— Скажи Кингам, что у нас тоже есть новорожденный.

ГЛАВА XVIII

— И, дорогая моя Каролина, послушайте, что пишут о том, как поймали Нэта Тернера. — Вдова Шедд сидела на краю стула в гостиной в Розовой Горке и держала в руках связку газетных вырезок. — Сейчас найду, это из «Норфолк геральд» от второго ноября. «В прошлый четверг Нэта, спрятавшегося в стоге сена, спугнул некий мистер Фрэнсис, он выстрелил в него из пистолета, но промахнулся, и Нэт убежал. Об этом происшествии сообщили по округе, и тогда несколько человек собрались и отправились преследовать его. В прошлое воскресенье один из них, некий мистер Фиппс, обнаружил его в куче хвороста, так неожиданно, что он не успел убежать, и, под угрозой смерти от пули, он сдался без сопротивления и был отправлен в Джерусалем, где препровожден в тюрьму». О, моя дорогая, — миссис Шедд обмахнулась вырезками, — вы когда-нибудь слышали о таком ужасе? Почитать еще?

— Нет, спасибо, — сказала Каролина. — Это слишком ужасно. Но наверняка вся область вокруг Саутгемптона вздохнула свободно теперь, когда они поймали беднягу.

— Бедняга, ничего себе! Он безжалостный убийца, Каролина.

— Я знаю, но он же и человек.

— Человек? Да, очевидно так. Наверное, перепуган до безумия. Вы очень по-христиански рассуждаете, моя дорогая. Я должна со стыдом сознаться, что мне и в голову не приходило подумать об эмоциях этого ниггера. Но что же это за человек? Белый или черный, как могло существо, созданное по образу и подобию Божию, зарезать столько невинных людей? Можно мне еще чашечку чая? Это все так нервирует.

Каролина налила чай для гостьи.

— Да, это действует на нервы, и я думаю, лучше переменить нам тему. Возможно, моя племянница принесет своего ребеночка, чтобы показать вам, мисс Шедд, а мы в ее присутствии не говорим о восстании рабов. Вы будете помнить, что об этом не следует говорить?

— Конечно, дорогая. Как это заботливо с вашей стороны. Я обещаю ни слова не сказать. Терпеть не могу болтунов. Как чувствует себя дорогая миссис Алиса? Поправляется после того, как маленький появился на свет?

— Да, — сказала Каролина, передавая ей сливки. — Она значительно лучше чувствует себя, спасибо.

— Такое тяжелое испытание, родить ребенка. Как это отражается на женщине. Я так и не поправилась окончательно после этого.

Каролина взглянула удивленно. Вдове Шедд было никак не меньше семидесяти пяти.

— Я и не знала, что у вас были дети, миссис Шедд.

— О да, дорогая моя, — она вздохнула, — у меня есть сын, но никакой радости нет, только горести одни. — Она отпила чай. — Я очень надеюсь, что эта замечательная Мэри вернется с поля прежде, чем я уйду. Она ваша опора, не так ли?

— Да, мы просто не могли бы справиться без нее. Ревматизм мистера Гульда ухудшился, и Мэри теперь выезжает каждый день. Уже много месяцев.

— Бедненький, две плантации и только один сын здесь в помощь ему. Да, кстати, я вспомнила. У меня было столько других новостей, которыми хотелось поделиться, что я забыла самое важное. Я получила прелестное длинное письмо от моей дорогой подруги-креолки, мадам Бовуар, из Нового Орлеана, с новостями о Хорейсе из первых рук.

— Добрый день, дамы, — Джеймс Гульд стоял на пороге с ребенком на руках. — Миссис Алиса отдыхает, поэтому мы с моим внуком Джеми решили навестить вас.

— Добрый день, мистер Гульд, — вдова Шедд с усилием встала, — ах, дайте мне этот драгоценный маленький сверточек подержать, дайте скорее.

Джеймс беспомощно посмотрел на Каролину, зная, что Алиса будет недовольна, но вдова Шедд уже держала Джеми на руках. Потом она прижала личико ребенка к своему лицу и так долго молчала, что ни Каролина, ни Джеймс не знали, что сказать. Они смотрели, как она начала медленно шагать вперед и назад по большой комнате, как будто участвуя в странной невидимой процессии, мерными шагами; ее близорукие глаза наполнились слезами, скатывавшимися по щекам.

Вдруг она сказала:

— Возьмите его, мистер Гульд. — Она передала ребенка. — Возьмите вашего внука и радуйтесь, что вы дожили до того, чтобы держать его на руках.

— Можно налить чаю, Джеймс? — спросила Каролина.

— Нет, спасибо, Каролина, — сказал он, по-прежнему стоя.

— Я выпью еще чашечку, дорогая, — вдова Шедд опять села, видимо, уже забыв о ребенке. — У меня чрезвычайно важные новости для вас, и мне нужно что-нибудь для бодрости.

Она собиралась рассказать о Хорейсе, и Каролина готова была что угодно сделать, чтобы помешать ей.

— Я как раз рассказывала вашей очаровательной невестке, что я получила интереснейшее письмо от моей милой подруги мадам Бовуар, которая только что вернулась из одной из этих неторопливых, комфортабельных поездок по Миссисипи. И, дорогой мистер Гульд, она разговаривала с вашим сыном Хорейсом.

Джеймс смотрел на вдову Шедд без всякого выражения на лице.

— Мадам Бовуар с друзьями недавно отплыли из Нового Орлеана на прекрасном речном пароходе «Принцесса», и в первый же вечер она узнала имя красивого молодого казначея — Хорейс Гульд. Ваш сын, Хорейс, является казначеем на пароходе «Принцесса», на Миссисипи.

Каролина затаила дыхание, не спуская глаз с Джеймса.

— Мистер Гульд, я сказала...

— Я слышал, что вы сказали, миссис Шедд, и это ложь.

— Джеймс, — прошептала Каролина.

— Извините, что я говорю резко с гостьей, но я знаю своего сына. Я также примерно знаю о характере работы казначея на речном пароходе. Это ложь, ваша подруга ошиблась. Моя дочь Мэри и мисс Каролина предпочитают считать, что у вас добрые намерения, миссис Шедд. О том, что я думаю, я умолчу, и только скажу еще раз, что то, что вы сообщили, является ложью, и впредь я буду вам обязан, если вы не будете сообщать свои сплетни.

Каролина встала.

— Джеймс, пожалуйста, сдержитесь.

— Я сдерживаюсь. Я отнесу Джеми к матери. И еще я хочу предложить вам, голубушка, чтобы вы никому не сообщали эту жалкую ложную сплетню. До свиданья.

Когда он ушел, Каролина обеспокоенно повернулась к вдове Шедд, ссутулясь сидевшей на стуле; на ее дряблом лице появилось вдруг выражение печали и участия.

— Не расстраивайтесь, Каролина, дорогая. — Старческий голос потерял свою выразительную силу. — Я не хочу, чтобы это все вас расстраивало. То, что я сказала мистеру Гульду, правда. Мадам Бовуар действительно говорила с Хорейсом. — Она вяло улыбнулась. — Видите ли, я ей написала, чтобы она прислушивалась на случай, если что-нибудь узнает о Хорейсе. Я знаю, может казаться, что я просто старуха, которая любит совать нос в чужие дела. Это не совсем так. Мой сын тоже ушел, когда ему было семнадцать, и я ничего с тех пор о нем не знаю. Теперь, если он жив, ему пятьдесят лет. Я постоянно просила людей искать его. У меня привычка просить разыскивать пропавших молодых людей.