– Работать вместе нам будет сложно, – задумчиво сказал Корлейн. – Слишком много различий. Психологию и мораль быстро не изменишь. Ортодоксальные секты объявят войну отступникам.

– Мы не собираемся разрушать устои маорского общества, – возразил Олесь.

– Это неизбежно, – грустно улыбнулся генерал. – Я – яркий тому пример. В моем сознании произошла настоящая революция. А теперь подумайте о людях, которых отправят на учебу на Алан и Таскону. Они вернутся другими. Вирус свободы поразит страну в кратчайшие сроки. Подобные процессы протекают очень болезненно. Маору ждут серьезные потрясения.

– Двухсотлетняя изоляция не проходит бесследно, – вымолвил русич.

– Наверное, – согласился начальник оперативного штаба.

На несколько минут в салоне электромобиля воцарилась тишина.

Храбров продолжал рассматривать редких прохожих. Серьезные, сосредоточенные лица, серые плащи, одинаковые черные зонты, учащенная походка. Эти люди наверняка спешили по делам. Ни одного праздно гуляющего колониста землянин не заметил.

Лимузины ехали по центральной улице, но нигде не видно ни роскошных магазинов, ни светящихся вывесок, ни голографических рекламных объявлений. Богатство и роскошь чужды местным жителям. Главное для маорца – не выделяться из толпы. В противном случае неприятностей не избежать. Закон суров и безжалостен.

В глубине души каждого колониста спрятан страх. В тоталитарных государствах великолепно развита система слежки и доносов. Карающий механизм не дает сбоев. Человек всего лишь винтик гигантской машины. Здесь нет ни безработных, ни рантье. Пожалуй, только служители культа освобождены от тяжелого каждодневного труда. Интересно, на Маоре есть праздники?

Признаться честно, Олесь не представлял, как колонисты радуются и веселятся. Мужчины либо в военных мундирах, либо в строгих, пошитых по единому образцу, костюмах, женщины в одеждах, под которыми не видно ни лица, ни фигуры. Нонсенс! Смех противоестественен в такой ситуации. Скучное, мрачное, озлобленное общество. Корлейн прав – сломать сложившийся веками уклад жизни необычайно сложно. Крови на Маоре прольется еще немало.

Между тем, машины въехали на широкую площадь. В самом центре ее возвышалась удивительная по размерам и мастерству исполнения скульптурная группа. Четыре человека в бронежилетах, защитных шлемах с лазерными карабинами в руках вели бой. У их ног лежал раненый мужчина. Бедняга пытался подняться на локтях, чтобы помочь товарищам.

Над солдатом склонилась женщина. Лицо открыто, волосы распущены, на поясе комбинезона бластер. Она была настоящей красавицей. Зодчим удалось великолепно передать напряжение момента. В позах людей – решимость, смелость, готовность к самопожертвованию, во взгляде санитарки – боль и сострадание. Увидеть подобные произведения искусств в Дантоне русич не ожидал. Скульптура явно не вписывалась в однообразный, безликий пейзаж столицы.

– Памятник защитникам Маоры, погибшим в борьбе за независимость, – словно читая мысли Храброва, произнес генерал. – Установлен к десятилетию победы. Сохранилась даже голографическая запись открытия. Война длилась два с половиной месяца. Суммарные потери обеих сторон составили около восьми миллионов человек. Замершие тела убитых тасконцев до сих пор находят во льдах. Часть разрушенных городов мы так и не восстановили.

– Я знаю историю, – сказал землянин. – Когда отдел планировал операцию по вторжению, пришлось покопаться в летописях. Метрополия несколько переоценила свои силы. Никто не принял в расчет самоотверженность колонистов. В этой скульптуре меня поразила...

– Женщина, – догадался офицер. – Она восхитительна. После принятия строгих нравственных законов тысячи людей приходили на площадь, чтобы полюбоваться на нее. Единственная маорка планеты с открытым лицом. Вы не представляете, какие споры периодически вспыхивают в правительстве по данному вопросу. Религиозные ортодоксальные деятели не раз предлагали разрушить скульптуру. Лет пятьдесят назад на голову статуи повязали платок. Убогое зрелище. В конце концов, ограничились усиленным полицейским постом на площади. Он не дает праздным зевакам долго глазеть на женщину. В основном этим страдают мальчишки-подростки.

