– Я не всегда нахожусь в постели в таком невыгодном положении, как некоторые могут подумать, – скромно ответил Фафхрд. – У меня любовные игры скорее обостряют, чем притупляют чувства. Я надеюсь, что тебе так же повезет с мужчиной в непроглядной тьме, как мне с женщиной в мягком полумраке. А кстати, зачем тебе нужны были две встречи с Ого? Без сомнения, причина здесь не та, что у Немии!

Ухмылка Мышелова поблекла, и он слегка прикусил губу, а потом с искусно сыгранной небрежностью проговорил:

– О, у него тоже есть незыблемое правило – драгоценности должны быть осмотрены его Очами. Но какое бы испытание он ни устроил, я подготовился к тому, чтобы перехитрить его.

Фафхрд поразмыслил и потом спросил:

– А что такое, или кто такой, или кто такие эти Очи Ого? Он что, держит парочку глаз у себя в кармане?

– Именно, – сказал Мышелов; затем с еще более искусно наигранной небрежностью добавил: – О, по-моему, какая-то девчонка. Предполагаемся, что у нее врожденная интуиция на предмет драгоценностей, интересно, не правда ли, что такой умный человек, как Ого, верит в такие дурацкие предрассудки. Или что он так сильно зависит от слабого пола. Но, по правде говоря, это чистая формальность.

– «Девчонка», – проговорил Фафхрд, задумчиво покачав головой. – Это описывает тот тип женщин, к которому ты пристрастился в последние несколько лет, с точностью до алого пятнышка на каждом из ее незрелых сосков. Но конечно же, я уверен в том, что в твоей сделке любовный оттенок полностью отсутствует, – добавил Северянин, пожалуй, слишком серьезно.

– Целиком и полностью, – ответил Мышелов, пожалуй, слишком резко. Потом он огляделся по сторонам и заметил:

– Вокруг нас, несмотря на раннее время, собирается неплохая компания. Вон Дикой из Воровской Гильдии, старый специалист по побегам из тюрем и по вычерчиванию планов тех домов, которые должны быть ограблены, – я не думаю, что, начиная с Года Змеи, он работал по-настоящему. А вон там – толстяк Гром, их младший казначей, еще один вор, работающий не поднимаясь с кресла. А это кто так драматично крадется сюда? Клянусь Черными Костями, это же Снарб, племянник нашего верховного лорда Глипкерио! А с кем это он говорит? О, это всего-навсего Торк Срежь-Кошелек.

– А вот появился, – подхватил Фафхрд, – Влек, про которого говорят, что он сейчас стал лучшим в Гильдии. Заметь, как он глупо улыбается, и послушай, как тихо скрипят его башмаки. А вот и сероглазая, черноволосая любительница, Аликс-Отмычка – что ж, по крайней мере, ее башмачки не скрипят, и я готов восхищаться тем, с какой смелостью она пришла сюда, хотя враждебность Гильдии по отношению к женщинам – независимым воровкам так же вошла в поговорку, как враждебность Гильдии Сводников к независимым уличным женщинам. И кто же это поворачивает сюда с Улицы Богов, кого же мы видим, если не графиню Кронию Семидесяти Семи Потайных Карманов, которая крадет в приступе безумия, а не разумно и методично. Этому мешку с костями я бы никогда не доверился, несмотря на все ее иссохшие прелести и на ту слабость, которую ты мне приписываешь.

Мышелов кивнул и объявил:

– И таких людей называют аристократами воровской профессии! Если уж честно, то, я должен сказать, что, несмотря на твою слабость – кстати, я рад, что ты ее признаешь, – один из двух лучших воров Ланкмара стоит сейчас рядом со мной. А другой, что совершенно необязательно добавлять, гуляет в моих сапогах из козьей шкуры.

Фафхрд кивнул в ответ, хотя на всякий случай скрестил два пальца, чтобы не сглазить.

Мышелов, подавляя зевок, сказал:

– Кстати, ты уже думал о том, что ты будешь делать после того, как эти драгоценности будут украдены с твоего запястья или – что очень маловероятно – проданы и оплачены? Ко мне тут подходили насчет…. или, во всяком случае, я рассматривал возможность путешествия в…. в общем, в сторону Восточных Земель.

