Ты слышал этот адресок, мой дорогой читатель? Отличное местечко для Школы нашлось. Нарочно не придумаешь: Долина Смерти над страшной водой Бэдуотер. Не удивлюсь, если на подходе надо будет еще и речку Стикс вброд перейти.

Ветер растрепал мне косу и полощет волосы по лицу. Как меня раздражают эти застилающие глаза космы.

Взять на заметку: надо подстричься, и покороче.

Мы улетели, а Газман и Игги остались дома. Понятное дело, они насмерть обижены. Даже попрощаться еле вышли. Но я все равно убеждена, что решение приняла правильное. Вот она, вечная проблема с этим проклятым лидерством. Найти бы где-нибудь инструкцию типа «Как быть вождем». Или хотя бы «Лидерство в малом коллективе». Да похоже, не придумал еще никто такой инструкции. Но, с другой стороны, обижены Газман и Игги или нет — это дело десятое. А первое, главное и единственно важное дело — это немедленно спасать Ангела.

Слышу за собой ровное дыхание Клыка. Обернулась на него и вдруг вижу, что лицо его сияет чуть не блаженным покоем. Не счастьем, нет, — Клык никогда не выглядит счастливым — а именно покоем. Чуть замедлив полет, пристраиваюсь к нему поближе:

— Скажи, летать — здорово! Значит, и в нашей жизни есть светлая сторона.

Он смотрит на меня с понимающей полуулыбкой. Солнце бросает пурпурные отблески на его могучие темные крылья.

Ветер свистит в ушах. Вокруг на сотни миль — горы да небо. Такое, думаю, видеть дано только Господу Богу!

Клык передергивает плечами:

— Что это ты мне вдруг про светлую сторону напомнить решила? Мы-то мутанты. И нормальной простой жизни нам не видать, как собственных ушей. Вот тебе и оборотная сторона. Так что не знаешь, где найдешь, где потеряешь!

«Хочешь, смейся, хочешь, плачь, но Клык-то прав», — улыбаюсь я про себя, обернувшись проверить, не отстает ли Надж.

Она на три года младше нас, но справляется молодцом. Hе по годам длинная, как и мы все, тощая — где-то килограмм тридцать, не больше, а костяк сильный и легкий — птичий.

Девяносто миль в час — невелика скорость. Один перелет часов семь займет. Да еще на привалы придется хоть пару часов добавить. В Школу соваться усталыми да голодными — самоубийство. Надо прежде поесть и отдохнуть. За это время белохалатники там таких ужасов налабораторить успеют — только держись!

Проверила часы — летим уже два часа. Тело начинает слабеть. Ничто не сжигает столько энергии, сколько полет. Пара часов в воздухе, и я готова хоть быка проглотить. Так что даже ради Ангела привалом да едой жертвовать никак нельзя.

— Макс? — Надж смотрит на меня большими светло-карими глазами. Они у нее почти того же оттенка, что и крылья. — Я вот все думаю…

Снова-здорово. Ну почему же ей вечно вслух думать надо! Думала бы про себя и летела себе спокойно.

— Я тут вот о чем. Прежде чем мы улетели, я, понимаешь ли, заглянула в эти Джебовы старые файлы. Там и о нас тоже есть. Вернее обо мне… Я там на одной странице свое имя видела, я имею в виду настоящее мое имя — Моника. И рядом еще каких-то людей имена, а дальше — Типиско, Аризона. Типиско — это на границе Аризоны с Калифорнией, маленький такой, похоже, городок. Он и на карте есть. Я проверила. В общем, я вот что думаю: ведь ни один из нас родителей своих настоящих никогда не знал, ну, и понимаешь, ведь мы все, то есть я… всегда хотели… думали… ну и другие тоже… Они нас добровольно отдали или…

— Надж! Ну что ты так разволновалась? К тебе те имена, может, и отношения-то никакого не имеют. Мы, скорее всего, все вообще из пробирки. Лабораторные мы. Так что не отвлекайся на глупости. Лучше давай, пожалуйста, сконцентрируемся на том, как нам вызволить Ангела.

Ответа от нее не последовало.

— Надж?

— Да-да… Я ничего, я просто думаю.

Она думает… А я наверняка знаю: думы эти мне еще ого-го как аукнутся!

