- Ага. А я уже от руки отвыкнуть успел, - Синицын сел на кровать, и похлопал её рядом с собой. – Садись, давай.

Я послушно села рядом, и сразу повернула к нему голову.

- Слушай, тут одно дельце есть... – начала я.

- Так, уже интересно! Что дальше? – парень с интересом на меня уставился.

- У Влада есть кто-нибудь?

- Запала что ли? – ухмыльнулся он.

- Слава! Я тебе сейчас ей-богу тресну! Сказала же – дельце! Не для себя, значит, – я нахмурилась. Он тут же схватил меня за руку и осторожно сжал.

- Ладно-ладно, прости. Да нет у него никого. И не было. А для чего это? Колись, давай!

- Ну, слушай... – я поведала ему о том, как сначала мы пришли с Маринкой в кафе, и мирно обсуждали девичьи штучки – не говорить же ему, что объектом разговоров являлся сам Синицын! Затем пришёл Влад из спортзала, я познакомила этих двоих, ну и описала, как эти двое друг на друга отреагировали.

- Вот это новость! Неужели ему кто-то, наконец, понравился? То есть понравилась.

- Похоже на то. Ты думаешь о том же, о чём и я? – я лукаво посмотрела ему в глаза.

- Да, Ксения, мы одинаково думаем! – Слава довольно потёр ладони. – Нужно их свести!

- Да! Быстрее выздоравливай – так нам гораздо удобнее сводить будет, - я вдруг вспомнила про тетрадь, и потянулась к своей сумочке. Достав тетрадь, я пересела поближе к парню.

- Это то, что ты хотела принести? Что там? – полюбопытствовал он.

Я раскрыла тетрадку, и заставила его читать написанное мною в первой колонке. Прочитав, он удивлённо посмотрел на меня.

- Ты записывала оскорбления? Но зачем? – я лишь пожала в ответ плечами. – Ты так обижалась, что решила записывать на бумагу обидные слова?

- Наверное, - я честно не помнила, почему вдруг решила вести эту тетрадь.

Слава принял вид виновника и обнял меня одной рукой.

- Этого больше не повторится, обещаю. – Он перешёл в конец, и прочитал самые последние записи. – Я ж тебя ласково назвал, Дюймовочка! А ты уже это за оскорбление приняла...

- М-да? А тогда по твоему голосу я так бы не сказала, - возразила я. – Ну, считай, я тоже любя тебе сказала, что ты – дядя Стёпа.

- Любя-а-а? – попытался он меня подколоть.

- Дурак! Не в том смысле! – я сморщилась и не больно ударила его по спине.

- А в каком? – парень прикинулся белой овечкой.

- Синицын, я тебя прибью сейчас! – фыркнула я и отвернулась.

- Я, вообще-то, с другой стороны сижу, а не там, куда ты смотришь, - шёпотом заявил он, видимо, наклонившись к моему уху.

- Слава! – возмущённо воскликнула я, повернувшись к нему. – Ты точно огребёшь сейчас! Специально меня раздражаешь?

- О, да! – теперь меня прижимали к нему обе его руки. Я задёргалась, но он лишь крепче обнял. – Вы такие смешные, когда злитесь...

- Смешные?! Ты сам смешной, чудик, - сказала я уже более спокойно.

- Всё-всё-всё, не злитесь, сеньорита Синицына, - примиряюще он сжал мою ладошку в своей.

- А то что? Испугался, поди? – парень смотрел на меня детскими невинными глазами, кивая как китайский болванчик. Я засмеялась. – То-то же. Но ты не боись – не трону я тебя, так уж и быть. Добрая я сегодня...

- Вы очень добры, Ксения! Но английский никто не отменял, - на мои колени лёг учебник по инглишу, который тут же зашелестел страницами – дружок искал нужную страницу.

А проходили мы неправильные глаголы, которые нам задавали выучить, но я поленилась это сделать. Некоторые я так запомнила наизусть, например be – was/were – been или can – could, сами как-то засели в голове, и всё. Я заставила его читать эти слова, так он такого наговорил, что я точно чуть дубу не дала от смеха. Позже Синицын уже намеренно стал неправильно читать, читая the не «вэ», а «тхе»! Это ж надо – я уже от хохота напополам сгибаюсь, а он продолжает неправильно читать и сам ржёт!

- Слава, прекрати! – взмолилась я, всё ещё смеясь, и легла на его плечо.

- Нет, малышка Ксю, тебе нужно послушать сказку на ночь – не заснёшь ещё! – наигранно строго заговорил друг, обняв меня одной рукой. Я хихикнула, и прижалась к нему – вместо подушки у меня он будет, красавчик наш!

- Ты уже меня утомил, дуралей. Горло болит от смеха, - пожаловалась я. Это называется «Английский как-то мы учили...».

- Эй, спящая Дюймовочка, не спи! Я тебя всё равно разбужу – мне без твоей персоны очень скучно...

- Правда? И как ты меня разбудишь? Меня дома-то не добудишься, а ты – тем более не сможешь нарушить мой крепкий сон.

- Вот так. – Он склонил лицо к моему и осторожно поцеловал в щёку.

Меня как будто чем-то по головушке тяжёленьким ударило... Потому что это первый раз, когда парень целует меня в щёчку... Кажется, я залилась вся краской, вплоть до ушей, а губы почему-то кольнуло от непонятной мне досады. Сердце будто делало удары в каждой части тела, от которых я чуть ли не подпрыгивала, но почему удары счастливые? Только тут до меня дошло – мои губы властно требовали, чтобы Синицын повторил то, что сделал на щеке, но только теперь на них. То есть, так хотелось мне и моему сбитому с толку сознанию...

Стоп! Я наврала, получается, что он первый парень, который чмокнул мою щёку! Брат, конечно, не считается; помните, я говорила, что наш клоун Максименко в меня влюблён? Ну так вот, он это показал тем, что первого сентября этого года подбежал ко мне на линейке, вручил цветы, что-то «страстно» шепнул и поцеловал в щёку. Я тогда готова была его отхлестать этими цветами, мол, обнаглел, что ли? Но он так быстро куда-то удрал, что я благоразумно решила оставить цветочки себе и не обращать на этого дурака внимания – он мне никоим образом не приглянулся.

А сейчас... Я не хочу его ругать или дать пощёчину за этот поцелуй – лучше бы обняла его и потребовала бы ещё один... Кажется, я в него влюбилась, только сама не заметила, когда...

- Проснулась, - как сквозь вату услышала я его голос.

- Что, прости? – я вопросительно посмотрела на него.

- Не проснулась, что ли? А я наоборот думал... – улыбнулся парень. Я залюбовалась, но тут же дала себе мысленную оплеуху – не хватало, чтобы он меня словил на этом! А вдруг смеяться начнёт? Но всё равно этот дурачок красивый, особенно эти ямочки на его щеках, когда он улыбается... Агр-р-р!

- Проснулась-проснулась, - успокоила его я. – Только прекрати издеваться над английским – не шуточно трудный предмет, по себе знаю.

- Я тоже это знаю, Ксения, - вздохнул Слава, отложив учебник в сторону.