– А как же фильм о церемонии открытия? – уточнил Олесь.

– Категорически запрещен к показу, – ответил Корлейн. – Втедалекие времена многие современные каноны не соблюдались. Посеять сомнения в душах так легко...

Вскоре лимузины покинули город. До космодрома осталось километров двадцать. Машин на шоссе практически не было. Война отложила свой отпечаток на жизнь людей. Маорцы находились либо на работе, либо дома. В зону боевых действий простых колонистов армейские посты не пропускали. Минут через десять на горизонте показались первые ангары. Даже сквозь густую серую пелену русич заметил взлетающий десантный бот. Практически сразу с площадки поднялась вторая машина.

Электромобили медленно въехали на территорию космодрома. За ночь он сильно преобразился. Возле ворот, складов, башен командного центра дежурили пехотинцы Союза. Тут же располагались и маорские подразделения. Солдаты с некоторой опаской посматривали друг на друга. Объект имел очень важное стратегическое значение. По сути дела – это ключ к столице страны.

Лимузины остановились возле ангара, в котором накануне велись переговоры. Русич вышел из машины и осмотрелся вокруг. Его бот находился метрах в пятидесяти от здания. В переброске воинских частей на планету он не участвовал.

К Храброву тотчас подбежала высокая смуглолицая женщина лет тридцати пяти.

– Господин майор, тридцать восьмой десантный полк производит высадку на Маору. Командир полка майор Метвил. Мне приказано выполнять все ваши требования.

Даже бронежилет не мог скрыть высокую грудь аланки. Изящная длинная шея, прямой правильный нос, чуть припухшие губы, на щеках легкий румянец, темные волосы собраны в пучок на затылке и спрятаны под кепи. Землянин невольно обернулся к генералу.

– Вы словно издеваетесь, – вымолвил начальник штаба, качая головой.

– Прошу прощения, – произнес Олесь. – Такова реальность нашей армии. Я предупреждал...

– В таком случае, примите соответствующие меры предосторожности, – проговорил Корлейн. – В каждом мужчине скрывается зверь. Взгляните хотя бы на моих телохранителей. Они глаз не сводят с офицера. А что будет в городе? Конфликтов с обезумевшими фанатиками не избежать

– Пожалуй... – согласился с генералом русич. Храбров отвел Метвил в сторону и тихо спросил:

– Сколько женщин у вас в полку?

– Триста двенадцать человек, включая меня, – четко отрапортовала аланка.

– Много... – задумчиво сказал землянин. – Слушайте меня внимательно, майор. Выход за пределы космодрома всем десантникам категорически запрещен. Немедленно свяжитесь с «Мастером». Передайте полковнику Оуну, чтобы женщин на планету больше не посылали. В составе новой делегации их тоже быть не должно. С первыми же ботами отправьте девушек назад на корабли.

– Это дискриминация, – возразила Метвил.

– Именно так, – подтвердил Олесь. – На Маоре женщины полностью лишены гражданских прав. Они закрывают лицо платками и выходят из дома только в сопровождении мужчин. Ваш внешний вид шокирует колонистов. За подобные проступки местных жительниц приговаривают к смертной казни. Хотите, чтобы какой-нибудь религиозный фанатик вонзил нож в горло вашей подчиненной?

– Мерзавец дорого заплатит за убийство, – надменно произнесла аланка.

– Не сомневаюсь, – вымолвил русич. – Затем мы устроим драку на космодроме. Зальем кровью посадочную площадку. Пусть знают чего стоят наши представительницы прекрасного пола! Подумаешь, еще пара тысяч семей лишится близких. Зато честь отстояли.

– Извините, – смущенно проговорила Метвил. – Эмоции

– Выполняйте приказ, майор, – жестко произнес Храбров.

– Слушаюсь! – отчеканила командир полка.

Не теряя времени, аланка побежала к пункту связи. На транспортных судах сейчас идет погрузка личного состава. Необходимо срочно провести переформирование подразделений. Землянин неторопливо двинулся к генералу. Маорец ждал Олеся возле бота.