Я подошла к окну и протянула руки, огромная и тяжелая от влаги кисть сирени опустилась в мои ладони, и они тотчас наполнилась благоухающей влагой. Не выдержав искушения, умылась сиреневой водой. Старая женщина, которая показывала мне комнату, замолчала на полуслове. Я повернулась. Она же смотрела на меня, как на привидение. Потом начала рассказывать:

– Извините. Я просто испугалась. Она тоже также делала – умывалась сиреневой водой.

– Кто она?

– Женщина, которая жила здесь. Её звали Любовью. До революции это был дом её семьи. Потом она занимала только эту маленькую комнату. А мы – две больших соседних. Наша семья состояла из четырех человек – я, моя дочь, зять и маленькая внучка. С соседкой всегда были дружны до одного случая. Дочь вышла замуж по любви, вскоре родилась внучка. Но что-то не заладилось между молодыми. Однажды я застала Наталью всю в слезах, тогда она мне и открылась. Оказывается, они никак не могли договориться в постели. Виктору хотелось больше, а дочь оказалась очень скромной в своих интимных желаниях. Вот беда-то. Зять ходил всё время злой, срывался по каждой мелочи, Наталья – как в воду опущенная. Но однажды, вот такой же сиреневой весной, случилось непонятное. Виктора словно подменили. Радовался, смеялся, улыбка не сходила у него с лица. Он был счастлив. Мы с дочерью никак не могли уразуметь причину такой перемены. Даже стали за ним шпионить, не на сторону ли он повадился? Уходил и приходил с работы в одно и тоже время. В выходные оставался дома, чего раньше не бывало. Но вскоре всё открылось. Словно гром среди ясного неба. В страшном сне такое не могло привидеться.

Было воскресенье, дочь дежурила, а мы с внучкой пошли погулять в соседний парк, зятя оставили дома смотреть телевизор. Вдруг я спохватилась, забыла дома кошелек, а ведь хотела купить хлеба на обратном пути.

Оставив девочку под присмотром играть с подружкой, поспешила домой. Осторожно открыла дверь и, не шумя, вошла в коридор. Телевизор не работал, подумала, что зять спит. Но, проходя мимо приоткрытой двери соседки, услышала странные звуки и громкий, горячий шепот зятя. Из слов разобрала:

«Ты моя сирень! Даришь мне такое блаженство! Я на краю неба!» Закрыв рот ладонью, чтобы невольно не закричать, вжалась в стенку, чтобы не выдать своего присутствия. «Сирени»-то на тот момент было восемьдесят четыре года, а ему тридцать!

После, когда мы с соседкой были одни, я потребовала объяснения. На что та спокойно, особо не мудрствуя и не вдаваясь в подробности, всё рассказала. По её богатому опыту она поняла – не возраст играет главную роль в отношениях между мужчиной и женщиной, а искусство и умение доставить партнеру радость в любви, и что Наталье с Виктором не жить вместе из-за банальной сексуальной несовместимости.

Дочери я ничего не сказала, а у Виктора потребовала разобраться в своих пристрастиях, на что он собрал вещи и под надуманным предлогом ушёл. Вскоре оформили развод.

Мы, как мудрые женщины, обе хранили тайну, но как-то зимой соседка сильно простудилась, к вечеру стало совсем плохо, и она попросила вызвать «Скорую». Когда врач осмотрел её, то вызвал меня в коридор и негромко сказал, что состояние больной очень тяжелое, и они её будут госпитализировать. Пока он мне всё это говорил, я наблюдала за Любовью Андреевной, та же, оставшись одна, вытащила из-под подушки зеркальце и губную помаду и одним уверенным движением умело накрасила губы.

Она уже стояла на берегу неба, но до последнего вздоха оставалась настоящей женщиной!

Ну, вот и дождались. Весна! То жара, сугробы тают на глазах, ручьи бегут, птички щебечут. А то всё небо обложит и сыплет крупным снегом, вьюжит. Голова раскалывается от пульсирующей крови. Давление зашкаливает немилосердно. Лежишь, не в силах подняться: только встал, уже устал. Состояние под названием «ёжик в тумане». Мозги напрочь отказываются соединять слова в предложения. Природа просыпается, но как-то тяжело, словно с похмелья.

Аська валялась на дорогущем ковре и диким голосом орала:

– УмрррАю! УмрррАю!

При этом извивалась всем своим прекрасным телом, катаясь из стороны в сторону.

