Отец Флоридас хотел спросить Радхаура, что он видел там, за чертой, но боялся узнать, что там ничего нет.

Ансеису хотелось спать. Умчаться в свой замок, улыбнуться сынишке и завалиться в постель дней на несколько. И забыть в безмятежье сна и о Радхауре, и о Рогнеде, и о шахе Балсаре. Увидит ли он еще когда-либо старого товарища по несчастью? Впрочем, у Ансеиса нет больше несчастья — заклятие не касается его, поскольку у него есть жена и другие женщины для него не женщины. Странно даже, что он опять думает об этом.

Сэр Бламур вспоминал старого графа и думал, что молодой хозяин ни в чем ему не уступит. Та же складка у бровей, тот же волевой подбородок…

Дверь осторожно отворилась и появилось лицо слуги. Бламур подозвал его к себе, выслушал и сообщил графу:

— Вернулись сэр Порвелл и сэр Келт, которых вы отправляли к вану Хангону. Они привезли богатые подарки и согласие вана на…

Радхаур кивнул и сэр Бламур замолчал на полуслове. Граф встал и вынул из ножен меч.

— Клянусь, — торжественно сказал он, — что с этой минуты я не буду знать ни сна, ни отдыха, пока не соберу Алвисида и не возвращу принцессе Рогнеде ее прежний облик.

Он поцеловал меч и сказал уже обычным тоном:

— Сегодня похороним Марьян и вечером я уезжаю из замка. Сэр Бламур, распорядитесь, чтобы приготовили все к моему отъезду.

— Сколько вы возьмете с собой людей?

— Никого, — неожиданно сказал граф. — Спасти Рогнеду — мой долг. В этом мне никто не поможет, да я и не хочу ничьей помощи. Ваше величество, вы благословите меня на это путешествие?

Этвард долго молчал. Наконец сказал:

— Да, Уррий, я желаю тебе удачи. От всей души. И не потому, что Рогнеда — моя сестра, хотя я также хочу, чтобы она была счастлива. Я помню клятву о озера Трех Дев.

Он отвел глаз от красных волос Радхаура. Он не мог на них смотреть.

— И перевяжи голову платком, — все-таки вырвалось у него. — Твои волосы вызывают отвращение. Словно твою голову искромсали топором…

Марьян похоронили в родовой усыпальнице графов Маридунских по христианскому обряду — никто, даже побывавшие в Когуре послы, не знали тамошних погребальных обычаев.

Еще до этого его величество верховный король Британии Этвард вместе со всей свитой покинул Рэдвэлл и отправился в столицу.

После похорон барон Ансеис с супругой вернулись в свой замок.

И, когда уже смеркалось, из замка выехал одинокий всадник. Достигнув Рэдвэллских Камней, он повернулся к замку и долго смотрел на отчий дом в лучах заходящего солнца. На долгие месяцы, а может и годы, его домом будет лесной кров или открытое небо.

Радхаур повернул коня и погнал его прочь от родного замка.

«Именитая хозяйка

Хороша была собою

По годам немолодая,

Всем казалась молодою:

Станом стройная, как дева,

И прекрасная лицом,

Много слуг она имела

И нарядов полный дом».

Ш.Руставели, «Витязь в тигровой шкуре».

Мулла закончил брачную церемонию и захлопнул увесистую священную книгу. Его помощники быстро собрали свои принадлежности и вышли из зала. Священнослужитель величественно прошествовал к массивным резным дверям, подметая богатым парчовым халатом дорогие персидские ковры.

Саларбар стукнул глухо своим церемониальным посохом о плотный ворс ковра и, пятясь, не поворачиваясь спиной к своей всемогущей повелительнице, последним миновал проем дверей.

Два бронзовокожих охранника с обнаженными сверкающими кривыми саблями, почтительно пропустив старцев, обвели опытными взглядами зал и, верноподданнически поклонившись царице, вышли. Резные, покрытые золотом и украшенные рубинами, гиацинтами и изумрудами двери плотно сомкнулись, навечно отрезая черноволосого жениха от солнечного света и радости жизни.