– Где еще жарче, чем даже в этом знойном Ланкмаре? Подобная прогулка вряд ли может привлечь меня, – ответил Фафхрд, а потом небрежно добавил: – В любом случае, я подумывал о том, чтобы сесть на корабль, идущий…. э-э…. на север.

– Опять к этой ужасной Холодной Пустоши? Нет, спасибо, – отозвался Мышелов. Потом он взглянул на юг вдоль Серебряной Улицы, где над горизонтом горела бледная звезда, и продолжал еще более оживленно:

– Ну что ж, мне уже пора идти на встречу с Ого и его Очами – этой глупой девчонкой. А тебе советую взять с собой в постель меч и присмотреть, чтобы ни Серый Прутик, ни другой, еще более жизненно важный клинок не были похищены у тебя в сумерках.

– О, значит, первое мерцание Китовой Звезды – это время, назначенное и для твоего свидания? – заметил Фафхрд, тоже отходя от стены. – Скажи, кто-нибудь когда-нибудь видел, как по-настоящему выглядит Ого? Почему-то это имя наводит меня на мысль о толстом, старом, неестественно огромном пауке.

– Будь так добр, утихомирь свое воображение, – резко ответил Мышелов. – Или прибереги его для своей собственной сделки, потому что, как я вынужден тебе напомнить, единственный опасный паук – это женщина. Нет, внешность Ого неизвестна никому. Но, возможно, сегодня ночью я его увижу!

– Мне бы хотелось, чтобы ты задумался над тем, что твой самый страшный грех – это излишнее любопытство, – предупредил Фафхрд, – и что нельзя надеяться на те, что даже самая тупая девушка во всех случаях будет глупой.

Мышелов импульсивно повернулся к Северянину и сказал:

– Как бы ни закончились наши сегодняшние сделки, давай встретимся после. В «Серебряном Угре»!

Фафхрд кивнул, и они крепко пожали друг другу руки, а затем каждый мошенник зашагал к той двери, за которой ждала его судьба.

Все чувства Мышелова были напряжены до предела в тщетной попытке разобраться хоть в чем-нибудь среди окружающей его тьмы. На чем-то плоском перед ним – Мышелов на ощупь определил, что это стол – лежал его ящичек с драгоценностями. Он был закрыт. Левая рука Мышелова касалась ящичка. Правая сжимала Кошачий Коготь и нервно грозила этим оружием наседавшей со всех сторон чернильной тьме.

Голос, сухой и хриплый, прокаркал за спиной:

– Открой ящик!

По коже Мышелова пробежали мурашки от ужаса, который внушал ему этот голос. Однако он выполнил указание. Радужный свет защищенных сеткой драгоценностей разлился вокруг, и Мышелов смог смутно разглядеть комнату – с низким потолком, довольно большую. Казалось, она была пустой, если не считать стола, да еще темной низкой тени, неясно видневшейся в дальнем левом углу за спиной Мышелова и очень ему не понравившейся. Это мог быть валик или же толстая круглая черная подушка. Или это мог быть…. Мышелову захотелось, чтобы Фафхрд не высказывал своего последнего предположения.

Перед его лицом послышался журчащий, серебристый голос, совершенно непохожий на первый.

– Твои драгоценности, в отличие от всех остальных, которые я видела, сверкают при отсутствии какого бы то ни было света.

Мышелов пристально всмотрелся в темноту по другую сторону стола и ящичка, но не смог обнаружить и следа своего второго собеседника. Он попытался овладеть своим собственным голосом, чтобы не задыхаться от страха, а сказать в пустоту мягко и уверенно:

– Мои драгоценности не похожи ни на какие другие в мире. Честно говоря, они происходят вообще не из этого мира, а состоят из того же вещества, что и звезды. Однако ты испытывала их и знаешь, что один из них тверже, чем алмаз.

– Это действительно неземные и невероятно красивые драгоценности, – ответил происходящий из невидимого источника серебристый голос. – Мой разум вновь и вновь оценивает их, и они действительно таковы, как ты говоришь. Я посоветую Ого заплатить тебе ту цену, что ты просишь.

В этот момент Мышелов услышал позади себя покашливание и сухой, торопливые звук шагов. Он резко крутнулся назад, подняв кинжал для удара. Однако не увидел ничего, кроме штуки, похожей на валик. Чем бы это ни было, оно не шевелилось и не двигалось с места. Звука шагов больше не было слышно.