– Не делай поспешных выводов, дружище. – Сергей глубоко затянулся сигаретой и после небольшого молчания продолжил: – Я лично не думаю, что наша миленькая тихоня Эля будет такой дурой и сразу же побежит стучать на нас милиционерам… Ведь этим самым она в первую очередь подставит под удар себя… Множество людей видели, как она заговаривала зубы няньке, а потом взяла за руку и увела малышку с собой. Кроме того, у меня на всякий случай припасено вот это, здесь штук тридцать красивеньких фоток. – Сергей достал из нагрудного кармана фотоаппарат и включил просмотр. На кадре четко было видно, как я в одной руке держу ручонку Арины и веду ее по аллее, а второй прижимаю к себе огромную нарядную куклу. – Дальше еще интереснее, ведь и записку господину Кронбергу, отцу маленькой негодницы, тоже писал не кто-то, а именно наша скромница Элечка, своей собственной ручкой. И как ты думаешь, милый Жора, кто поверит в сказку юной девочки, в одиночку, без чьей-либо помощи провернувшей все это дело, что она здесь совершенно и абсолютно ни при чем? Тем более что к этому времени мы уже получим денежки и улизнем от правосудия. И даже если предположить невозможное и представить, что добрые дяди милиционеры войдут в положение и не упекут нашу красотку за решетку, то остается еще один весьма существенный момент… Помнишь, – обратился Сергей ко мне, – с каким трудом тебе, с помощью моей женушки, удалось выхлопотать разрешение жить в России на более-менее законном основании? Нам с Аней даже пришлось для этого временно прописать тебя в нашу квартиру… напомни-ка мне, сколько тебе положили испытательного срока?.. – Он, покачивая ногой, обутой в элегантный замшевый ботинок, «доброжелательно» посмотрел в мою сторону.
– Пять лет… – с трудом выдавила я.
– А прошло из них два месяца… или чуть больше… Так вот, милочка, стоит ментам прознать про твое участие в этой небольшой заварушке с похищением ребенка, и российского гражданства тебе не видать как своих ушей. Я прав? Ведь тебе разрешение дали только с условием, что ты за все время испытательного срока не совершишь не только серьезного уголовного преступления, но даже и простого правонарушения или, к примеру, хулиганского поступка. Так? Ну и как, по-твоему, сюда вписывается киднеппинг?
– Я что-то не понял, Серж, – перебил его изрядно захмелевший Георгий, – к чему ты клонишь? Ведь когда милиция и любящие родители обнаружат их обоих здесь, скрыть ее участие в этом деле вряд ли удастся. Ее все равно заставят говорить, и ей терять будет уже нечего…
– Вот об этом я тебе и толкую, – слегка раздраженно пояснил Сергей. – Ты сейчас останешься здесь и будешь караулить девчонок, потом я с денежками и Анютой возвращаюсь сюда, мы делим деньги. Из них небольшую для нас, но весьма внушительную сумму я передаю Эгле, на нее она сможет спокойно прожить несколько месяцев, подыскать себе нормальную работу. У нашей крошки теперь ведь есть вполне законные основания для проживания в любой части Российской Федерации. Она выбросит из головы все, что произошло сегодня здесь, в этом доме… И не смей спорить, Жорж, что мы не люди, что ли? Да и потом, надо отдать должное нашей изобретательной подружке, без ее помощи мы, как ни крути, вряд ли смогли так быстро и ловко увести малышку из-под носа няньки, даже не подняв паники. Так что часть денег по праву принадлежит Эле… Потом мы испаряемся, а родители забирают любимую капризницу в свои нежные объятия. Правда, ей придется часик-другой посидеть взаперти, но ей это не повредит, а скорее даже пойдет на пользу.
– В принципе такой расклад мне нравится, – задумчиво протянул Георгий. – Но все равно как-то тревожно на душе. Уж больно гладко все идет сегодня с самого утра… Чувствую, быть к вечеру крупным неприятностям, попомни мои слова.
