Настя попыталась встать, но в тот же момент поняла, что сил уже не осталось. Судорожно сжимая в руке пульт от телевизора, она закрыла глаза, чтобы не видеть того, что так безжалостно и беспощадно фиксировала камера — тело Олега, распростертое на асфальте, лицо, наполовину залитое кровью...

— Согласно предварительной версии, Виноградов оказался жертвой наемного убийцы. Выстрел был произведен из окна соседнего дома. Всех, кто располагает какой-либо информацией по поводу совершенного преступления, просим звонить по телефонам...

Настя, не выдержав, нажала на кнопку и выключила телевизор. Наступившая тишина показалась еще более ужасной. Она беспомощно огляделась по сторонам — и внезапно громко, что есть силы, закричала.

Вернувшаяся после первой смены Наташа застала дома странную картину. Настя — в ее старой футболке, с босыми ногами, сидела в кухне на полу. Рядом с ней стояли пустая бутылка и рюмка, до половины заполненная прозрачной жидкостью. Настя сидела, скрестив ноги, и раскачивалась из стороны в сторону. Длинные распущенные рыжие волосы свисали по обеим сторонам лица, полностью закрывая его. Она даже не услышала, как открылась дверь.

— Настя! — с ужасом, почуяв неладное, воскликнула Наташа.

Настя подняла мутные глаза, улыбнулась какой-то странной, неестественной улыбкой и тихо сказала:

— Я ведь все знала заранее. Знала, что выстрелю. Что не промахнусь. Потому что мне запретили это делать. Запретили, понимаешь?! Он так и сказал — ты не имеешь права! Мне казалось, что я сильная, но на самом деле я оказалась слишком слабой... Слишком слабой для того, чтобы его не послушаться. Я... я совсем ничего не помню. Мне казалось, что я уронила пистолет, что я не смогла в него выстрелить. На самом деле, оказывается, смогла... А что мне оставалось делать, Наташа? Сначала я хотела просто ранить его. Я хотела попасть ему в плечо. Но ведь мне не разрешили. Ведь снайперы никогда не промахиваются. И я попала в сердце...

— Что ты несешь, Настя? — Наташа подлетела к подруге и попыталась поднять ее с пола. — Что за бред? Что за выстрелы в плечо и в сердце? Это у вас что, игра такая? В вашем тире, да?

Наташа смотрела в ее мутные глаза и начинала понимать, что на самом деле произошло что-то ужасное. Последние слова, которые она произнесла, были уже адресованы не столько Насте, сколько себе самой:

— Скажи, я ведь правильно поняла? Это новая игра? Соревнование? Что это?

— Ну что ты, Наташа, — Настя покорно позволила подруге оттащить ее в комнату и опрокинуть на диван, — какая игра?! Я на самом деле вчера его убила. Застрелила из пистолета...

— Да что ты несешь?! — прокричала Наташа. — Кого ты убила?!

— Олега, — произнесла Настя, равнодушно пожав плечами. — Я убила Олега.

В следующую секунду раздался громкий звук — Наташа и сама не сразу поняла, что это она его произвела. Настя, отшатнувшись, задумчиво провела ладонью по щеке, на которой алела тонкая рваная полоса — след от Наташкиного удара.

— Приди в себя, — злобно прошептала Наташа и закурила сигарету.

В голове была какая-то черная пустота — Настя вспомнила черный липкий занавес, сквозь который она пыталась прорваться, когда потеряла сознание. И вот теперь — то же самое. Ее словно парализовало — она ничего не чувствовала. Нервные окончания полностью потеряли чувствительность, уставший мозг отказывался работать.

— Настя!

Наташа встряхнула ее за плечи.

— Пусти, — наконец тихо проговорила Настя, — ты делаешь мне больно. Я тебе уже все рассказала. Перестань меня мучить.

— Но неужели ты не понимаешь, что ты его не убивала! Ведь сама же говорила, что выронила пистолет...

— Не знаю, — уставшим голосом произнесла Настя, — может быть, я ошибаюсь. Мне казалось, что я его выронила. Но может быть, я его выронила уже потом, после того как... Ведь кто-то же его убил!

«Так вот почему Сергей Сергеевич так настойчиво избегал разговоров об Олеге, — подумала она. — Он-то знает. Он точно знает, что выстрел был».

— Стреляли из окна дома, расположенного напротив. В окне дома, расположенного напротив, была я. Там была я, Наташа! И никого, кроме меня, не было! Значит, это была я, — без выражения произнесла Настя.

— Ты просто пьяная. Ты ничего не соображаешь — от горя и от водки. У тебя был дублер, — решительно проговорила Наташа, — теперь мне все понятно. Этот твой... Власов, так? Он страховался, он предвидел, что ты не сможешь выстрелить в Олега. Поэтому нанял еще одного человека, который и...

Наташа не решилась продолжить фразу.

— Дублер? — Настя смотрела на подругу словно сквозь туман. И внезапно этот туман слегка рассеялся — Настя вспомнила звук выстрела, который услышала уже после того, как пистолет упал из ее рук на пол. Она вспомнила и звук падающего пистолета, и звук выстрела. Тогда, в тот момент, она была не в состоянии осмыслить этот звук. Она даже не была уверена в том, что услышала его. Так, значит...

— Да какая теперь разница?! Он убит. Он мертв. Его больше нет, Наташа! А ведь я могла предупредить его. Если бы я ему все рассказала, он сейчас был бы жив!

Закрыв лицо руками, Настя снова принялась раскачиваться из стороны в сторону, словно пытаясь отыскать успокоение в этом монотонном и бессмысленном движении. И вдруг Наташа, вскочив с кровати, прильнула к Насте, обняла ее, прижала к себе:

— Господи, как мне тебя жалко! Как же так! Как же могло такое случиться?!

И Настя, до этого момента ощущавшая себя каменной глыбой, вдруг задрожала всем телом, вжалась в кровать и, закрыв лицо руками, зарыдала.

На следующий день Наташа, сославшись на плохое самочувствие, на работу не пошла. Группа была оставлена на одну Веру. Наташа переживала, но ничего поделать не могла. С утра она поехала в милицию, чтобы попытаться что-нибудь узнать про Олега. Но там ей заявили, что информация выдается только родственникам, а Наташа к их числу не относилась. Ей удалось только узнать, в какую больницу должна была отвезти Олега бригада «скорой помощи». Но и здесь ее ждало разочарование — как и следовало ожидать, с Наташей никто даже не стал разговаривать. Все это время Настя оставалась дома, ожидая известий.

Наташа вернулась к обеду.

— Ну что? — спросила Настя, сразу догадавшись, что Наташа пришла не с добрыми вестями.

— Ничего, — хмуро ответила та, — вообще ничего. Мы даже не знаем, когда и где его будут хоронить.

— А родители?

— У него не было родителей, — тихо ответила Наташа. — Разве ты не знала, его тетка воспитывала, а она умерла уже три года назад.

— Не знала, — ответила Настя, в который раз удивившись тому, что, прожив почти месяц под одной крышей с человеком, она о нем почти ничего не знала. Всегда, каждую минуту она думала только о себе, о себе и о Никите, а Олег...