Близнецы сидели за большим столом. Перед ними были разложены тетрадки. Напротив стояла Рэйчел Бектив. При виде меня она улыбнулась довольно ленивой улыбкой. В этот момент она напоминала кошку, которую вдруг растормошили после сна.

— Привет, Фейвэл, — вскочила с места Ловелла. — А, и ты здесь, дядя Рок?

Один прыжок, и девочка уже обвила Рока за шею.

Он принялся весело кружить ее по комнате.

Рэйчел Бектив немного оживилась, но лицо Хайсон оставалось по-прежнему неподвижным.

— Помогите! — взмолился Рок. — Фейвэл, иди сюда! Рэйчел! Спасите!

— Ловелла всегда находит предлог для того, чтобы не заниматься, — едва слышно сказала Рэйчел. Ловелла отпустила своего дядю.

— Да, ну и что из этого? — сердито заявила она. — Просто мне хотелось показать, как я рада видеть дядю и его жену.

— Ловелла, я хочу попросить тебя об одном одолжении, — сказал Рок. — Ты не могла бы немного развлечь Фейвэл сегодня днем, пока я работаю? Не возражаешь?

— Конечно, нет, — Девочка улыбнулась мне. — Я так много должна ей рассказать.

В ответ я улыбнулась не только Ловелле, но и Хайсон. Та поспешно отвернулась.

— Ну, если уж мы пришли сюда, то, думаю, тебе следует осмотреть классную. Эта комната — настоящая реликвия. Многие поколения Пендорриков сидели вот за этим столом. Мой дед даже вырезал на нем свои инициалы, за что и был строго наказан.

— Как именно его наказали? — Ловелла хотела знать все до конца.

— Возможно, побили розгами, а возможно, его заставили немного попоститься на хлебе и воде и выучить целые страницы из «Потерянного рая».

— На его месте я бы предпочла розги, — заметила девочка.

— Не правда, тебе бы это не понравилось, — вступила, к моему удивлению, в разговор Хайсон.

— И вовсе нет, я бы действительно предпочла розги. Я бы просто вырвала их из рук моего экзекутора и принялась хлестать ими его самого. — При этих словах глаза Ловеллы весело заблестели.

— Слышишь, Рэйчел? Думаю, это своеобразное предупреждение в твой адрес, — сказал Рок.

Подойдя к шкафу, он показал мне учебники, которые, должно быть, стояли здесь не один год, и тетради, исписанные разными, но всегда по-детски неровными почерками. Здесь также лежало несколько грифелей и пеналы.

— Как-нибудь после уроков мы с тобой обязательно еще раз заглянем сюда и все рассмотрим как следует. А сейчас нам лучше уйти. Рэйчел, должно быть, устала от нас.

Он улыбнулся ей так, словно их связывало нечто интимное. При виде этой улыбки я почувствовала неожиданную вспышку ревности. И не удивительно: нельзя было не обратить внимания на то, с какой очевидной симпатией эти двое общались друг с другом. Причем, если мой муж довольно тепло улыбался Рэйчел, то она в ответ одаривала его более чем просто теплой улыбкой. Я невольно задумалась, насколько же глубока могла быть их дружба…

С радостью я покинула классную, оставляя позади бурлящую энергией Ловеллу, молчаливую Хайсон и слишком дружелюбно настроенную к моему мужу Рэйчел. У меня было о чем спросить Рока относительно этой женщины, но не желая сразу демонстрировать свою ревность, я все же решила на какое-то время отложить разговор.

Сидя в машине возле Рока, я забыла об этом небольшом эпизоде в классной и снова почувствовала себя счастливой. Рок был прав, когда говорил, что жизнь на новом месте поможет мне забыть прошлое. Обилие новых впечатлений действительно способствовало тому, что недавняя трагедия начала казаться чем-то далеким, совсем из другой жизни.

Рок нежно накрыл мою руку своей. Сейчас он производил впечатление весьма довольного жизнью человека.

— Я рад, что ты естественно вписалась в обстановку Пендоррика.

— Здесь так красиво и необычайно интересно. Твоя семья тоже очень понравилась мне. Он состроил смешную гримасу.

— Спасибо, я польщен. — Он помолчал. А потом добавил:

— Сейчас мы поедем мимо «Каприза Полхоргана», и ты воочию убедишься, что это лишь жалкая подделка под Пендоррик-холл.

