— Монах один рассказывал. Он у нас несколько дней жил, — ответил парень и снова замолчал.
— Солнца, я думаю, вернее будет, — внимательно разглядывая Кая, сообщил я.
— Если это — солнца, значит, там и такие же, как наша, земли есть, — задумчиво произнес он, глядя в небо.
Я даже замер от удивления и тоже уставился на небо. Вот это логика у парня! И тут что-то обожгло мне ногу. Заорав, я отскочил в сторону, сбрасывая сапог и стягивая штанину. Как оказалось, этот придурок, созерцая звезды, поставил на мою ногу чашку, полную недавно закипевшим молоком. Та, естественно, перевернулась…
Я долго рассказывал ему, где я видел его вместе со звездами и землями, как он туда должен идти и что делать. Не реагируя на мой монолог, он взял мою кружку с молоком и начал пить. Собравшись было возмутиться, я обратил внимание на неопределенную траекторию движения кружки в его руке, решил не рисковать и отполз в сторону.
Не удивлюсь, если от него шарахаются не потому, что он весь в мечтах и думах, а потому, что в этом состоянии он просто опасен для окружающих.
Недели три, с момента моего появления в стойбище, стояла жаркая сухая погода. Трава начала желтеть. В один из вечеров, когда мы разожгли костер и Орра занялась приготовлением нашего ежевечернего напитка, к нам на огонек по одному стали подходить старички. В течение получаса совет старейшин собрался у нашего костра. Орра всем раздала пиалы и разлила напиток. Из палатки выбрался шаман и, не сказав ни слова, присоединился к компании.
Какое-то время все молча наслаждались напитком.
— Солнце, однако, — сообщил один аксакал.
Все согласно покивали. Хлебнули напитка из пиал… Еще помолчали…
— Жара, однако, — сообщил следующий.
Все собрание снова с умным видом покивало и снова отхлебнуло по глотку.
— Трава желтеет, однако, — так же серьезно через большой промежуток времени поведал еще один старик.
На продолжительное время повисла тишина, прерываемая редкими и громкими прихлебывающими звуками.
— Овцам, однако, скоро есть будет нечего, — задумчиво произнес еще один дедуля.
— Дождь, однако, нужен, — чуть ли не через час заявил еще один.
Аксакалы снова дружно покивали, опрокинули в себя остатки напитка и, больше ничего не говоря, встали и исчезли в темноте.
На следующее утро я проснулся от шумной активности возле нашего шатра. Шаман ползал по земле и что-то там рисовал и раскладывал камни в некотором порядке, известном лишь ему одному. Орра была задействована на работах типа «подай, принеси» и носилась вокруг как угорелая, стараясь угодить старику. Присев у входа в свое жилище, я с интересом смотрел на приготовления.
Когда, по мнению шамана, все соответствовало необходимым требованиям, он подошел ко мне, взял за руку и, подведя к кошме, лежащей в центре круга, выложенного белеными камнями, усадил и дал в руки бубен. Похоже, он принял к сведению пожелания старейшин и вознамерился их воплотить, а мне придется активно участвовать в его программе по вызыванию осадков.
Еще раз проверив свои приготовления, он, постукивая бубном, начал медленно прохаживаться вокруг меня, тихо завывая. За кругом камней горели четыре костра, и сидящие рядом старики время от времени подбрасывали в них топливо.
Скорость передвижения, ритм ударов и сила голоса постепенно нарастали. Через какое-то время шаман причитал уже в полный голос. Мерный ритм бубна вводил в какое-то странное состояние, при котором затихали все мысли. По знаку шамана я подключился к его сольному выступлению, и мы заголосили вдвоем.
Чем дольше мы пели, тем громче становился мой голос и тем более разнообразные звуки я издавал. Причем звуки эти как бы сами собой из меня выходили.
Совершенно не представляю, сколько мы так надрывались, но, когда замолчали, оказалось, что собравшиеся вокруг нас жители деревни подпевали нам протяжным звуком, напоминающим «ОМ». Когда затих последний звук нашего хорового пения, в горах раздался гром, похожий на сход лавины или камнепад. Шаман радостно заорал, что-то выкрикивая. Его поддержала вся деревня. Похоже, сход лавины у них был подтверждающим знаком. Но при такой практике все, что могло обвалиться в ближайших горах, уже давно должно было это сделать!
