С явным облегчением вздохнув, вернее, сделав вид, будто вздохнул, какие вздохи, если во рту у тебя загубник акваланга, Стас Гагарин освободился от съехавшей под левую руку нагрудной магнитки, и мина ловко прилипла к противоположному борту обреченного БДК.

«Сдвоенный взрыв торпед разорвал эсминец пополам», — вновь пришла на память первая фраза его романа «Преступление профессора Накамура», который он задумал, когда стоял с баржей в Лиепае и закончил в прошлом году, незадолго до того, как отправил Веру с детьми на Урал, а сам, осенью 1967 года, подался в Мурманск, оттуда на Северную Атлантику — искать Сельдяного Короля.

«Забавно, — хотя ему вовсе не было весело, подумал Стас Гагарин, проворно — и в то же время не суетясь — отплывая от обреченного корабля. — Кому же теперь принадлежит этот роман? Мне, уже написавшему его, или тому Папе Стиву, который, как он мне говорил, кое-что добавил и издал в собственном сборнике «Разум океана»?

Он включил звукопеленгатор и уловил сигнал в наушниках. Сигнал был слабым, штурман подвернул правее, вспомнив, что здесь его может снести к берегу течение, а этого пока не надо, берег занят вражеским десантом, надо обогнуть южный мыс, а до того найти подводный мотоцикл, тогда и брать левее, к позициям, которые стерегут казаки и курильские ополченцы.

Южные Курилы продали тайно.

Собственно говоря, вроде как и не продали вовсе, в документе говорилось о долгосрочной, на пятьдесят лет, аренде, но с правом последующего выкупа, при условии всенародного опроса населения островов, которое останется на них через полвека.

И было совершенно ясно, что и на Шикотане, и на Кунашире, и на остальных островах, переданных в аренду, аборигенов вытеснит пришлое население с Хоккайдо, которому не возбранялось сколько угодно переселяться на Курилы, приобретать в собственность любую недвижимость, заниматься разработкой недр, рыбным промыслом и переработкой добытой продукции, осваивать туризм и курортное дело — и для всего этого не требовалось даже иметь российский вид на жительство, японский паспорт был единственным правовым документом для всякого, кто желал поселиться на арендованных островах.

Административную власть делили особые уполномоченные, назначенные с японской и российской сторон, а губернатор острова Хоккайдо наделялся правом третейского судьи в конфликтных ситуациях.

Российская власть, мол, слишком далеко, аж в самой Москве, а Хоккайдо — рядом. Потому им, японцам, куда как сподручнее разбирать споры между рыбаком Ваней Ермаковым и бизнесменом Ясиро Мацумото…

Договор был архисекретный, на подготовку вторжения первой волны переселенцев отводился месяц, только недаром сказано у Иоанна: «Все тайное становится явным».

С полным неприятием предательского плана похищения Курильских островов выступило правительство Сахалина. Пока оппозиция клеймила в парламенте оккупационный режим, приступивший таки к распродаже российских земель, горячие сахалинцы объявили о создании суверенной республики и аннулировали позорный договор между российским оккупационным режимом в Кремле и Страной Восходящего Солнца.

Президент принялся урезонивать островитян, угрожал морской блокадой и даже попытался бросить к Сахалину Тихоокеанский флот, но командующий его заявил, что он блюдет Конституцию и без ведома Верховного Совета не выведет корабли с морских баз.

Адмирала уволили — чисто символически! — в отставку, а японцы, ссылаясь на подписанное президентом России и их премьером соглашение, высадили на остров Кунашир десант.

Сахалинская республика немедленно отправила жалобу в Лигу Объединенных Наций и объявила, что находится в состоянии войны со Страной Восходящего Солнца.

Часть военно-морского флота, стоявшего в сахалинском порту Корсакове, перешла на сторону островной республики. На Курилах развернулась запись в народное ополчение, на рыболовецких траулерах и сейнерах прибывали казаки с северных Курил, с Сахалина, с Камчатки, Приморского и Охотского побережья.

