Классный у тебя мотоцикл, Харли, — с завистью сказал Вадик.

Это не мотоцикл, это — чоппа.

Что?

Смотрел «Криминальное чтиво»? Помнишь, в конце фильма Брюс Уиллис сидит, как в кресле, в седле мощного агрегата с высоким рулем. Вот это и есть чоппа — машина настоящего байкера, — лениво объяснил Харли. — Но о таком тебе пока рано мечтать. Вот когда стукнет шестнадцать, сдашь на права, а уж потом... — Он неторопливо открыл правую дверь и вывел из гаража, как барана за рога, старый мопед с велосипедными педалями. — Вот как раз для твоего возраста. Чтобы ездить на этом монстре, водительское удостоверение не требуется. Гоняй, где хочешь, как на велике!

Вадик с теплым чувством взглянул на мопед, который он присмотрел еще в прошлом месяце, когда Харли купил мотоцикл, а «мелкую» технику решил продать.

Вадик похлопал мопед по пыльному переднему крылу и обошел кругом. Ситников-старший с недоверием смотрел на старую двухколесную машину.

Музейный экспонат, — сказал он. — Пора сдавать в Политехнический.

Харли выплюнул окурок и вяло возразил:

Это не экспонат, это даже не мопед, это — ракета. Я сам двигатель перебирал, теперь у агрегата движок форсированный, на шоссе выжимает стольник, если один едешь. А если вдвоем его оседлать, то даст не меньше шестидесяти кэмэ в час. Это он только с виду такой лажовый, а на самом деле в нем все детали — новые. Руль от «Явы», седло от «Урала», спидометр от «Ижа». А багажник от мотороллера присобачил, но я его усовершенствовал так, что теперь это аже и не багажник, а настоящее второе сиде-;ье, мягкое. — В подтверждение своих слов Харли стукнул кулаком по багажнику, который был окрыт поролоном и обтянут коричневым дер-гатином, подозрительно напоминающим тот, оторым обтягивают сиденья в вагонах метро, и родолжал нахваливать свой товар: — Фара от «Жигулей», а муфта акселератора вообще от «Хонды». От «Хонды», сечешь? А вообще-то мне левать, хотите — берите, а если нет — так дру-ому продам.

Ситников-старший слушал Харли с кислым идом. Вадик испугался, что отец скажет что-ибудь лишнее, и тогда ленивый и безразличный ко всему Харли медленно укатит мопед обратно в гараж, закроет ворота и во второй раз просто поленится их открывать. Отец уже собрался сделать какое-то критическое замечание, но Вадик опередил его:

—А что такое муфта акселератора? — быстро спросил он.

—Да ты чего, старик, с луны шваркнулся? — •дивился Харли и объяснил: — Муфта акселератора — вот эта фиговина, которая регулирует скорость, — он покрутил черную рукоятку на правом конце руля и, сокрушенно покачав лохматой головой, пристыдил Вадика: — Ну и ну! Вот молодежь пошла, не знает, что такое муфта акселератора. Небось, в своих компьютерах, пентиумах и джойстиках с башкой зарылся, а в настоящей-то мужской технике — лох лохом и ни бум-бум. Короче, берете или не берете?

Вадик посмотрел на отца.

Решай сам, — сказал тот, — тебе на нем ездить. Но если тебя интересует мое мнение, то, по-моему, это не ракета и даже не мопед. Это нечто среднее между пылесосом и швейной машинкой.

Берем! — решительно сказал Вадик.

Тогда надо обкатать. Открой бензобак, — сказал Харли Вадику, а сам вынес из гаража канистру с бензином и до половины наполнил бак. Затем он сел в седло и кивнул на багажник: — Садись, сделаем круг по окрестностям.

Вадик устроился на мягком багажнике. Харли оттолкнулся ногами от земли и несколько раз крутанул педали — затарахтел мотор, и мопед сам поехал по пустырю.

Когда они выехали на дорогу, которая окружала их микрорайон, Харли обернулся и сказал:

Держись за меня, сейчас я тебе покажу, что такое ракета!

Вадик вцепился в кожаную куртку Харли, а тот до упора повернул муфту акселератора, прибавив газа. Внезапно неказистый мотор мопеда взревел, как двигатель мощного мотоцикла, и постепенно стал набирать обороты.