Как ни удивительно, но на следующее утро небо заволокло тучами, и к обеду разразился ливень. Я задумчиво наблюдал за падающей водой. Совпадение, говорил я себе, хотя и не очень в это верил. А между местными вигвамами малышня, раздевшись догола, прыгала под струями дождя, радостно визжа. Уж их-то совершенно не интересовало, почему он идет.
Возвращаясь с разминки, которую я начал делать каждый день, как только почувствовал себя лучше, заметил сидящего на земле Кая.
— Что рассматриваем? — поинтересовался я, подойдя к нему.
— Посмотри, какой красивый камень. Какие разводы, как переливается свет… — дотронувшись до камня, задумчиво сказал он.
Я присмотрелся. И действительно, небольшой кусок гранита поражал игрой своих оттенков. Кварцевые вкрапления ярко блестели на солнце. Пока я рассматривал его находку, Кай уже улегся в траву и смотрел в небо.
— Смотри, телега! А вон там всадник скачет! — воскликнул он, тыкая пальцем в небо.
Присмотревшись к облакам, медленно проплывающим над нами, я и в самом деле заметил обе его находки. М-да-а… Мечтатель и художник, по иронии судьбы родившийся среди кочевников… Я с интересом и некоторой жалостью посмотрел на него. Не выжить ему среди своих…
— Мы скоро уходим. Наш путь лежит в город. У меня там большой дом и много книг. Если хочешь, пойдем с нами. Научишься грамоте и сможешь прочесть все, что у меня есть, — предложил я.
Не ответив на приглашение, парень поднялся и молча пошел по тропинке. Я задумчиво посмотрел вслед. Интересно, он услышал меня или нет?..
Несколько раз я заводил разговор с шаманом, что уже нормально себя чувствую и хотел бы уйти.
— Рано еще, — кратко сообщал он и продолжал усиленно обучать меня владению голосом, сочетанию голоса и силы звучания бубна, заставлял входить в различные состояния сознания или создавать у себя определенный настрой…
Он не рассказывал, чего он от меня добивается: то ли слов не хватало, а может, такие вещи вообще невозможно объяснить. Я старался, как мог, хотя совсем не понимал, зачем мне это нужно, просто не хотелось обижать старика и его племя. Они приняли меня, лечили, кормили и ничего не требовали взамен. Возможно, эти навыки никогда мне не пригодятся, но если для шамана это так важно, то почему бы не позаниматься.
Несколько недель мне говорили: «Рано», и занятия продолжались. Но вот как-то вечером мы, как обычно перед сном, сидели у костра, попивая приготовленный Оррой напиток.
— Еще перед праздником весны духи указали мне, что ты придешь в стойбище, и я получил указание обучить тебя тому, что знаю сам. В ночь перед твоим появлением дух гор снова посетил меня и сообщил, куда мы должны идти, чтобы вас встретить. Я с самого начала знал, что времени для обучения мало, поэтому постарался дать лишь самое главное. Остальное ты сможешь постичь лишь на практике. Я выполнил все, что приказали духи. Сегодня обучение подошло к концу, и завтра ты можешь уйти, — отрешенным голосом сообщил шаман и, поднявшись, ушел к себе.
Я еще какое-то время недоумевал, какого лешего духам понадобилось заставлять мужика учить меня непонятно чему. К тому же я совершенно не видел, где это могло бы мне понадобиться. Решил не заморачиваться проблемами духов, они приказали — он обучил. Главное то, что я могу идти домой, и на этой радостной ноте я отправился спать.
С утра пораньше Орра уже собирала вещи и еду в дорогу. Вокруг нас столпилась почти вся деревня и молча, попивая местный чай, наблюдала за нашими сборами. Вещей у нас было немного, поэтому эта часть спектакля закончилась очень быстро. После этого мы уселись со всеми и тоже пили местный напиток, а в это время старейшины произносили пожелания легкого пути. В их возрасте люди уже никуда не торопятся, поэтому нам пришлось выпить не одну чашку чая, прежде чем нам разрешили идти.
