— Спрячь быстрее мою кроватку! — воскликнул Пумукль.
— Ах, её же никто не заберёт у тебя. Ну давай, спрячем её в стружках, если хочешь.
Куча стружек всё ещё лежала в углу, Эдеру так и не удалось вымести её. Честно сказать, он и забыл о ней за работой. Столяр положил кроватку на кучу. Пумукль ухватил своими короткими ручонками охапку стружек и лёг на кроватку, присыпав себя ими сверху. Эдер не обратил внимания на то, что разрисованная спинка кроватки выглядывала из стружек, и это оказалось большой ошибкой.
Итак, фрау Райзер пришла к мастеру заказать надстройку к шкафу в детской и попросила Эдера прийти снять со шкафа мерку. Эдер принял заказ, и женщина, довольная, направилась к двери. И тут её взгляд случайно упал на кучу стружек, в которой она заметила что-то разноцветное.
— Что это такое? Похоже, кукольная кроватка? — спросила она, наклоняясь к стружкам.
— Нет-нет! Это так, ничего особенного! — попробовал отвлечь её Эдер.
Но было поздно. Фрау Райзер уже держала в руках кроватку. В этот момент её так укололо что-то в руку, что она чуть было не выронила понравившуюся ей вещицу.
— Восхитительно! — сказала она, потирая горевшее место на руке. — Это вы сделали, мастер Эдер?
— Ах, что вы! Это так, игрушка, — смущённо проговорил Эдер.
— И вы выбрасываете такую замечательную вещь в мусор? Знаете что, господин Эдер, моя Дорис давно уже мечтает о такой кроватке для её куклы. И величина как раз подходит.
Мастер Эдер испуганно воскликнул:
— Нет-нет! Это не для куклы, а для…
— Для кого же?
Да, для кого? Если он скажет «для моего домового», будет тут же высмеян. Ему ничего не приходило в голову.
— Вы же не будете утверждать, что сами хотите в ней спать? — засмеялась женщина, но тут заметила, как смущён мастер, и поняла это по-своему:
— Вы не должны стесняться своей работы, господин Эдер, я покупаю у вас эту игрушку.
— Она… она не продаётся!
— Но выбрасывать-то жаль! Пожалуйста, господин Эдер, я даю вам за неё десять марок.
С этими словами фрау Райзер положила на верстак десять марок, и кроватка исчезла у неё в сумке.
— Большое спасибо! Моя дочка будет очень рада.
И прежде чем Эдер успел что-либо сообразить, дверь за женщиной закрылась.
Одну секунду в мастерской стояла полная тишина. И вдруг — пронзительный звенящий крик, и Пумукль, вскочив на верстак, затопал ножками так, что его рыжая шевелюра стала дыбом; даже чуб, который обычно спадал на лоб, торчал теперь, как рог.
Он кричал вне себя от ярости:
— Моя кроватка! Она унесла мою кроватку! Я хочу свою кровать назад!
Он хватал всё, что ему попадалось под руку, — гвозди, карандаши, шурупы, коробки — и всё сбрасывал на пол, где вещи разлетались в разные стороны.
Это уж было чересчур!
— Сейчас же перестань! Что это на тебя нашло!
— А что нашло на тебя? Кроватка принадлежала мне! И только мне!
— Думаешь, мне не жаль, что так случилось?
Но Пумукль и не думал успокаиваться.
— Я знаю, что мне делать! Я побегу за ней, залезу через окно и утащу свою кроватку!
И домовёнок пулей выскочил из окна мастерской.
— Пумукль! — растерянно позвал его Эдер. И ещё раз: — Пумукль!
Но тот его, конечно, уже не слышал.
Со скоростью невидимки он уже догонял фрау Райзер и крутился вокруг сумки, но она была закрыта. Тогда он прицепился к её ноге, не упустив момента пустить петли на чулке, и скоро они уже были в квартире.
В детской, за столом, сидел Герберт и учил английские слова. Дорис играла с куклой и громко с ней разговаривала. Это, конечно, мешало Герберту, и он кричал на сестру:
— Прекрати свою болтовню!
— Кукла ничего не поймёт, если я буду говорить с ней тихо.
— Твоя глупая кукла так и так ничего не понимает!
Герберт презирал игры с куклами. Но у Дорис было другое мнение.
— Моя кукла совсем не глупая! Это ты — глупый!
