Но Макарову не изменило обычное упорство. Спустя 18 дней он предпринимает новую экспедициюна этот раз против турецкой эскадры, действовавшей на Дунае и имевшей стоянку у Сулина. Минная флотилия была усилена двумя крупными катерами, одним из которых командовал лейтенант Рождественский, другим — лейтенант Пущин.

Подойдя на 5 миль к Сулинской гавани, Макаров остановил свой пароход и отправил все катеры. Сам он остался на борту «Константина». Было 12 часов ночи.

Незамеченные противником, катеры пробрались в самую глубь Сулинского рейда. На якорях стояли турецкие броненосцы. Часовые перекликались друг с другом.

Зацаренный первый бросился в атаку. «Но несчастие повидимому преследует этого бравого офицера», — заметил Макаров в рапорте. Второпях Зацаренный «утопил» мину, проводник запутался в винт, и взрыва не получилось.

Следом за «Чесмой» пошел катер № 2 под командой Рождественского. Опустив шест с миной, он быстро приближался к одному из броненосцев. До борта оставалось всего десяток саженей, когда послышался оклик часового и вслед за тем загремели ружейные выстрелы. Катер, прибавив ход и не таясь более, устремился вперед. «У самого борта броненосца, почти в упор, но все-таки по моему расчету несколько рано, произошел автоматический взрыв мины», — сообщал в рапорте лейтенант Рождественский.

Как выяснилось впоследствии, подорван был турецкий корвет «Иджалие»; повреждения были так значительны, что этот корабль уже не принимал участия в военных действиях.

Флотилия Макарова также не обошлась без потерь. Минный катер № 1 под командой Пущина получил повреждения, не мог своевременно ретироваться и под огнем неприятеля был затоплен собственной командой. Сам Пущин и четыре матроса были взяты в плен.

Успешный результат сулинской экспедиции упрочил положение Макарова в сферах морского министерства. Что же касается самого Макарова, то опыт экспедиции убедил его в необходимости модернизации вооружения. Во время атаки было установлено, что турки, напуганные прошлыми рейдами минных катеров, ограждают свои корабли во время стоянки сетями и бонами. Это крайне затруднило подведение мин. Другое дело, если бы на катерах имелись торпеды, которые, идя на глубине и с большой скоростью, могли пройти под бонами или преодолеть сетевое заграждение.

Макаров стал настойчиво ходатайствовать о снабжении его хоть несколькими экземплярами мин Уайтхэда. Но мины Уайтхэда стоили дорого, и морское командование колебалось.

В начале августа начальник одного из сухопутных отрядов, полковник Шелковников, телеграфировал в Севастополь, что он не может проникнуть в Абхазию, так как турецкий броненосец держит под обстрелом проход в Гаграх. Для того чтобы оказать содействие экспедиции Шелковникова, командующий флотом поручил Макарову подойти на своем пароходе к Гаграм и потопить броненосец, либо, в крайнем случае, отвлечь от берега.

Итак, даже закоренелые скептики из морского штаба считали уже, что коммерческий пароход Макарова может сражаться с броненосцем!

4 августа «Константин» вышел в море. Спустя двое суток на рассвете произошла встреча с броненосцем. Турецкий корабль устремился на дерзкое судно; Макаров пошел в открытое море, уводя турок от берега. Его пароход шел со скоростью 12 узлов, в то время как броненосец мог развить скорость лишь 11,5 узла. Как замечает Макаров в своем рапорте, он «приказал уменьшить ход, чтобы предоставить ему интерес погони».

Начавшийся шторм разъединил корабли. На другой день Макаров снова приблизится к Гаграм, но турок нигде не было видно, Шелковников так отзывался об этом смелом маневре: «Колонну князя Аргутинского рассвет застал в сфере действительного огня (со стороны броненосца). Она была спасена от страшных потерь пароходом «В. Кн. Константин».

По заявлению Шелковникова, Макаров оказал его отряду «бесценную услугу». Это категорическое утверждение сослужило Макарову большую службу, повысив его авторитет в морском штабе и тем самым развязав ему руки для самостоятельных действий. Желая ковать железо, пока оно горячо, Макаров уже через несколько дней после гагринского эпизода предпринял атаку турецких судов в Сухуме.