– Хватит каркать, ворон! – Сергей недовольно махнул рукой с зажатой в ней сигаретой. – Кстати говоря, если я вдруг попадусь при передаче денег, ты, сидя здесь, ничем не рискуешь, я, как ты понимаешь, друга закладывать не стану, и девчонка останется у тебя. Ты сможешь с ее помощью поторговаться за мое освобождение, а также получишь выкуп…
– Ладно, – хмуро глядя в свой снова опустевший фужер, кивнул Георгий. – Положим, ты меня убедил, я готов сидеть здесь и терпеливо ждать у моря погоды, но мне бы хотелось услышать, что думает обо все этом наша тихоня. – Он с трудом сфокусировал на мне опьяневший взгляд. – Что-то уж больно тихо она сидит в уголочке, а в тихом омуте, как известно, черти водятся… Ну, говори, что ты решила?
– А что я могу решить, когда вы все уже и так за меня решили? – осторожно начала я, посмотрев исподлобья на Аниного мужа. – У меня разве есть какой-то другой выход, кроме того, который обрисовал сейчас здесь Сергей? Я честно хочу сказать, вы подонки, и я ненавижу вас всем сердцем за то, что вы так нагло и беспринципно поломали всю мою жизнь. У меня только-только стало все налаживаться, а тут вы со своими махинациями…
– Да что ты говоришь?! – Глаза Сергея мгновенно потемнели и стали холодными и злыми. – Значит, мы подонки? Я подонок?! Я?! Который кормил тебя, поил, деньги на карманные расходы каждое утро выдавал… Я подонок?! Я, который ни единого раза ничего не потребовал с тебя, чтобы хоть как-то компенсировать неудобства и расходы, связанные с таким никчемным и инфантильным существом, как ты!
– Я расплачусь… Я все верну! – Мне было страшно и хотелось провалиться на месте.
– Расплатишься? – мрачно усмехнулся он. – Чем, интересно, ты можешь мне заплатить, если не секрет? – Сергей взглянул на меня так, что у меня внутри похолодело. – Что у тебя есть, Эгле?
Сергей подошел ко мне и неожиданно сильно обхватил руками. Потом я почувствовала, как его горячие шершавые ладони нырнули под мою майку и начали шарить по всему телу. Я вырвалась и отскочила в сторону. Ковалев быстро настиг меня и повалил на диван. Не обращая внимания на мое сопротивление, он, чуть не вырвав с мясом пуговицу и молнию, стянул с меня джинсы и отбросил в сторону.
– Хочешь узнать, что такое подонок, крошка? Хочешь?! Я вижу, ты хочешь! – Я с ужасом смотрела в его совершенно озверевшие глаза и изо всех сил старалась оттолкнуть его тяжелое разгоряченное тело, с отчаянием понимая, что совладать с этой неуправляемой животной силой мои руки не в состоянии. – А ну-ка, подержи эту чертову девку, Жорж! – обернувшись к приятелю, крикнул он. – Пусть она почувствует, насколько опасно хамить и пререкаться с тем, кого сама же называет подлецом и подонком. Я научу тебя держать язык за зубами и подчиняться!.. Я давно уже хотел тебя трахнуть. Еще там, на кухне, прямо на твоем раздолбаном кресле… Или на обеденном столе, среди плошек и чашек…
Я изловчилась и укусила его за руку, которой он прижимал мое тело к дивану.
– Ах ты, гадина! – Он наотмашь ударил меня второй рукой по лицу. – Жорж! Ты что, не слышал? Иди! Держи ее за ноги. Раздвигай пошире, сейчас она у меня по-другому запоет! Потом сама еще будет просить повторения!
– А может, не стоит сейчас заниматься всякими глупостями? – довольно вяло отозвался со своего места захмелевший Жора. – Я думаю, дело надо сначала провернуть, а уж потом девок по углам тискать…
– Заткнись, Жора! – угрожающе заорал возбужденный Сергей. – Иди и подержи девку. Потом и тебе достанется, не волнуйся!
– Очень надо! – Жорж подошел и, брезгливо сморщившись, обхватил своими толстыми пальцами мои лодыжки. – Я не садист. Что за удовольствие трахать визжащее и извивающееся существо, которое и женщиной в этот момент нельзя назвать? – Он прижал мое тело коленом к дивану и отвернулся.
Я в бессильной ярости смотрела на то, как торопливо Сергей сдирает с себя брюки и рубашку. Внутри все заледенело от ужаса и брезгливости. Почувствовав, что Жора отвлекся и ослабил хватку, я, собрав последние силы, оттолкнула его от себя и скатилась на пол. Потом, воспользовавшись тем, что Ковалев чуть не упал, запутавшись в спущенных штанах, вскочила и схватила со стола огромный тесак, которым Жорж только что открывал бутылку.