– Боже мой, что делать? Как помочь? – восклицала Вера, хозяйка стольдорогой и престижной бенгальской кошки. Айболит заверил, что для «любовных мук» кошечка ещё мала, что можно не волноваться. Но, видно, он ошибся: от здоровой и сбалансированный пищи, похоже, «девушка» созрела раньше времени.

Семья спутала день с ночью, никто не спал, не занимался привычным делом, все были истерзаны Аськиными муками. Верин муж держался из последних сил. Он бредил мечтой: как откроет окно десятого этажа и, подхватив одной рукой извивающееся тело ненавистной кошки, отпустит его в свободный полет, придав хорошее ускорение. И чёрт с ними, с баксами!

Аська же знала, что хотела и кого. Этажом выше живёт воспитанный британец благородных кровей. Невыносимо красивый и умный. Мечта всех кошечек. Зовут его сэр Ричард.

Рич, получив очередную вкусняшку от хозяйки, невозмутимо прошествовал к своему тайнику. Про эту заначку никто в доме не знал. Там он собирал для своей возлюбленной дары. Это были всякого рода кошачьи вкусности и милые сердцу игрушки, обворожительно пахнущие для кошачьего носа. С такой игрушкой не только здорово поиграть, но и спать с ней в обнимку сказочно. Теперь бы незаметно проскользнуть в неосторожно приоткрытую дверь и, держа в зубах, что-нибудь из подарков, стремглав вниз, в подвал, где была властительница его сердца, бездомная Мурка.

Мурка, умудрённая жизнью кошка жила в теплом и сыром подвале. Это её дом. Здесь она родилась. Единственная выжившая после того, как разразилась чумка, истребив всё кошачье племя подвала. Переболев и ослепнув на один глаз, она стала признанной хозяйкой нового содружества. Даже коты её уважали за ум и опытность. Но близилась старость, а с ней навалятся болезни и голод. И в одну из ночей затаившие зависть и злобу несколько молодых котов разорвут её на части. Что делать? Не так уж стара, но ужасные условия жизни сократили её век.

Она лежала на толстой и теплой трубе, свесив длинные лапы и хвост, грела живот. Как вдруг увидела, что на ступеньках появился этот придурок с третьего этажа, который безумно любил Мурку и неловко добивался её расположения своими глупыми подарками. Ричард, аккуратно ступая своими бархатными лапками, медленно продвигался к своей мечте. Подойдя к трубе, он положил игрушечную мышку перед своей дамой. Она же, царственно восседая, думала: «Да уж, взгляды на жизнь совершенно несходные. Какой разный менталитет. Что может меня роднить с этой «диванной подушкой»? Но надо думать о будущем. Брак будет по расчёту». И с этими мыслями она поднялась на лапы, сделав спинку горбиком и жидкий хвостик трубой, ещё раз продемонстрировала себя во всей кошачьей красоте. У Рича что-то рванула в груди и защекотала в животе.

Хозяйка Ричарда услышала тихое мяуканье. Поняла, что давно не видала своего любимца. Наверное, он опять удрал в подвал к этой вшивой кошке, а теперь вернулся и стоит у закрытой двери. Через секунду она увидала потрясающую картину. На коврике перед дверью сидела парочка. Это были Рич и его Мурка. Он сделал выбор и привел невесту в дом познакомить с родными. Мурка, нисколько не смущаясь, первая переступила порог, за ней Рич. Дверь закрылась.

А в подъезде всё слышалась душераздирающее:

– «УмрррАю. УмрррАю…»

Мы с Людой ровесницы и подруги.

Моя бабушка не одобряла этой дружбы. Я из «приличной», интеллигентной семьи, представительница старинного рода, пай-девочка. У меня чудесная библиотека детской литературы, по этим старым книжкам читали сказки ещё моей маме. Занималась музыкой у самой Марии Николаевны, бывшей княгини и известной пианистки, теперь живущей с нами по соседству в глинобитном доме бывшего бая.

Люда же – моя полная противоположность. Жила с матерью-одиночкой, которая особенно себя не утруждала любовью и заботой о своем единственном ребенке. Люда росла, как дикая трава. Бегала в грязной майке, заправленной в трусы, и всегда босиком. На голове непонятного цвета волосы, затянутые черной аптечной резинкой, и давно не знавшие мыла и расчески. Личико в грязи, ногти черные и нестриженные, Люда их периодически грызла. И постоянно голодная.