— Вот, Вовчик, посмотри. Десять мегапикселей. Двадцатикратный оптический зум. И с виду симпатичный такой аппарат. — Майор Жилин показал сидевшему рядом подполковнику журнал, в котором были описания различной цифровой техники. — Как тебе?

— Так это профессиональный? Ну и цена какая, представь.

— Так в кредит можно. Да и не профессиональный он. Ультразум. Не зеркалка. Дешевле на порядок.

— Слушай, Миша, ты на шестнадцатилетие дочери хочешь такой подарок сделать? Купи ей обычную мыльницу цифровую, и все. Или телефон новый с камерой. Зачем ей такой аппарат? У нее в этом возрасте все равно одни парни на уме. — Подполковник Владимир Васнецов махнул рукой.

— Да нет. Она в учебе вся. Хочет на факультет журналистики потом поступить. Вот, думаю, пусть фотографирует.

— Это хорошо, что она у тебя такая. А вот моя Настена… просто не знаю, что с ней и делать. В школе одни прогулы. Дома не появляется почти. Жена говорила, что за ней по вечерам то джип дорогой приезжает, то бумер черный тонированный. Как вспомню, что нам, парням, в молодости от таких, как моя дочь, надо было, так оторопь берет. Грешки старые мучают. А она вообще ничего не соображает, нимфетка. Вся в мать пошла, зараза.

— Ты все-таки думаешь, что жена твоя… — Жилин с сочувствием посмотрел на Васнецова.

— Да я уверен. Шеф ее жарит, и уже давно. Просто уверен. — Подполковник поморщился. — Мне эта Вика, что с ней в одном офисе работает, рассказала недавно, как у них корпоративные вечеринки проходят. В последний раз моя вообще там на столе босиком отплясывала да юбку задирала, дрянь. Я не удивлюсь, если ее помимо шефа еще охранник его и водитель…

— Да перестань. Просто накручиваешь себя…

— Нет, Миша. У меня такие рога, что голова зудит. — Он горько усмехнулся. — И поделом мне. Боженька наказал за то, что в молодости невесту у родного брата увел. Вот теперь мучаюсь с ней. И еще с дочкой в придачу.

— А ты не говорил, что у тебя брат есть.

— Да вспоминать совестно. Он отрекся от меня вообще. С курсантских лет не общались. Я по распределению в Москву служить попал. Она ко мне от него и переметнулась. Перспектива. А я тогда, дурак, думал, любовь. Стыдно перед братом. А он мужик хоть куда. Тоже военный сейчас. И повоевать успел уже. А я крыса тыловая. Сижу в этом вонючем бункере из года в год, а дома просто бедлам. Одно радует, Коля не живет с этой дрянью. Только все равно стыдно перед ним. Я только через мать узнаю, как он поживает. Женился. Сынишка у него родился. Тоже Колей назвал. В честь деда. Дед наш под Краковом погиб. Герой посмертно. Так племяша хочется увидеть иной раз. Чего у меня сын не родился? Морока с этими бабами.

— Ну, у меня ведь с моей дочкой мороки нет.

— Повезло, значит, тебе. И совесть у тебя, значит, чиста.

— Совесть чиста, — усмехнулся Жилин. — Потому в майорах до сих пор хожу.

В дверях дежурки показался низкорослый и тучный подполковник Лишенко.

— Мужики, у вас сахарку нет? — Он демонстративно выставил вперед руку, сжимающую большую дымящую кружку, источающую аромат растворимого кофе.

— Свой иметь надо, Степан, — усмехнулся Васнецов.

— Да весь мой сахар извел этот чертов старший контролер, — скривился Лишенко.

— Ты потише, Степан, — погрозил ему пальцем майор. — Они тут небось жучков понатыкали. Сидит сейчас на Лубянке и слушает. На благонадежность проверяет.

Они засмеялись.

— Да не с Лубянки они. Что-то более серьезное, мне кажется. — Лишенко махнул рукой.

— У меня только заменитель. Будешь? — спросил Владимир.

— Нет. Меня пучит от заменителя. — Степан вздохнул и стал уходить.

— Зайди в караулку! — крикнул ему Жилин. — Там у стрелков варенье есть!

— Ладно, — послышалось из коридора.

— Кофе с вареньем? Жестоко, — хихикнул Васнецов.

Вдруг затрещал динамик на стене и замерцала контрольная лампа.

