Иногда он демонстрировал свое, искусство верховой езды туристам на их главном ранчо под Каракасом. Но Робер как-то сказал сестре, что это единственное развлечение, которое брат Карлоса себе позволяет.

— Уйди, Хосе Антонио, — также тихо произнес Карлос.

— Предполагается, что ты в...

— Уйди с дороги, — повторил Карлос уже с угрозой. — И, пожалуйста, прояви вежливость и поздоровайся с Присциллой. Ты ведь хорошо знаком с сестрой Робера.

— Присцилла?! — Хосе Антонио недоверчиво окинул взглядом молодую женщину в красном платье. — Я... я не узнал тебя, прости. Но как же... — Он растерянно посмотрел снова на брата. — Я не понимаю...

— А тебе и не надо ничего понимать! — отрезал Карлос.

— Ты же сам заявил, что члены семейства Деламбр персоны нон грата, — зло прошипел в ответ Хосе Антонио.

— Мое доверие обманули не они. Я совершил несправедливость по отношению к невинным людям, которую обязан исправить.

— Карлос, но не сейчас и не здесь! — встревожился Хосе Антонио.

— А по-моему, именно сейчас и именно здесь!

— Ты сумасшедший? Семейство Арбэлоэс в полном составе. Ты не можешь показаться на глаза Марсии с другой женщиной.

— О, еще как могу!

Злость, прозвучавшая в голосе Карлоса, потрясла Хосе Антонио. С озабоченным видом он обратился к Присцилле:

— Я не хочу тебя обидеть, Присцилла, но в данный момент ситуация сложилась довольно щекотливая. Дело в том, что мама собирается объявить...

— Она этого не сделает, — прервал его Карлос. — Я позвонил ей и сказал, что назначу время по собственному усмотрению.

Хосе Антонио покачал головой.

— Ты полагал, что твое отсутствие остановит ее, Карлос? Ты дал свое молчаливое согласие перед тем, как уехать в Боготу. Когда оркестр закончит играть...

— Значит, раньше она могла принудить меня даже к этому. Но теперь все изменилось.

Лицо его приняло зловещее выражение, когда он выбросил вперед руку, чтобы удержать Хосе Антонио на расстоянии, и тут же обвел Присциллу вокруг брата с такой скоростью, что ей пришлось чуть ли не бежать вприпрыжку, чтобы поспеть за ним.

Хосе Антонио устремился за ними, настойчиво увещевая:

— Карлос, это равносильно публичному совершению харакири.

— Она не оставила мне выбора.

— Позволь мне позаботиться о Присцилле. Ты можешь уладить это и без...

— Нет! — Карлос немедленно накрыл руку Присциллы, которой она держалась за него, ладонью, демонстрируя, что их не разлучить, и упорно пошел вперед. — Ничто больше не будет совершаться по воле матери!

— Карлос, что происходит? — взмолилась, Присцилла, встревоженная перепалкой братьев. — Ты сказал, что просто соберется блестящее общество, но, если это прием по какому-то важному случаю...

— По случаю оглашения помолвки Карлоса с Марсией Арбэлоэс! — выпалил Хосе Антонио.

— Что?! — воскликнула она в ужасе.

— Нет! — яростно возразил Карлос. — Этого не будет. Я не допущу.

Ноги Присциллы словно приросли к полу, когда она осознала всю чудовищность ситуации и то, что Карлос снова обманул ее.

— О господи! Карлос, ты привел меня сюда, зная, что... и это последняя ночь...

Он резко обернулся к Присцилле, глядя ей прямо в глаза.

— Я не давал Марсии никаких обязательств, поверь!

— Но ты позволил всем думать, что помолвка — дело решенное, — вмешался Хосе Антонио, стараясь отгородить их от посторонних взглядов.

— Сегодня я поломаю все их замыслы, — обрушился на брата Карлос. — Я изменю свою жизнь. — Можешь роль Деметрио взять на себя, если все это так важно для тебя. Наверняка ты ей больше подойдешь, чем я.

Хосе Антонио даже отступил на шаг. На его лице отразилась внутренняя борьба, которую он вел сам с собой.

— Но... но я не стремлюсь занять твое место, Карлос.

— Тогда заткнись и не мешай мне!

— Карлос, это нечестно! Ты не сказал мне, как на самом деле обстоит дело. — Задыхаясь от негодования, Присцилла пыталась вырвать руку, понимая, что ее снова использовали.

— А Марсия переживала из-за тебя? Может, моя мать сделала все, чтобы мы были вместе? — обернулся к ней Карлос с такой яростью на лице, что у Присциллы пропала всякая охота перечить. — Ты сказала, что будешь на моей стороне, — продолжал он страстно. — Выходит, ты меня обманула и мне не на кого рассчитывать?

Такая мольба горела в его взгляде, что сердце Присциллы не выдержало. Разве не она отчасти виновата в том, что в его жизни все так запуталось? Это чувство сопричастности не давало ей покоя. И почему она опять не хочет поверить Карлосу, когда и так очевидно, что с Марсией его не связывает ничего, о чем стоило бы говорить.

— Но ты опять повторил свою же ошибку, скрыв от меня, что тебе предстоит, — напомнила она ему.

— Суть дела от этого не меняется, — упорствовал Карлос.

Может, он и прав? Все равно, известие о помолвке все портило. От одной мысли, что он ухаживал за Марсией, целовал ее... и даже, возможно...

— Ты занимался с ней любовью? — спросила Присцилла, исходя из опыта прошлой ночи, что мужчина может предаваться любовным утехам, но не любить.

— Господи Иисусе! — возмутился Хосе Антонио. — Да какое право она имеет спрашивать?!

— Молчи! Это ты не имеешь никакого права! — огрызнулся Карлос и снова устремил взгляд на Присциллу, умоляя о доверии. — Мне в голову никогда не приходило, что я могу заняться с ней любовью! — То, с каким выражением он это произнес, не оставляло сомнений в его искренности. — Между мной и Марсией никогда не было никакой близости.

— Тогда как же могла состояться эта помолвка? — воскликнула Присцилла, измученная этой сценой.

— Виною всему мое безразличие. Мне было все равно, на ком жениться. Марсия воспользовалась этим, а мать ей помогла. Ты бросила меня им на растерзание!

Оказывается, она еще и виновата?! Где же справедливость? Или это месть? Последнее танго с ним... Последняя ночь... А что же дальше?

— Карлос, оркестр перестал играть, — предупредил Хосе Антонио.

— Присцилла, ты оставляешь меня в одиночестве? — с новой силой воззвал он к ее душе.

Несмотря на смятение в мыслях, ее все равно тянуло к Карлосу. Присцилла прекратила бороться сама с собой, поняв, что все равно проиграет. Если это так важно для него, чтобы сейчас рядом оказалась именно она... Если она нужна ему, чтобы завоевать свободу, то почему бы не уступить? Таким образом она хотя бы искупит свою вину перед Карлосом за то, что изуродовала его жизнь.