– Я не понимаю, – строго сказала Татьяна, – за что ты его осуждаешь? За то, что он любит тебя?

– Я не осуждаю, – тихо ответила Полина, – я просто не могу его любить!

Она развернулась и вышла из гостиной. Татьяна удивленно смотрела ей вслед.

…Полина сидела на берегу, на том самом месте, где в первый раз увидела Климова, и долго плакала от какого-то непонятного горя. Домой она вернулась уже после обеда. Тихонько, чтобы ни с кем не столкнуться, прошла в свою комнату и остолбенела. Напротив ее кровати на стене висела картина «Странные танцы». Полина, не сводя с нее глаз, села на кровать и опять заплакала. На сей раз не зная, то ли от счастья, то ли от горя… Так вот зачем Климов ездил в город! Ну да, галерея работает и сегодня, и ее сменщица Тамара продала Никите картину.

Она нашла Климова в беседке. Стараясь не смотреть на него, сухо поблагодарила.

– За что? – изумился он.

– За «Танцы»… За то, что ты есть! – Она вспыхнула и убежала.

Вечером пили чай с пирогами.

– Последний день мая! – сказала Маша. – Славно! Все лето впереди!

– Да, – вздохнула бабушка, – вроде только была зима, и от снега в саду не пройти, а уже лето на носу. Как быстро летит время!

Саша Бушуев отставил в сторону чашку с чаем, обрадовавшись возможности поразмышлять вслух на излюбленную тему.

– Время вообще странная категория… – задумчиво произнес он.

За столом переглянулись – ну ясное дело, поэт!

Саша, не замечая улыбок, продолжил:

– Я часто думаю о настоящем… Вот я сказал сейчас эту фразу, а она уже стала прошлым, а будущее… Где оно, наше будущее, записано?

Маша мечтательно вздохнула:

– Ах, если бы знать, что будет на земле лет через сто! Хотя так подумать – сто лет назад какие-нибудь люди так же пили чай и гадали о том, что будет на земле через сто лет! Совсем как мы…

Климов хмыкнул:

– Мы могли бы жить в двадцать третьем веке, использовать космические тарелки вместо такси, иметь две антенки – рожки на голове, ну и что? Все это чепуха. Люди всегда любят, страдают, грустят. Улыбаются, смеются, говорят глупости, как Клюквин. Принцип тот же!

А про себя Климов не без грусти подумал, что для него категории прошлого-будущего давно уже не существуют. «И вообще, не надо заглядывать в вечность, Машенька, – головка закружится!»

– Нам повезло жить в удивительные времена! – вдохновенно сказал Саша. – Вы только представьте – мы живем на стыке эпох! В этом году будем встречать двухтысячный год – новый век, новое тысячелетие!

«Славный мальчик, – улыбнулась Татьяна, – как горят глаза, ах, поэтическая душа!»

Полина вдруг тихо сказала:

– Эпохи, тысячелетия… Мне бы хотелось заглянуть вперед хотя бы на пять лет… Что с нами будет?

Пять лет прошло, и Полина получила ответ на свой вопрос. А вместе с ним – представление о работе времени.

На самом деле если бы Полину спросили, что изменилось в ее жизни за прошедшие пять лет, она в присущей ей ироничной манере ответила бы: лишь то, пожалуй, что у нее появился сотовый телефон и любовник. Вернее, в иной последовательности: сначала любовник, а потом телефон. Потому что мобильный ей подарил Климов для того, чтобы не звонить на домашний, к которому мог подойти Данилов. Так удобнее сохранять конспирацию.

Вот, например, сейчас она дома, а Климов позвонил на сотовый. Увидев высветившийся номер, Полина сказала мужу, что ей звонят из галереи, и закрылась в ванной, где, пустив воду, ответила на звонок.

– Привет, любимая! – радостно проорал Климов.

– Что-то случилось?

– Случилось! Четыре года назад! Ты хоть знаешь, какой сегодня день?

– Ну и?

– Тридцать первое июля!

– Невероятно! Никита, неужели ты помнишь?

– Представь себе! Мало того что я уже несколько лет храню данную тебе клятву и верность в придачу, так еще и оказываюсь куда более сентиментальным, чем ты, – помню трогательные даты!