Это — кульминационный пункт борьбы коммерческого парохода-одиночки против многочисленной эскадры броненосцев, кульминационный пункт минной войны Макарова.

Макаров решил использовать лунное затмение для нападения на стоявшую в Сухуме турецкую эскадру. Тактика была все та же: пароход остановился на расстоянии 6 миль от берега, и катеры, подобно призрачному «летучему голландцу», почти невидные во мраке ночи, двинулись к порту. В атаку было послано четыре катера.

На рейде стоял турецкий броненосец «Ассари Шевкет». Командовавший операцией лейтенант Зацаренный велел катерам вести атаку на правый борт броненосца. Неприятель заметил, наконец, суденышки и открыл сильнейший огонь. Катеры под сильным обстрелом произвели минную атаку и нанесли повреждение броненосцу. Один из катеров столкнулся со стоявшим у борта турецким гребным судном. Произошла короткая, но ожесточенная рукопашная схватка. Командиру катера проломили веслом голову и чуть было не стащили его крюком в воду, но матросы отбили своего начальника. После атаки все катеры благополучно возвратились к пароходу.

В это время неподалеку показался другой неприятельский броненосец. В течение 7 минут все катеры были подняты. «Константин» дал полный ход и ушел от преследования.

За эту успешную операцию Макаров и другие участники получили награды.

Пароход был снабжен, наконец, минами Уайтхэда, и командиру не терпелось испробовать их в действии. В декабре он предпринял новую экспедицию. На этот раз Макаров выбрал объектом атаки суда, стоявшие в Батуме, рассчитывая на то, что в случае нападения глубина рейда затруднит подъем затонувших судов.

Четыре катера атаковали турецкий броненосец «Махмудие». Послышались два глухих взрыва. Но, как выяснилось впоследствии, обе выпущенные мины, пройдя вплотную подле судна, ушли на берег.

Макарову через некоторое время удалось взять реванш за эту неудачную атаку. В январе 1878 года, согласно полученному им приказу сделать демонстрацию у восточных берегов Черного моря, он подошел к Батуму на расстояние 4–5 миль от берега. С борта «Великого князя Константина» были спущены катеры «Чесма» и «Синоп» под общим начальством лейтенанта Запаренного. Оба катера имели на вооружении мины Уайтхэда. Стлавшийся по воде туман затруднял действия; все же, когда взошла луна, с тихо скользивших катеров разглядели семь судов, стоявших в бухте. Избрав объектом атаки двухмачтовый винтовой пароход (как оказалось впоследствии, «Интибах»), Зацаренный подвел катеры на дистанцию в 40 саженей, после чего с обоих катеров одновременно были выпущены мины Уайтхэда. Обе мины попали в цель. Пароход свалился на правую сторону и быстро погрузился в воду, причем бóльшая часть экипажа не успела спастись. Катеры пытались подобрать утопавших, но винты путались в плававших обломках.

С береговой батареи открыли огонь, но катеры благополучно вернулись и были подняты на борт «Константина».

Это было последнее «дело» Макарова в турецкую кампанию. Через неделю было заключено перемирие; война окончилась.

Макаров был к тому времени уже капитаном 2-го ранга, имел ордена и отличия. Его смелый план минных атак, казавшийся многим безрассудным, увенчался блестящим успехом. В статье «Дедушка минного флота» В. И. Семенов справедливо указывал:

«Несколько атак, частью неудачных, частью таких, удача которых является сомнительной; уничтожение нескольких коммерческих судов, по требованию начальства, помощь отряду Шелковникова… причем успех был делом случая.

А что, спросит читатель, кроме того им было сделано?

Ответ на такой вопрос у меня готов:

Черное море очищено от неприятельского флота, который при объявлении войны считал себя полным его хозяином и, ежедневно появляясь в виду наших портов, грозил нашему побережью.

Это сделал пароход «В. Кн. Константин» под командой С. О. Макарова.