Поднявшись вверх по красиво отделанной лестнице, мы осмотрели комнаты второго этажа. Открывавшийся из их больших окон вид был великолепен и ничем не уступал панорамам поместья Пендоррик. Тем временем миссис Досон сняла чехлы с мебели, чтобы показать мне отдельные предметы меблировки, в основном, антикварные. Они, как я предположила, стоили уйму денег.

— Да, здесь кругом одни ценности, — пробормотала Алтея Грей, и ее красивые голубые глаза засветились озорством.

Очевидная враждебность между двумя женщинами ставила меня в неловкое положение.

— Слышала, что приглашено около шестидесяти человек гостей, миссис Пендоррик, — сказала Алтея Грей. — Хорошо, что холл такой большой, в противном случае нам пришлось бы все время следить за тем, чтобы не наступить кому-нибудь на ногу.

— Послушайте, сестра, — недовольно поморщившись, вставила миссис Досон, — вам, по-моему, беспокоиться не о чем.

— Как же, я не люблю, когда мне наступают на пятки, — сестра Грей рассмеялась. — Вы считаете, что сиделка лорда Полхоргана не будет присутствовать на приеме? Ошибаетесь. Конечно же, я буду там. Я не могу оставить больного без присмотра, разве не так?

Она улыбнулась мне, словно приглашая разделить с ней победу над бедной миссис Досон, которая была явно оскорблена этим сообщением. Думаю, обмен колкостями, напоминавший игру в перетягивание каната, был обычным явлением в Полхорган-холле. Каждая из женщин старалась всеми правдами и не правдами показать свое более высокое положение в доме, чем другая. Должно быть, причина их острой неприязни друг к другу заключалась именно в этом.

— Да-да, дедушку нельзя оставлять одного, — поспешно сказал я. Лицо миссис Досон помрачнело.

— Думаю, мадам, — сказала она, — сестра Грей действительно может показать вам остальные комнаты.

Поблагодарив экономку за помощь, я заверила, что мне необходимо ее присутствие. Но она тем не менее пробормотала что-то о неотложных делах и с достоинством удалилась, оставив нас одних.

Алтея Грей довольно ухмыльнулась.

— Эта женщина превратила бы мою жизнь в ад, позволь я ей это сделать. Ревнива до чертиков.

— Вы считаете, она ревнует?

— Безусловно. Работая в частных домах, я не раз сталкивалась с подобным явлением. Прислуга все время пытается доказать, что ничем не ниже нас, медсестер.

— Должно быть, это довольно неловкая для вас ситуация?

— Я не обращаю на подобные вещи ни малейшего внимания и вполне могу справиться с такими женщинами, как миссис Досон, поверьте мне.

Несмотря на ее хрупкую красоту, я была уверена, что Алтея Грей не кривит душой.

Мы вошли в комнату деда. При виде меня он буквально расцвел в улыбке, тем самым сразу подняв мое настроение. Сестра Грей распорядилась, чтобы нам подали чай, и через какое-то время мы уже сидели с чайными чашками в руках. Разговор, естественно, шел о предстоящем приеме. Когда чаепитие было закончено, сиделка собралась уйти и перед тем, как выйти из комнаты, предупредила дедушку, что ему не следует так волноваться.

— Ваши таблетки при вас? — спросила она. Вместо ответа старик извлек из кармана серебряную коробочку и показал ее медсестре.

— Очень хорошо.

Еще раз улыбнувшись. Алтея Грей исчезла за дверью.

Утро выдалось напряженным, и поскольку я давно не была в саду, то после ленча снова отправилась во внутренний дворик и расположилась на своем любимом месте, под пальмой. Солнце светило удивительно ярко. Не прошло и пяти минут, как северная дверь с шумом распахнулась и оттуда появилась одна из близняшек.

Я всегда немного стыдилась своего неумения отличить одну от другой и попыталась, явно не выказывая своих сомнений, определить, кто передо мной на этот раз. Девочка остановилась напротив меня.

— Привет. А тебе здесь, видно, нравится, хотя в последнее время ты почти и не выходила сюда, ведь верно?

— Я была слишком занята.

Она серьезно посмотрела на меня.

— Еще бы. Будешь занята, если вдруг окажешься внучкой лорда Полхоргана.