Позади царицы Дельарам сквозь узкое окно в черном бездонном небе виднелась ослепительная Нахид — звезда любви, обрамляя своим нежным светом роскошные иссиня-черные волосы царицы, словно истинное сияние фарра.

Дельарам сделала приглашающий жест, налила в драгоценный кубок с каменьями прекрасного вина и пододвинула к новому мужу золотое блюдо с изысканными фруктами, привезенными из далеких стран. Царица повелительно щелкнула пальцами и в сладострастно-соблазнительной позе развалилась меж красных и желтых шелковых подушек, отражающих своей поверхностью яркий, но неровный свет множества свечей.

Из-за непрозрачной перегородки, великолепно пропускающей звук, после властного щелчка царицы заиграла завораживающая, чарующая музыка. Флейта тихо, но настойчиво выводила прелестную мелодию под аккомпанемент руды и чанга.

Мысли окутывались розовой поволокой от этих звуков, шафран и амбра кружили голову. Великолепное вино обожгло желудок. Как морская рыба, выброшенная безжалостной волной на суровый берег жадно глотает воздух, так и черноволосый сильный мужчина упивался этим, по всей вероятности последним в его жизни, вечером.

И, глядя на царицу, он вдруг поймал себя на безумной мысли, что ни о чем не жалеет. Что ночь с женщиной, раскинувшейся средь шелковых подушек напротив, него стоит жизни самой.

Дельарам была действительно достойна самой дерзкой мечты самого многоопытного и пристрастного мужчины. Высокая и стройная, словно стебель шенбелида, с кожей такого же золотисто-желтого оттенка, как у этого цветка, с высоко взметнувшимися вверх тонкими черными бровями, подведенными сурьмой, бездонными карими глазами, жемчужными ослепительными зубами, открывшимися в обворожительной улыбке меж накрашенных китайской мастикой карминовых уст — она была поистине прекрасна, словно волшебная гурия в райском саду.

«Так же прекрасна, — подумал мужчина, — кобра, завораживающая жертву, в своей непоколебимой уверенности, что поступает единственно верно».

Сколько мужчин сидело до него в этом великолепном зале этого прекрасного и величественного дворца? В зале, который является личным покоем луноподобной царицы Дельарам; в зале, потрясающим воображение своей роскошью и изысканностью обстановки, с тяжелыми дорогими коврами на полу и обитыми драгоценным аксамитом стенами.

Сколько мужчин — совсем безусых юношей и много повидавших отважных воинов, захваченных в плен в далеких странах — сидели на этих мягких подушках, на которых сидит сейчас он? Так же сидели, не в силах оторвать взгляда от прекрасной женщины, которая принесет сегодня ему неземное наслаждение и вечное забытие холодной могилы.

Все жители страны знали, что каждую ночь к царице приводят нового мужа и никто не выходил еще живым из ее покоев.

Царица тоже не отрывала взгляда от своего нового мужа. Она раздевала его мысленно, снимала с него чистую белую рубаху, вышитую золотым узором, снимала роскошные штаны, выданные ему во дворце, и даже снимала с его курчавой черной головы положенный ему как мужу царицы кулах — атрибут знатности. Раздевала черноволосого красавца взглядом, оценивая мужские стати его и сравнивая с предшественниками.

Она наслаждалась прекрасной музыкой, игристым вином и тающими во рту фруктами. Она наслаждалась видом нового мужа — запуганным и очарованным.

Она не торопилась, она знала, что не упустит своего, и надеялась, снова надеялась, как и сотни предыдущих ночей, что в этот-то раз она получит то, чего добивается. Что вот уж этот-то красавчик с мускулистыми руками и неотразимыми смоляными усами принесет ей столь долго искомое и почти забытое блаженство любви.

Пятнадцать лет прошло с тех пор, как умер единственный возлюбленный, приносивший ей удовлетворение, и с тех пор она изведала тысячи мужчин и не могла найти того, кто сравнился бы с мудрым и мужественным царем Джавадом.

Она проклинала тот черный в ее жизни день, когда она, ненасытная, убила его своей жаждой любви — он был уже не молод, но не мог отказать в ласке своей юной и горячей возлюбленной. Сердце перестало биться у всемогущего Джавада, опьяненного страстью и обладанием самой прекрасной женщиной в мире.