— Ну, перестань, ты просто сегодня настроена не в ту сторону. — Вика нарезала хлеб. — Демографических проблем тебе в одиночку все равно не решить.
— Я как раз в ту, — проворчала Лёка. — В ту самую... В какую надо... А вот куда настроены некоторые остальные...
Лёка видела, что Кирилл давно уже молча раздражается на самое маленькое ее недомогание, стараясь сдерживаться из последних сил. Он рассчитывал на любовь, и он выиграл в эту изуверски-проигрышную жизненную лотерею, но его любовь оказалась слабенькой от природы. Лёка довольно легко простужалась, не выносила больших нагрузок, часто доставала из аптечки болеутоляющие... Никогда не болевшему Кириллу все это казалось дурью и дикостью.
— Выплюнь таблетку и прошвырнись лучше по окрестным дворам! — советовал он бледной от головной боли Лёке. — А то не ровен час отравишься аптечной дрянью! Килограммами лопаешь!
Лёка старалась ему своими болячками не докучать, но он сам прекрасно видел ее наполненные болью глаза. Лёка хорошо помнила, как он искренне удивился, впервые услышав о ее болезни.
— Ты заболела? Мы так не договаривались. У тебя дел выше крыши, а ты из себя Угрюм-реку изображаешь! Непроточную. Когда выздоровеешь? Мне без тебя плохо, Леля... Я уже привык каждый день тебя видеть и слышать твое пение. Честное пионерское! И по-моему, жизнь начинает идти куда медленнее, если тебя нет возле. А иногда просто идет не в том направлении.
В трубке Кирилл слышал Лёкино простуженное хрипловатое дыхание, и оно ему не нравилось. Ни один человек просто так не болеет, для этого должны быть серьезные причины.
— И чем скорее ты появишься, тем лучше! Можно даже в умирающем виде. Я тебя тут быстро подправлю! Запросто! Тут почему-то твоей судьбой с утречка Чапаев интересовалась. Задела ты, видно, мою бывшую половину за живое. А знаешь почему? Она мечтает развести меня с Галкой! Ну ладно, доживем до понедельника!
Его слова о возможном разводе с Галкой запали в душу Лёке. Именно их она вспоминала непрерывно в тот день, когда пригласила к себе новую подругу.
Ни Вика, ни Лёка вначале не знали, о чем говорить и спрашивать, какие слова произносить. Но это быстро прошло, как головная боль Лёки. Она видела, что новая знакомая, при всей открытости, замкнута и легко проваливается в себя, а потому сразу на контакт не выйдет. И приняла единственно правильное, на ее взгляд, решение — рассказывать о себе. Абсолютно нейтральная, никого не кусающая и ни в кого не стреляющая тема. Да и Вика наверняка легко проникнется, услышав о животрепещущих и близко ее затрагивающих отношениях отцов и детей. Кроме того, такое положение вещей Лёку устраивало как нельзя лучше. Она хотела говорить, а не слушать.
Вика выслушала Лёку внимательно и сочувственно.
— А мне иногда хочется пожить вот так, совсем одной, как ты, — призналась она, задумчиво оглядывая маленькую кухню.
Лёка хмуро пила чай.
— Чтобы никто не дергал, не мотал нервы, — продолжала гостья, — не приставал с ненужными вопросами... Чтобы родители не стояли над душой. В такой одинокой жизни есть свои большие плюсы. Например, тишина и полная свобода. Свобода действий... Жизнь по своему усмотрению. И можно приглашать в гости кого угодно и когда угодно...
Вот это совершенно зря... Вика тотчас поняла свою оплошность, споткнулась, смутилась и торопливо глотнула из горячей чашки. Но Лёка, кажется, вообще ничего не уловила... Что к лучшему...
— Житье одной, дуся, встанет тебе поперек горла через месяц, — довольно равнодушно заметила она. — И никакой свободой ты уже грезить не станешь. Хотя иногда после бурного колготного дня очень здорово бывает посидеть в тишине. Все надоедают... Но это быстро проходит. И потом...
Лёка замолчала. Вика после откровенного рассказа новой подруги легко разгадала смысл ее молчания и что пряталось за словом «потом». Точнее, кто... Большой и сильный. И абсолютно беспомощный. Хотя в доказательстве теоремы «деньги решают все» демонстрировал недюжинные способности и мощь. Как декоратор, Кирилл давно стал известен и ценился, а потому без работы не сидел.
— Витка, я понимаю, ты меня стараешься утешить, спасибо тебе. Но жить одной очень паршиво. Я вот и хочу иногда уехать за моря-океаны, и не могу...
— Почему? — спросила Вика.
— Догадайся с трех попыток. — Лёка вздохнула.
И в эту минуту тихо замурлыкал телефон. С гримасой отвращения Лёка сняла трубку и буркнула:
— Слушаю!
И услышала совсем не того, кого ожидала, потому что ее лицо менялось так, как меняется лицо человека, узнавшего, что вчерашние анализы на СПИД болезни не подтвердили.
Вика отвела взгляд. На Лёку было просто невозможно смотреть — ее счастье слишком откровенно, неприкрыто, ярко вырывалось на волю, бросалось в глаза очень резко, даже больно... Точно такой же она становилась, когда вместе с Кириллом ехала куда-нибудь, вцепившись в его руку, переполненная разноцветной радостью, ненормально-отсутствующая и забывшая обо всем. Лучший доносчик на саму себя...
Лёка повесила трубку.
— Приедет? — спросила Вика.
Лёка кивнула, вся затопленная ожиданием.
И Вика подумала, что этой девочке трудно перейти полностью на нелегальное положение. С ней этот номер не пройдет ни под каким видом. На этой ясной, чисто умытой, детской мордахе написано все до каждой буковки, ясно все до последней строчки, высветлены все ее тайны до мельчайших подробностей... Она не умеет ничего скрывать. Хотя пора этому учиться.
— Витка, ты считаешь, как и все остальные, что я злая змея-разлучница? А ведь они просто уже очень давно не имеют никаких прикроватных отношений... Только «да, любимая, да» и «нет, любимая, нет»... У него разваливается уже второй брак. Старшая дочь уехала... Вторая еще маленькая...
— Он сам тебе об этом рассказал?
— Ну, немного, — уклончиво ответила Лёка. — Больше я догадалась... По разным словам и недомолвкам. Так что ты ничего такого не думай, семьи и любви там нет и никогда и не было. Это я тебе точно говорю.
Вика задумчиво глянула на Лёку. Странная эта новая подружка...
Но Виктория многое оправдывала любовью, которая у нее в жизни оказалась неудачной. Понимала, что ею извинять нельзя, это не аргумент, не доказательство для адвоката, однако ничего с собой поделать не могла. Она ясно видела — рыженькая девочка любит. А остальное... Только иногда силу приобретает именно это остальное.
— Знаешь, что такое любовь? — внезапно пустилась Лёка в новые словоизлияния. — Вот бывает, у тебя с кем-то в постели все тип-топ, как нельзя лучше... Оба двое отлично понимают язык жестов, прикосновений и поцелуев. Безмолвный язык. А вот поболтать друг с другом... Даже не тянет! Иногда даже начинаешь безрадостно подозревать, что мы вообще еще не научились говорить. И у нас просто натуральный обмен ничего не значащими пустыми словами, скорлупками от слов, суть которых давно выскоблили и вытрясли другие. Безмятежное перекидывание фразами...