Мы двинулись по крутой дороге в низину, а когда вновь поднялись на холм, перед нами предстал «Каприз Полхоргана». На первый взгляд, он показался мне таким же древним, как и Пендоррик-холл.

— Этому замку нарочно приданы черты средневековой ветхости. Обрати внимание, фантастические фигуры над центральным входом словно бы действительно крошатся от старости.

— Что-то здесь не видно никаких признаков жизни…

— А в этой половине дома никто и не живет. Апартаменты хозяина находятся на южной стороне и выходят на море. Ему принадлежит и расположенный внизу пляж, и разбитые на скалах прекрасные цветники. У старого Полхоргана все сделано со значительно большим размахом, чем у нас. А когда-то все эти земли принадлежали Пендоррикам. Старик купил их у моего деда.

— Да, вид отсюда действительно прекрасный. И нельзя не заметить, что в него вложено немало средств и труда.

— Немудрено, ведь большую часть времени обитатель этого дома проводит, сидя у окна. У него слабое сердце, и он нуждается в покое.

Мы проехали Полхорган-холл, и Рок продолжил:

— А теперь я хочу показать тебе нашу деревушку. Уверен, что она тоже тебе очень понравится.

Мы повернули обратно и поехали по идущей вдоль берега дороге. Проезжая мимо Пендоррик-холла, теперь уже и моего дома, я по-хозяйски снова оглядела его. Дорога шла наверх, к основной магистрали. Все это время море оставалось слева от нас.

— Береговая линия настолько изрезана, что с непривычки здесь легко заблудиться, — заметил Рок. А еще через несколько минут торжественно объявил:

— Сейчас мы обогнем мыс и подъедем к деревне под названием Пендоррик.

И действительно, вскоре я увидела небольшую, но очень симпатичную деревушку. При въезде в нее стояла крохотная церковь в норманском стиле, стены которой были сплошь увиты плющом. За церковью раскинулось довольно обширное кладбище, что, как и старинные, потемневшие от времени надгробья, свидетельствовало о древности селения. Впрочем, были здесь и новые надгробья: деревня продолжала свой путь во времени. Возле кладбища стоял построенный из серого камня дом с лужайкой перед крыльцом и небольшим садом, видимо, принадлежащий викарию.

Стоящие вдоль деревенской улицы дома — видно, о них говорила Морвенна — по внешнему виду казались ровесниками старинной церквушки. Неподалеку виднелся гараж с явно жилой надстройкой.

— Раньше здесь была кузница, — объяснил Рок. — Все мужчины в семье Бондов, до сих пор живущей здесь, из поколения в поколение работали кузнецами. Джим Бонд чуть не умер от горя, когда лошадей в округе осталось так мало, что специально содержать кузницу стало разорительно. Но старый Джим все же нашел выход из положения. Старая кузница по-прежнему жива, и я даже иногда прихожу сюда, чтобы посмотреть, как подковывают лошадей. Теперь здесь еще и гараж.

— Джим! — притормозив, закричал Рок. В открывшемся наверху окошке показалась симпатичная женщина. Черные как смоль волосы водопадом рассыпались по ее плечам, алая блузка, казалось, была слишком тесна ей в груди. Внешностью женщина походила на цыганку.

— Доброе утро, мистер Рок, мы рады вашему возвращению, — сказала она.

— Привет, Дина.

Муж приветственно махнул женщине рукой. В этот момент из дверей появился мужчина огромного роста.

— Здравствуй, Джим, — поздоровался Рок с вышедшим из дома мужчиной.

На вид великану было лет пятьдесят. Он выглядел именно так, как, по моим представлениям, и должен выглядеть кузнец. Рукава его рубашки были закатаны, обнажая могучие загорелые руки.

— Я решил показать своей жене старую кузницу и деревню.

— Очень рад встрече с вами, мэм, — сказал Джим. — Может быть, зайдете и выпьете бокал сидра?

Я с удовольствием приняла приглашение. Мы прошли в кузницу. Молодой человек, подковывавший кобылку, вежливо приветствовал нас. Его тоже звали Джимом, этого сына старого Джима Бонда. Как мне объяснили, в каждом поколении семьи Бондов один из сыновей по традиции получал это имя.