Во рту у нее было сухо. Голова болела. Болело все тело. Ангел попыталась встряхнуться, стараясь прийти в себя. Над головой темно-коричневая пластиковая крышка. Клетка. Переносной собачий контейнер. Размер средний. Она попыталась сесть. В голове путались мутные мысли. Хотя где она находится, Ангел поняла сразу — разве можно забыть этот запах смеси химикатов и дезинфекции? Это Школа.

Новая-Новая-«Н»-крылья-Новая-Новая-крылья-девочка-новая…

Ангел быстро обернулась в ту сторону, откуда до нее доносился этот бессвязный поток мыслей.

В соседнем контейнере двое детей, оба младше нее. На истощенных лицах остались одни глаза, застывшие на ней мутным бессмысленным взглядом.

— Привет, — прошептала Ангел. Она не чувствовала рядом присутствия белохалатников — только путаные мысли этих ребятишек.

Рот-шум-девочка-крылья-новая-новая.

Дети уставились на нее и молчали. Стараясь улыбнуться, Ангел пыталась рассмотреть их получше.

Похоже, оба — мальчики. Кожа у одного шершавая и чешуйчатая. Не вся, а только какими-то чешуйчатыми пятнами. Видок еще тот!

Другой вообще похож на… ошибку: лишние пальцы на руках и ногах, шеи почти совсем нет. Глаза огромные, навыкате. На голове три волосины. Ангелу даже смотреть на него было больно.

— Я Ангел, — снова прошептала она. — У вас есть имена?

Шум-шум-плохая-девочка-крылья-плохой-шум.

Мальчики казались сильно испуганными, отвернулись от нее и плотней вжались в дальнюю стенку своей клетки.

Ангел тяжело вздохнула и затихла. Что стало с Макс и с остальными? Где они? Тоже где-то здесь в клетках?

Звук открывающейся двери, шаги по линолеуму. Ангел почувствовала, как в соседней клетке дети дрожат от ужаса, тесно прижавшись друг к дружке. Как бьются в их темном мозгу безумные лихорадочные мысли. Но двое вошедших белохалатников, мужчина и женщина, оставили их без внимания и встали перед контейнером, в котором сидела Ангел.

— Смотри-ка ты! Харисон-то оказался прав, — произнес мужчина, наклоняясь и рассматривая Ангела сквозь решетку. — Они-таки ее поймали. Знаешь, как давно у меня по ней руки чесались. Он возбужденно повернулся к напарнице. — Ты читала доклад Директора об этом типе искусственного генома?

— Читала, но что-то мне не верится, что все там правда. Ты что, хочешь сказать, что это и есть объект номер 11? Вот эта самая маленькая девочка?

— Она и есть. Во всей красе. Как по заказу! — Белохалатник, сияя, потирает руки и нетерпеливо отпирает клетку:

— Ну-ка, ну-ка, крошечка! Дай-ка я тебя оттуда достану! Седьмая лаборатория тебя уже заждалась. Ох, и пойдет у нас дело, как я ей сейчас в мозг скальпельчиком залезу!

Ангела передернуло. Грубые, шершавые руки уже тащили ее из контейнера.

Волна облегчения захлестнула соседнюю клетку — не нас, пронесло!

Ангел была на них не в обиде.

— Макс, я есть хочу!

Свой сердито урчащий живот я старательно игнорировала уже больше получаса. Но не могла же я на радость Клыку сдаться первой! А вот позаботиться о Надж в качестве внимательного командира — это совсем другое дело и моя прямая обязанность. Так что хочешь не хочешь, а привал делать придется.

Под нами горы, гряда Сан-Франциско, по крайней мере, согласно нашей карте.

— Клык! Где заправляться будем? Идеи есть?

Он призадумался. Меня всегда удивляло, как это ему удается сохранять полное спокойствие в совершенно отчаянных ситуациях! Прямо робот какой-то, Клык2-Д2.

Наши взгляды встретились. Но робот он или не робот, а мы откуда-то всегда знаем, что каждый из нас думает.

— Ищем горнолыжные курорты, — без слов соглашаемся мы друг с другом. — Летом коттеджи пустуют. И безопасно, и консервов каких-нибудь в закромах разыщем.

Снижаемся по большому кругу: склоны усыпаны маленькими городками, оживающими только в зимний сезон. Решаю держаться от них подальше. Нам будет спокойнее среди одиноко стоящих домишек. Вон тот например. Ни тебе припаркованной тачки, ни дыма из каминной трубы.

Я притормозила, сложила крылья и стала снижаться.