У Вадика сердце замерло от восторга, в ушах зазвенел ветер. Захлебываясь от радости и от потока тугого теплого воздуха, который вдруг хлынул в лицо, Вадик, вытянув шею, выглянул из-за плеча Харли и посмотрел на спидометр — стрелка прибора приближалась к отметке 60 километров в час!

Зря ты сказал моему отцу, что усилил движок! — крикнул Вадик, но ветер унес его слова.

Что?! Не слышу!

Не говори отцу про скорость, пусть думает, что твой мопед не быстрее велика!

Харли расслышал только слово «скорость», поэтому крикнул в ответ:

Да! Скорость — это кайф! Это настоящий драйв!

Что?!

Драйв, говорю! Гонка! Атас! Я всегда выкручиваю муфту акселератора до упора! Жму на всю катушку!

Когда они сделали круг и подъехали к гаражу, у Вадика был такой огненный, восторженный взгляд, будто он только что слетал в космос или, по крайней мере, прыгнул с парашютом. Отец озадаченно смотрел на своего сына, ругая себя за то, что согласился купить мопед.

Не было хлопот, купила баба порося, — негромко проворчал он.

Что?! — крикнул Вадик, в его ушах еще звенел ветер.

Ездить будешь только в нашем микрорайоне, на дорогу не выезжай, понял? — строго и громко сказал отец.

Понял.

Дима, — обратился отец к Харли, — у тебя есть лишний мотоциклетный шлем? Продай.

Когда Харли вынес из гаража красный шлем с дымчатым пластиковым забралом, отец расплатился и передал шлем Вадику со словами:

А это тебе лично от меня.

Отец и сын Ситниковы поставили мопед в свой гараж, где уже стояли их семейные «Жигули», а потом вернулись домой, и мама Вадика велела обоим мужчинам:

Мойте руки и садитесь ужинать.

Когда Вадик проходил мимо нее в ванную, мама потянула носом воздух и сказала отцу:

Раньше в нашем доме только от одного человека пахло бензином, теперь от вас двоих несет бензоколонкой. Кстати, — обратилась она к Вадику, — пока вы в гараже возились со своими ржавыми железками, тебе несколько раз звонила Дина Кирсанова. Она просила тебя срочно позвонить ей. Так и сказала: «Как только вернется, пусть мне немедленно позвонит». Между прочим, голос у нее был заплаканный. Не понимаю, какие срочные дела могут быть у детей во время каникул?! Вы бы так об уроках волновались. Сначала руки помой! — крикнула мама вслед Вадику, который, не успев открыть воду, выскочил из ванной и побежал в Свою комнату.

Он схватил телефон и позвонил Дине:

Алло, Динка? Что случилось?

Сначала в трубке послышались всхлипывания и тихий плач, напоминающий поскуливание двухнедельного щенка. Потом Дина, захлебываясь слезами, произнесла:

Диа-дема-а-а... — нос у Дины был заложен, поэтому у нее получилось «диадеба».

Что с диадемой?! — от волнения Вадик так крепко сжал телефонную трубку, что кожа на костяшках его пальцев побелела. — Ты потеряла диадему?!

Дет, детюдеряла... — прогундосила Дина.

Сломала?

Дет, де слобала.

Что же ты ревешь? Да что случилось-то, объясни толком!

Подбедили-и-и! ц

Не понял... Что такое подбедили?

Да де подбедили, а подбедили! Что тут не бодятдого?! — Она прикрыла ладонью микрофон телефона, но Вадик все равно услышал, как она высморкалась. После очередного всхлипа Дина сказала более или менее нормальным голосом: — Кто-то подменил мою диадему!

Можно'было задать сотни вопросов, но Вадик от растерянности выбрал из них самый глупый:

Кто подменил?! — воскликнул он.

Ты что — дурак? — Дина опять заплакала.

Послушай, возьми себя в руки. Перестань реветь, пойди и умойся холодной водой. Сейчас я приду, и мы все обсудим, потому что по телефону я тебя совсем не понимаю. К тебе можно?

Бождо, — она снова заговорила в нос, с ярко выраженным французским акцентом.

Поговорив с Диной, Вадик положил трубку и выбежал из комнаты.

— Вымой руки и садись ужинать! — крикнула мама из кухни.