Японский десант захватил районный центр на Кунашире, береговую линию у вулкана Тятя, углубился внутрь острова, но встретил вооруженное сопротивление у подножья вулкана Менделеева, где располагался штаб пограничного отряда.

Отдельные заставы были блокированы нападавшими с моря, кое-где пограничники заняли круговую оборону, но в общем и целом Кунашир держался, взять его по нахаловке, нахрапом внукам тех еще, одиозных, образца тридцатых-сороковых годов самураев не удалось, и десант на Шикотан японцы отложили, ограничившись артиллерийским обстрелом, который начисто разрушил знаменитый рыбокомбинат.

У побережья острова Итуруп бегали японские военные катера и стреляли по любой видимой цели.

Лига Объединенных Наций, это собрание политических проституток, давно запродавших и душу и тело дядюшке Самуилу, нагло волынила рассмотрение жалобы Сахалина на агрессию соседнего государства, а затем объявила, что никакого Сахалинского государства не существует, а курильский конфликт — внутреннее, двухстороннее дело России и Японии, который они и разрешат полюбовно, о чем Объединенная Лига оба правительства уже известила.

В ответ на сей иезуитский ответ Камчатка объявила о собственной суверенности, затем вышли из состава России Приморская и Магаданская области, следом стал суверенным Хабаровский край, а все бывшие субъекты Российской Федерации образовали ДНР — Дальневосточную народную республику, в нее вошли шесть регионов, включая и Амурскую область, которые стали именовать себя самостоятельными землями в составе ДНР.

Столицей республики объявили Хабаровск.

Воюющее с Японией новое государство — в течение суток его признали Китай, Северная Корея, Сингапур, Тайвань и Камбоджа — официально об открытии боевых действий не объявляло, но в официальной ноте правительству Страны Восходящего Солнца потребовало убрать десант с Кунашира, на что не последовало даже вежливого отказа: Токио игнорировал хабаровские власти.

Взрыва Стас Гагарин не расслышал, ибо оседлав подводный мотоцикл, мчался, не выходя на поверхность, к незанятым японцами причалам рыбокомбината, где его встречали моряки-пограничники.

Но взрыв хорошо был услышан на острове, где его ждали ополченцы, казаки и пограничники, изготовившиеся к атаке.

Гибель десантного корабля, флагмана морских сил вторжения, обескуражила японцев, но вовсе не умерила их стремления закрепиться на Кунашире. Со стороны острова Хоккайдо на малотоннажных плавсредствах шла вторая волна вторжения.

Лейтенант Ясиро Мацумото никогда не бывал на Курилах, но многое знал о них, изучал историческую литературу, штудировал анналы русско-японской войны в начале века, дотошно вникал в воспоминания тех, кто был на острове в сорок пятом году, а главное взахлеб слушал рассказы деда, родившегося на Кунашире и покинувшего остров шестнадцатилетним парнишкой.

Юный Ясиро родился и вырос на побережье Цугару-кай-кио, Сангарского пролива, который разделяет остров Хонсю и Хоккайдо, в портовом городе Хакодате. Здесь он закончил школу и под воздействием деда, уверявшего внука, что его поколение будет жить на Курилах, поступил в офицерское училище особого назначения. В нем готовили специалистов для десантных, диверсионных и иных сложных операций, когда действовать приходилось в нестандартных ситуациях.

Второй год службы в японском спецназе тяготил Ясиро Мацумото лишь тем, что каверзные комбинации, на которые и молодой лейтенант, и подчиненные ему головорезы, служившие на контрактной основе, и старшие офицеры носили, увы, учебный характер, хотя и проводились в условиях, приближенных к боевым.

И вот оно, истинное счастье для потомка самурая, воспитанного по проверенному всей жизнью народа, которого избрала богиня Аматерасу, рыцарскому кодексу бусидо. Ясиро Мацумото командует тремя пятерками отменных бойцов, которые сметут любые позиции русских, осмелившихся сопротивляться народу расы завоевателей… В успехе лейтенант не сомневался, операция тщательно спланирована, в людях он уверен, победа обеспечена.