Тут в комнату вошла мать, а за нею и Пумукль. Когда девочка увидела кроватку, её восторгу не было предела. Брат же только презрительно фыркнул:
— Ещё и кровать для этой безмозглой.
Мать пристыдила его, на что он ответил:
— Ах, мама, ты не знаешь, как она надоела мне, без перерыва болтает со своей пучеглазой куклой. Я не могу сосредоточиться!
Дорис прижала к себе куклу.
— Моя Паулиночка совсем не пучеглазая, — обиженно сказала она.
— Послушайте меня! — решительно прервала спор мать. — Дорис, ты получишь кроватку лишь с тем условием, что не будешь мешать брату заниматься. А ты, Герберт, следи за своими словами. Ясно?
Она ушла на кухню, оставив детей одних. Детей и Пумукля. Он не спускал глаз со своей кроватки. Дрожа от негодования, он наблюдал за тем, как Дорис, застелив кроватку тряпочками, укладывала на неё куклу. Он ничего не мог сделать, пока кроватка находилась в детских руках, но, если Дорис на минутку отворачивалась, Пумукль освобождал свою кроватку, сбрасывая всё на пол. Девочка, сначала ничего не подозревая, терпеливо укладывала куклу снова и снова, приговаривая вполголоса:
— Паулиночка, лежи спокойно!
Но вскоре наступил момент, когда её терпению пришёл конец. Она подскочила к бубнящему слова брату.
— Прекрати сбрасывать мою куклу с кровати!
— Не говори ерунды! Я и не думал трогать твою дурацкую кровать!
— Она не дурацкая! — начала всхлипывать Дорис.
— Совершенно дурацкая! А у твоей Паулиночки волосы, как ботва!
— Я всё расскажу маме!
Девочка выбежала из комнаты, а Герберт, вздохнув, снова уткнулся в книгу.
Пумукль в это время в очередной раз пытался стащить куклу с кроватки. Кукла была такого же роста, как и он, поэтому ему стоило большого труда освободить — уже в который раз! — свою кроватку.
Он начал потихоньку толкать кровать к двери.
Тут в комнате снова появилась Дорис. Мама не захотела слушать её жалобы, и девочка была страшно рассержена. Увидев лежащую на полу куклу и кроватку возле двери, она закричала дрожащим от гнева и слёз голосом:
— Ты — подлый, подлый! Опять сбросил Паулиночку!
— Не трогал я твоей куклы! Сколько тебе говорить! Ещё раз, и ты от меня получишь!
Угроза подействовала так, что Дорис не стала больше с ним спорить, подняла куклу, стала баюкать её, укладывать в кроватку и приговаривать:
— Спи, моя хорошая, спи, моя пригожая.
— Спи, моя пучеглазая, спи, моя лохматая, — передразнил её Герберт.
— Мама сказала, чтобы ты следил за своими словами.
— Тебя это не касается!
— Я расскажу маме!
— Иди говори. Ябеда!
Дорис сделала вид, будто пошла к маме, сама же только вышла из комнаты, чтобы нагнать на Герберта страх. Этого момента вполне хватило Пумуклю, чтобы сбросить куклу. На этот раз он решил затолкать кроватку под диван, там подождать до темноты и потом через окно как-нибудь перетащить её в мастерскую.
Дорис зашла в комнату и оторопела — кукла валялась на полу, кроватки же не было совсем.
От негодования она закричала так, что в комнату с испугом заглянула мать.
— Ну что это в самом деле! Вас нельзя и на несколько минут оставить одних! Герберт, ты ведь уже достаточно взрослый, чтобы оставить в покое ребёнка!
— Почему всегда я? Я ничего не делал!
— Ты спрятал мою кроватку!
— Где кроватка? — строго спросила мама.
— Я не знаю! Я действительно не знаю! — Герберт уже тоже готов был расплакаться.
— Дорис, где была кроватка, когда ты выходила из комнаты?
— Вон там, на полу!
— Она же не могла исчезнуть? В конце концов, не привидения же её утащили!
— Честное слово, это не я, — всхлипывал Герберт.
— Это ты, ты, — всхлипывала Дорис.
Тут в дверях зазвенел звонок. Мать несколько беспомощно посмотрела на своих плачущих детей и вышла из комнаты открывать дверь. Это был мастер Эдер. Фрау Райзер, естественно, подумала, что мастер пришёл снимать мерку со шкафа. Она провела его в детскую и, кивая на заплаканные лица детей, сказала:
