Экран ожил, и Нора стала смотреть на него вопреки растущему с каждым мгновением желанию прикрыть веки и не видеть. Не знать. Даже не догадываться, что подобное может произойти в Юльске. По-настоящему. Не в очередном тупом фильме про эльфов, к которому привыкли и более не находят в ужасе ужаса. Смакуют детали и видят в них лишь «мрачную красоту идеально выполненных спецэффектов»… Нет никаких эффектов. Есть обыденный и необратимый кошмар свершившегося в тихом, заброшенном, вымирающем, никому не нужном городе. В Юльске, отгороженном надежным шлагбаумом и колючей проволокой от всего мира и даже от самого Альянса. В городе, принадлежащем концерну целиком, со всеми людьми, если уж честно. На землях, находящихся почти в центре одной из наиболее спокойных провинций. В полутора тысячах километров от границы АОП.

Но эльфы добрались и сюда… неуловимые, безжалостные, несущие смерть.

Нора смотрела на экран и более не пыталась отвести взгляд. Наоборот, запоминала. Ловила детали. Вряд ли ей позволят еще раз изучить запись. Снимали наспех, кадры повторялись, целые куски дублировались с разных ракурсов. Руки у оператора, видимо, дрожали – временами картинка теряла четкость. Нора сразу поняла: это – настоящее. Та самая оперативная съемка, о которой даги то и дело упоминают в фильмах про эльфов. Только на сей раз и пожар, и кровь – не бутафорские. И трупы – тоже.

Погибших ко времени прибытия оператора уже сложили в длинный ужасный ряд. Аккуратно накрыли белыми простынями, во многих местах сразу пропитавшимися кровью. Темной, засохшей. И свежей, еще красной и продолжающей сочиться…

Лица еще не укрыли. Оставили для опознания. И Нора с ужасом, лишающим дара речи и способности думать, глядела, закусив губу, и опознавала. Старую Лору, библиотекаря, соседку. Управляющего торфоразработками, мастера участка, водителя Рона. Владелицу последнего городского кафе, ее семилетнего сына, приятеля Киры. А потом – она так надеялась, что их нет среди погибших, ряд тел уже почти весь остался позади – Киру, совсем маленькую и очень бледную. Маму…

Директриса погасила экран. Еще раз задумчиво глянула на маленькую ведьму. Усмехнулась. С умными, не склонными считать, что цель оправдывает средства, с лишенными подлинной жажды славы, с самыми талантливыми – труднее всего. Эта малолетняя дрянь не станет ползать, как трусливое ничтожество Марша. А если и научится кланяться, что толку? Из-под палки способности не развить. Зато теперь Нора Смарл, девочка с высочайшим скрытым потенциалом развития, без сомнений, сама приложит все старания, чтобы выйти из колледжа настоящей сильной ведьмой. И будет служить стране как верная собака. Даже даром, невзирая на голод, насмешки и побои хозяина. Такие очень нужны.

– Иди. Сегодняшний день в твоем распоряжении. Я пришлю твоего личного наставника, следует обсудить план учебы на год. Придется вклиниваться в группу, нагонять, ты приехала поздновато. А пока надо оформить документы на наследство, тебе, как родственнице жертв произвола наших врагов, полагается немалая сумма. Потом поедешь на похороны, я дам машину. Собственно, их уже захоронили, но можно посетить могилу, – мягко говорила рыжая ведьма. И ждала ответа.

– Я не поеду, – вполне закономерно отозвалась Нора. Голос был тихий и очень спокойный. – Не хочу терять время. Мне стыдно и больно. Я никогда не верила, что эльфы вообще существуют. Теперь я знаю: они есть. И какие они, тоже знаю. Но я приложу все силы, чтобы стало иначе. Чтобы ночь сделалась тихой и безопасной.

– Значит, желаешь попасть в группу поиска, – насмешливо предположила директриса. – Наивное устремление. У меня у самой не худшие данные по дару, но не прошла отбор, как видишь. Здесь маловато злости или личных мотивов для мести длинноухим. «Тихая ночь» – элитное подразделение.

– Я постараюсь. – Губы у Норы дрожали. – Очень.

– Хорошо. Я это запомню. Иди.

Нора кивнула и вышла в коридор. Стены плыли перед глазами. Она не помнила, как добралась до своей комнаты. Попыталась хоть немного успокоиться, взялась слепо, на ощупь, разбирать вещи. Старую кофту повесила в пустой шкаф. Бросила на полочку коричневую майку, брюки. Безразлично вытряхнула на пол вторую пару…

И села, окончательно раздавленная.

Она никогда не умела собираться аккуратно. В этот раз тоже свалила вещи в сумку комком, не глядя. И хитруля Кира успела-таки сунуть в самую середину кома свой старый вышитый мешочек для ценных мелочей.

Теперь он выпал, раскрылся. На ковер выкатились шесть печенинок и даже две конфеты. Не съела ни кусочка за столом. Сестре в дорогу набирала, опустошая вазу. Потому и улыбалась самым загадочным образом, покидая дом.

Нора бережно уложила вкусно пахнущие печенинки в мешочек. И с отчаянием подумала: нет никаких сил поверить в то, что Киру кто-то обидел. Разве ее – можно? Разве на такую поднимется рука? У человека – нет.

Только ведь они – не люди…

Кира долго и усердно махала рукой вслед сестре. Грузовик уже скрылся, пыль осела, а потом стих и звук двигателя. Рыжая соседка, самое гнусное, по мнению младшей дочери семьи Смарл, существо в городе, ждала с непривычным спокойствием. Не одергивала, не пыталась ударить.

Это при Норе или маме она добрая. Зато без них – настоящая ведьма, как в старых сказках бабушки Лоры. Только разве можно жаловаться? У всем и без ее мелких обид достаточно проблем. Ну как сказать сестре, что ноги болят по-настоящему? Потому что рыжая тетка ударила вчера палкой.

«Не ходи, маленькая дрянь, по моему зеленому газону!»

Больно надо по нему ходить! То есть ходить как раз очень больно, после вчерашнего удара палкой. И показная забота этой гадюки никому не нужна. Самое неприятное то, что баба Лора занята и не может забрать Киру прямо сейчас к себе в гости, как делала много раз, спасая от соседки.

Терпение гнусной ведьмы иссякло, она впилась своими острыми ногтями в плечо девочки, грубо потащила к дому. Розовому. Слащавому и ненастоящему, как сама соседка. Лучшее, что в ней есть, – это умение печь. И почему оно выделено при рождении и без всякой осмотрительности гадкому, недоброму человеку, не желающему угощать гостей?

– Сколько сахарных крендельков отдала своей Норке? – прошипела рыжая. – Вот дрянь! И не постыдилась, полную горсть нагребла. Они стоят, между прочим, семь руни за упаковку. Не тебе принесла и не этой соплюхе. Достается же настоящая сила ведьмовства таким ничтожествам – ну почему?

– Ты их не выпекаешь! – обрадовалась раскрытию страшного секрета Кира. – Так я и знала! Покупные.

– Ну и что? Сиди стриги траву у дорожек. И учти: помнешь…

– Да знаю я, – отмахнулась Кира. – И про палку, и про чулан.

– То-то же.

– И когда ее эльфы придушат? – с надеждой спросила у самой себя Кира, едва соседка скрылась в доме. – Они же ведьм терпеть не могут, вот и занялись бы делом.

Белокурая сестра Норы иногда целыми днями придумывала продолжения к фильмам Лоррана. Получалось замечательно. Он приезжал в Юльск на великолепном огромном грузовике и привозил воду. Бесплатно, для всех жителей, и вода в цистерне по воле волшебства не заканчивалась и не нагревалась. А еще красивый эльф ловко выгонял соседку, размахивая своими клинками. Да так яростно и лихо, что рыжая злодейка шипела, жаловалась, но уходила насовсем. В ее домике удавалось найти целый склад печенья. Еще Лорран привозил маме волшебное лекарство от кашля. И обязательно дарил новое платье сестре Норе. И не абы какое, простенькое, а то самое, с накидкой из настоящего голубого меха. Старшая сестра часами рассматривала фотографию с этой глупой накидкой на плечах симпатичной актрисы Эрики Миль. Вздыхала, кончиками пальцев, едва касаясь бумаги, гладила листок, давно истертый до потери деталей изображения. И снова убирала снимок в ящик стола, решительно, со стуком его захлопывала – и отрезала от яви свою несбыточную мечту…

Кира вздохнула, поудобнее перехватила тяжелые ножницы для стрижки газонной травы и стала ее ровнять. День впереди долгий, жаркий. Вряд ли соседка позволит отдохнуть в тени. Надо терпеть.