Полина улыбнулась – ну конечно, тридцать первое июля! Как она могла забыть! Четыре года назад они вместе прошли насквозь свою первую ночь и вышли в солнечный рассвет, обещавший начало прекрасного дня и их новой жизни.

Это был удивительный день… Самый необычный за прошедший год, ибо ровно год Полина не видела Климова. В далекий майский вечер в Березовке, рассуждая о проблемах времени, могла ли она предположить, что так долго не увидит его и что на память о нем останется лишь картина «Странные танцы» и глухая боль в груди?

…В тот вечер Полине захотелось побыть одной. Данилов нашел ее в беседке в глубине сада.

– Поля, что с тобой?

– Просто взгрустнулось…

– Я так соскучился по тебе! Больше не поеду ни на какие дурацкие конференции!

Он поцеловал ее. Полине пришлось ответить на этот порыв нежности, и Климов, подойдя к беседке, увидел весьма пикантную сцену.

– Не спится, Никита? – спросил Данилов.

– Уже иду спать! Спокойной ночи! – усмехнулся Климов и ушел.

Полина вздохнула:

– Я очень устала, Иван! Пойдем в дом!

Утром она не то чтобы услышала, а почувствовала, что Климов уезжает, и заплакала. Тихо, чтобы не разбудить мужа.

Больше в Березовке Климов не появлялся. Татьяна посылала ему через Андрея приглашения, но он тем летом ни разу не приехал к Басмановым. Татьяна молчала, не задавая сестре лишних вопросов, но Полине казалось, что та обо всем догадывается.

Время шло… Полина пыталась преодолеть любовь, как болезнь, и была совершенно несчастна. Год показался унылым и монотонным. Галерея, дом, прогулки с Даниловым в парке по воскресеньям… Болезненную осень со слезами и переживаниями сменила бесснежная зима с тоской и ощущением вселенского холода; на смену ей пришла весна, наполненная смутными надеждами; затем лето с горьким осознанием их несбыточности. Круговорот времен в природе, в течение которого Полина была занята лишь одним – пыталась забыть Климова. Согласно буддистской практике, слово, произнесенное много раз, утрачивает смысл. Помня об этом, Полина повторяла имя Климова сотни раз, желая обратить его в ничто, но странное дело – оно сверкало и ничуть не блекло. Смысл не терялся. Напротив, смысла не было ни в чем другом, кроме этого имени. Она стала нервной и раздражительной, часто срывалась на Данилове. Тот молчал, переживая их ссоры.

Когда ей показалось, что она успокоилась и забыла о своих чувствах, любовь коварно вспыхнула с новой силой. Говорят, так бывает – перед агонией неожиданно может наступить ремиссия, больной сочтет, что близок к выздоровлению, и тогда болезнь накинется на него с новой силой.

Тот летний вечер Полина собиралась провести дома. Она приняла ванну, налила себе чай. Неожиданно позвонил Андрей. В разговоре он между делом сообщил, что видел вчера Климова и тот спрашивал о ней. Полина едва не выронила трубку – нет, ничего не прошло! Ей неудержимо захотелось увидеть Никиту. Забыв о гордости, она попросила брата дать адрес Климова. Удивившись, Андрей выполнил ее просьбу.

Она надела любимое платье, накрасила губы и вышла из дома, так, как будто покидала их с Даниловым семейное гнездо навсегда.

На столе осталась чашка невыпитого чая…

…Желание увидеть его было столь нестерпимым, что она взяла такси. Волнуясь, назвала незнакомый адрес – Климов жил в новом спальном районе, который Полина совсем не знала. Проспекты, безликие дома. Машина остановилась у одного из них.

Его дверь… Сердце готово выпрыгнуть из груди, и мир падает на плечи… Она нажала на кнопку звонка.

Климов возник в проеме – загорелый, небритый, с голым торсом – и застыл, увидев ее. Наконец улыбнулся:

– Привет!

Молчание…

– Я могу войти?

Они сидели за столом друг против друга на солнечной кухне. Оба курили.

– Как ты живешь?

Он пожал плечами:

– Отлично!

– Тебя не было сто лет!

– Всего лишь год!