Хоук придал лицу выражение бесстрастного спокойствия. Никогда не показывать истинных чувств. Никогда не позволять им видеть, что ты думаешь, хоть это и причиняет тебе сильнейшую боль. Как хорошо он выучил этот урок у Короля Джеймса.

Всё же – хоть – что угодно для того, чтобы она могла жить. “Девушка – не награда, которой можно отплатить за услугу. Я отдам её тебе, если – и только если – она захочет тебя”, сказал он, наконец. Если бы она умерла, он потерял бы её. Если бы выжила, ценой за её спасение было тоже потерять её. Но, может быть, и нет. Неспособный скрыть ярость, которая, он знал, вспыхнет в его глазах, он закрыл их снова.

“Идёт. Ты отдашь её мне, если она захочет меня. Запомни свои слова, Лорд Хоук”.

Хоук вздрогнул.

Когда он снова открыл глаза, увидел, что Адам держит руку на лице его жены. Испарина бисеринками искрилась над её губами и на лбу. Ранка на шее растекалась зелёной паутинкой от почерневшего отверстия. “Ты можешь прикасаться к ней, кузнец, но не более, чем того требует лечение”, предостерёг Ястреб.

“Сейчас. Когда она выздоровеет, я прикоснусь к ней везде, где она захочет”.

“Она здесь ключевое слово”.

Адам положил свою ладонь на щеку Эдриен, пристально изучая ранку на её шее. “Мне нужна горячая вода, компрессы, и дюжина прокипяченных льняных полотен”.

“Принесите воду, компрессы и прокипячённые полотна”, проревел Ястреб в закрытую дверь.

“И мне надо, чтобы ты вышел из комнаты”.

“Нет”. Отказ Ястреба был более окончательным, чем утверждение смерти.

“Ты уйдёшь, или она умрёт”, прошептал Адам, словно просто говорил “Идёт дождь, тебе не кажется?”

Хоук не пошевелил ни единым мускулом.

“Сидхи Джеймс Лион Дуглас, у тебя есть выбор?” изумился Адам.

“Ты назвал все мои имена. Откуда ты знаешь обо мне так много?”

“Я сделал это своей работой – знать так много о тебе”.

“Откуда мне знать, что ты не стрелял в неё сам каким-нибудь непонятным ядом, который всего лишь имитация Каллаброна, и теперь ты притворяешься, что лечишь для того, чтобы попросту похитить мою жену”.

“Безусловно”. Адам пожал плечами.

“Что?”, зарычал Хоук.

Глаза Адама сверкнули холодным блеском драгоценных камней. “Ты не знаешь. Сможешь спасти её на таких условиях, Лорд Хоук? Не думаю. Какой у тебя выбор? Она умирает от чего-то, это ясно как божий день. Ты думаешь, это Каллаброн, но ты не уверен. Что бы это ни было, оно убивает её. Я говорю, что могу вылечить её и прошу за это плату. Какой у тебя выбор, на самом деле? Говорят, ты даже тяжёлые решения заставляешь выглядеть лёгкими. Говорят, что ты, не моргнув, сдвинешь гору, если захочешь, чтобы эта гора сдвинулась. Говорят, у тебя непогрешимое чувство справедливости, честь и сострадание. Говорят, к тому же” – при этом Адам скривился – “что ты, между прочим, хорош на простынях, или так сказала одна женщина, и это задевает меня намного больше. Как по мне, так о тебе вообще слишком много говорят. Я здесь, чтобы ненавидеть тебя. Но я не пришёл сюда, чтобы ненавидеть эту женщину, на которую ты предъявляешь права, как на жену”.

Адам и Хоук смотрели друг на друга с едва сдерживаемым неистовством.

Эдриен резко вскрикнула от боли и задрожала в руках Хоука. Её тело содрогнулось, затем выгнулось, как натянутое на дыбах. Хоук сглотнул с трудом. Какой выбор? Не было выбора, не было выбора вообще.

“Лечи её”, проговорил он тихо сквозь стиснутые зубы.

“Ты обещаешь оплатить мою услугу?”, спросил кузнец.

“Как договорились. Только если она выберет тебя”.

“Ты не ставишь никаких ограничений по времени, которое она предпочтёт проводить со мной. Я буду ухаживать за ней с этого дня и дальше, и ты не ограждаешь её от меня. Она вольна видеть меня, когда ей нравится”.

“Я буду ухаживать за ней тоже”.

“Это игра, Хоук”, сказал тихо Адам, и Хоук понял, наконец. Кузнец не хотел получить его жену, как на блюдечке. Он хотел соперничества, битвы за её благосклонность. Он хотел открытого вызова, и намеревался победить.