Похоже, что это Хайсон. Она принялась скакать на одной ноге. Нет, все-таки Ловелла…

— Если бы твоя мать не сбежала тогда со своим художником, то, возможно, ты с самого детства жила бы в этих краях и мы бы хорошо знали тебя.

— Да, — согласилась я. — Что верно, то верно.

— Но так даже интереснее. Если бы ты все время жила здесь, то лорд Полхорган не устраивал бы сейчас бал.

— Ты хочешь сказать, что мое появление здесь — все равно, что возвращение блудного сына? Девочка утвердительно закивала головой.

— Теперь ты разбогатела, ведь так? Я уже не сомневалась, что передо мной — Ловелла. Она встала у меня за спиной, и я ощутила на себе ее дыхание.

— Не все были обрадованы возвращением блудного сына. Его брату, который не покидал родного дома, было трудно понять, зачем нужно было в его честь заколоть тельца.

— Но у меня нет брата, которому могло бы не понравиться мое возвращение.

— Это вовсе не обязательно должен быть именно брат. Полной аналогии не бывает. Всегда важно понять смысл так, как учит Бекки. Ой, Кэрри, наверное, уже заждалась меня. Я должна примерить платье.

— Она шьет тебе платье?

— Да, золотистого цвета. Вообще-то Кэрри шьет целых два — абсолютно одинаковых. Никто не сможет различить нас с сестрой, представляешь, как здорово?

— В таком случае, тебе следует поторопиться.

— Хочешь пойти со мной? Платье — очень красивое.

Не дожидаясь ответа, девочка направилась к западной двери. А я последовала за ней, все еще сомневаясь, с кем же из двух говорила: с Хайсон или с Ловеллой.

Поднимаясь по лестнице, она запела песнь Офелии, которую я уже слышала в исполнении так напугавшего меня тогда странного голоса. Девочка пела несколько иначе: более монотонно и не так проникновенно.

— Что ты поешь? — спросила я.

Она так и замерла на месте, стоя на пролет выше. Затем обернувшись, внимательно посмотрела на меня. Теперь я точно знала, что передо мной Хайсон.

— Это песнь Офелии из «Гамлета».

— Ты разучила ее в школе?

Она отрицательно покачала головой.

— Тебя научила ее петь мисс Бектив? — Мне стало не по себе, и девочка, поняв это, с удовольствием начала дразнить меня. Она снова отрицательно мотнула головой, явно ожидая очередного вопроса. Я не стала допытываться, заметив с напускным безразличием:

— Навязчивая мелодия, — и снова пошла вверх по лестнице. Хайсон бежала впереди до самой комнаты Кэрри.

Служанка сидела за старенькой швейной машинкой, в руках у нее было платье золотистого цвета. В комнате стояли два портновских манекена — детский и взрослый. На маленьком манекене висело уже готовое детское платьице, а на большом — лиловое вечернее платье.

— А, вот вы и пришли, мисс Хайсон, — сказала Кэрри. — Я уже давно жду вас. Подойдите-ка сюда, мне надо кое-что уточнить в покрое.

— Со мной миссис Пендоррик. Ей тоже захотелось взглянуть на твою работу.

Подойдя поближе, я принялась разглядывать детский бальный наряд.

— Очень красивое. Это для Ловеллы?

— Платье пришлось примерять на мисс Хайсон, — ворчливо заметила Кэрри. — Мисс Ловелла ни секунды не может постоять на месте.

— Это уж точно, — вставила Хайсон. — Ло все время порхает, как бабочка. Даже на уроке она не может сконцентрировать свое внимание, что, естественно, очень не нравится Бекки.

— Подойдите сюда, мисс, — снова позвала Кэрри. Она оторвала нитку и вынула платье из машинки.

Пока старая служанка примеряла на нее платье, Хайсон спокойно стояла, безропотно выполняя все команды. А я любовалась лиловым туалетом. Платье было очень красивым, хотя, как и все сшитые руками служанки вещи, выглядело несколько старомодно. Пышные сборки на подоле длинной юбки давно уже вышли из моды, как и кружевное жабо.

— А я думала, ты будешь шить для мисс Деборы розовое, — сказала я.

— Угу. — Кэрри сжимала губами булавки.

— Значит, Дебора передумала?