— Внимание! Циркулярно! Девять тридцать пять! «Пасмурное настроение»! «Пасмурное настроение»! Повторяю! Внимание! Циркулярно! Девять тридцать пять! «Пасмурное настроение»! «Пасмурное настроение»! — возвестил хриплый бас из громкоговорителя.

— Твою мать. Опять двадцать пять, — вздохнул Жилин.

— Как же они надоели. Вот уроды. — Васнецов запустил в волосы пальцы обоих ладоней. — Все не наиграются никак, скоты. Черт, да за этот месяц всего два выходных было! Ну какого хрена, а, Миша? А потом удивляемся, что от нас жены гуляют! Ненавижу все это! Достало! Блин, скорей бы уже на пенсию и к черту всю эту службу!

— И опять первых двух сигналов не было. Ни тебе «Трезубца», ни «Мутного вала». Они там, наверное, даже не знают, какой сигнал что означает, — вздохнул Михаил. — Ладно, Вова. Успокойся и давай работать.

— Запиши в журнал событий о получении сигнала, — проворчал подполковник и поднял трубку телефонного аппарата без наборного диска и без кнопок.

— Букварь, — послышался в трубке женский голос.

— Девяносто девять, будьте добры.

— Соединяю.

— Девяносто девять. Полковник Васильев.

— Сто шестой. Подполковник Васнецов. В девять тридцать пять циркулярно получен сигнал «Пасмурное настроение». Прошу подтвердить.

— Циркулярный сигнал «Пасмурное настроение» на девять тридцать пять подтверждаю.

— Есть. Подтверждение принял. — Владимир положил трубку. — Миша, запиши в журнал подтверждение. Девять тридцать семь.

— Хорошо…

Подполковник поднял трубку коммутатора и нажал одну из кнопок.

— Комаров. Начинай оповещение в режиме «Б»… Да… Да, всех… Ну да, контрольный срок прибытия полтора часа. Как обычно… Да я понимаю, что они уже на хрен посылать будут. Ну, пусть позвонят в Генеральный штаб и их посылают… Все, давай. — Положив трубку, он обратился к своему товарищу: — Миша. Запиши оповещение тоже.

— Уже записал.

— Ну вот и славно. — Васнецов взял со стола пульт и включил телевизор, стоявший на полке у входной двери. — Посмотрим, что там по дебилизору кажут.

— …участвует девять пожарных расчетов. Силы и средства продолжают прибывать, — вещал диктор теленовостей. — Из управления по ГО и ЧС нам сообщили, что угроза выброса аммиака сведена на нет. По предварительным данным, погибли два человека. Один пожарный с сильными ожогами госпитализирован.

— Это уже какой крупный пожар в столице за последнюю неделю? — покачал головой Жилин.

— Я уже со счету сбился. Вчера под Питером склад с боеприпасами рванул… Погоди. Мобильник. — Васнецов достал из кармана телефон. — Алло. Да, Палыч… Да ничего… Ну так тебе ведь сообщили. Сбор личного состава в режиме «Б»… Да, ушел этот контролер еще два дня назад, а что?.. Да я понимаю, что они там наверху балуются… Как это прикрыть?.. А что у тебя случилось?.. С женой на «Юнону и Авось»?.. Ну, Палыч, ты даешь. Я думал, что-то серьезное у тебя… Да ладно, ладно. Отмечу, что ты прибыл. Хорошо… Будь…

— Чего там у Палыча?

— Хочет отмазаться от оповещения, но чтоб мы его прибытие отметили. Дескать, контролера нет и проверить некому.

— Ну у него как всегда… Слушай, Вова, как это у тебя тут мобильник сеть ловит?

— Так я антенну на метеостанцию вывел через трубку, идущую к внешнему дозиметру. Кабель, зараза, дорогой, но зато связь постоянная.

— Особисты за это по головке не погладят. Тут сотовая связь запрещена, ты же знаешь.

— Да ну их в баню. Нам и предпринимательской деятельностью заниматься запрещено. А вон у Крапивина три ларька своих. На какие шиши он жене операцию сделал, по-твоему?

— Ну, это одно…

— Да ладно тебе. Вон, генералу во время визита норвежского атташе они коммуникатор подарили новенький. Я не удивлюсь, если там жучков напихано на полмиллиона баксов. Так ведь дела никакого нет никому. Он и на совещание его с собой берет. А там, бывает, и о таких вещах говорят, что даже нам с тобой знать не положено. А Мищенко из своего кабинета в Интернет выходит постоянно, играется как дите малое и уже весь винч загадил вирусами.