“Ты возненавидишь это, когда я заберу её у тебя, грозный Хоук”, пообещал кузнец. “Закрой за собой дверь, когда будешь уходить”.

Глава 10

“Как такое возможно, что мир человека может перевернуться с ног на голову, прежде чем у него будет хотя бы шанс увидеть, что это происходит и попытаться остановить это, Гримм?”

Хоук принялся пить с момента, как закрылась дверь за его женой и кузнецом. Он решительно пытался напиться до состояния головокружения, спотыкания ног и боли в животе, но пока не преуспел в этом.

“Ты веришь, что он может вылечить её, Хоук?”

Хоук задумался на минуту. “Да, Гримм. Верю. Что-то есть неестественное в Адаме Блэке, и мне бы хотелось узнать что”.

“Что ты подозреваешь?”

“Не знаю, Гримм, хочу, чтобы ты узнал всё об этом мужчине, что сможешь. Поговори со всеми в поместье, пока не получишь хоть каких-то ответов. Откуда он пришёл, когда пришёл, с кем имеет отношения, что делает день напролёт. Хочу знать о каждом его вдохе, о всех, над кем издевается”.

“Понятно, Хоук”.

“Хорошо”.

Они оба повернулись, чтобы посмотреть на дверь Зелёной комнаты. Уже часы прошли с тех пор, как кузнец закрыл дверь. С тех пор они не слышали ни звука оттуда.

“Кто пытался убить её, Хоук?”, задумчиво спросил Гримм. “Сумасшедшая Джанет была практически затворницей. Согласно слухам во владениях Комина, её видели когда-либо не более пяти человек. Как девушка столь далёкая от жизни, которая была вокруг, могла кого-то обидеть до такой степени, чтобы тот прибегнул к убийству?”

Хоук устало почесал голову. В животе всё переворачивалось, и Скотч мало чем помогал. Во внезапном порыве он откатил бутылку от себя, к Гримму. “Не позволяй мне больше пить это. Мне нужна ясная голова. Сейчас я ни о чём не могу думать. Он трогает её, Гримм. Возможно, он моет её, разглядывает её. Я хочу его убить”.

“Так сделай это, когда он покончит с лечением”, легко сказал Гримм.

“Не могу!”

“Так давай я это сделаю вместо тебя”, сказал Гримм, преданный навсегда.

“Нет. Мы заключили соглашение”.

“Ты заключил с ним соглашение?”, глаза Гримма, округлившись, сверкнули. “Будь всё это к чёрту проклято! Ты никогда не нарушишь соглашение. Как ты мог быть таким глупцом, чтобы заключить договор с человеком, которого ты не выносишь?”

“Он мог спасти мою жену”.

“Когда ты успел заиметь такие чувства к этой Сумасшедшей Джанет, которую, во всяком случае, клялся вообще не принимать за жену?”

“Заткнись, Гримм”.

“Что за соглашение, Хоук?”, настаивал Гримм.

“Он хочет Эдриен”.

“Ты отдал ему Эдриен?”

“Гримм, никаких больше вопросов. Просто узнай хоть что-нибудь или всё о мужчине по имени Адам Блэк”.

“Буть спокоен, узнаю”.

*****

“Ты – совершенство, красавица”, сказал кузнец, когда его угольно-чёрные глаза блуждали по её обнажённому телу, обёрнутому влажными простынями.

“Совершенство, беззаконно”, повторяла Эдриен во сне. Жар отступал, медленно.

“Определённо беззаконно”.

Он не мог знать. Невозможно. “Что ты имеешь ввиду под этим?”, она пыталась выговорить слова, и не была уверена, что произнесла хоть звук.

“Только то, что должно быть что-то преступное в женщине, столь красивой”, лукаво ответил он.

“Ничего преступного во мне нет”, сдержанно возразила она.

“О, красавица, думаю, в тебе есть много чего преступного”.

“В тебе есть что-то необычное, Адам”, пробормотала она, беспокойно заметавшись.

“Нет”, ответил он самодовольно, “во мне точно нет ничего обычного. Дай мне руку, красавица, я покажу тебе необычное”.

И потом была прохладная вода, покрытый пеной океан, набегающий на белую пыль песка. Нежный шёпот прибоя по берегу, прохладный песок под босыми ногами. Ни муравьёв, ни дыб, ни огня. Только покой в самой любимой её гавани во всём мире. Морской курорт в Мауи, где она отдыхала с подругами. Красивые, блаженные дни провели они там, где был свежевыжатый апельсиновый сок и бесконечная беготня по пляжу, шлёпанье босых ног по краю прибоя.