана – шесть полноценных работников без ограничений по физическим кондициям, к тому же получивших изрядный опыт любого вида деятельности на Ранчо под присмотром неугомонного Ниязова.

А потом в творческую командировку приехала бригада плетельщиц лозы из Нимфатория, и стены мазанок встали прямо на глазах. Девушки как-то не спешили уезжать, с удовольствием участвуя в работах по засыпке и трамбовке, по перекрытию и покрытию, так что стало понятно, что лишнего жилья в Камышовке не останется, а теплое помещение для проведения гончарных работ в холодное время получится просто загляденье. Кроме того, уголь стал выходить неплохим. А до куреня, где располагалась кузница, по прямой через степь отсюда было всего двенадцать километров. Опять вставала проблема тележки, передние колеса от «Судзуки», так же, как и задние, были увенчаны плетеным коробом и укомплектованы оглоблями. Возить уголь рекой отсюда получалось неудобно – два перетаскивания.

Когда Рипа заехала за Славкой и девушками, оказалось, что уехать намерены только три из семи.

– Знаешь, даже не ожидала, что столько пар образуется, – сказала Рипа, когда первый восторг встречи слегка поутих, – такое впечатление, что нравы у людей становятся проще, а желания – конкретней.

– Знаешь, Миша предупредил, что посылает сюда самых надежных, толковых и развитых ребят. – Славка просто млеет.

– Хм! Интересная иллюстрация к положению о том, что реально выбор спутника жизни осуществляет женщина. – Любезная тоже иллюстрирует высказываемое положение действием, предвещающим сладенькое. – Вернее, немного не так. Сложнее. Общество, где мнение партнерши учитывается, стабильней развивается. Или что-то в этом роде.

Конечно, пофилософствуют они позднее.

Хотелось основать поселение на морском берегу. Но наступил ноябрь. Небо хмурилось, ветры стали пронизывающими, а совершать подвиги, рискуя простудиться, решительно не хотелось, так что следующей надо было основать Вишневку, это в том месте, где Гаечка наковыряла смолы. Но в этом году руки до нее не доходили.

Пара старых промасленных ватников, нашедшихся в БТРах, проблемы теплой одежды не решали. Штаны и брюки из плотной самотканки хорошими теплоизолирующими свойствами не отличались – как парусина, пожалуй. А чем эти вещи утеплить, в голову никому не приходило. Даже ваты на стеганки, и то не было.

Да и самой веревочной травы не так уж много наготовили. С момента появления мотострелков, а позднее конкурсанток, Славка просто не был способен уследить за всем объемом дел, проблем, забот. И тут наконец удалось нормально выделать шкуру. Конечно, меха на корове нет, но короткая шерсть при здешних не слишком сильных морозах – неплохая защита.

Началась охота. Совсем неспортивная. Один из снайперов отстреливал животных, которых указывала Гайка. Потом на место побоища прибывала бригада, обдиравшая и разделывавшая добычу. Самое скучное – транспортировка. Ну и засолка, копчение… и так день за днем. И обработка шкур тоже занятие многодельное. Материал для теплых безрукавок получался неплохим. На фасоны и застежки ни материалов, ни навыков ни у кого не было.

А рыжая Зоя, возвращаясь с Ранчо, где ей не понравилось, или поссорилась с кем, свое разочарование выразила волкам, заинтересовавшимся то ли грузом арбы, то ли волом, ее тащившим. Стрел для ее прекрасного спортивного лука имелось в достатке, так что транспорт сильно задержался, пока обдирали серых разбойников. А погонщик предложил девушке продолжить путешествовать с ним, повозкой и волом по здешним степям. Собственно парообразование между солдатами и красавицами происходило быстрее, чем рассчитывала Рипа. Чувства, что ли, обострились, или это рассудочное?

А вообще поступление волчьих шкур на выделку оказалось существенным. Наглые твари постоянно напарывались на копья в руках людей. Так что с отстрелом диких коров остановились, как только посчитали, что копчений в погребах и кладовых достаточно.