– И что ты собираешься теперь делать? – спросила Ольга, после того как я, размякнув от постели и выпитого вина, вкратце посвятил ее в свои странные проблемы.

– Понятия не имею, – пожал я плечами. – Пока вроде все затихло… Может, мне уже полегчало?

– Тебе все же надо сходить к врачу, – мягко сказала она.

– К врачу? Теперь? Ну уж нет! Ты же видела его собственными глазами!

– Кого?

– Этого мерзавца.

– Вы с ним так похожи… – задумчиво посмотрела она на меня. – Может, он твой родственник?

– У меня нет ни братьев, ни сестер, – заверил ее я.

– Всякое случается. Может, это какой-нибудь твой дальний родственник.

– Брось, – отмахнулся я. – Это не мексиканский сериал.

Она вздохнула.

– Главное, я убедился, что проблема не просто в моей в голове – тут что-то совсем другое…

Я разлил по бокалам остатки вина, поднял свой и посмотрел через него на свет настольной лампы: просачиваясь сквозь вино, свет становился кроваво-красным. Это был очень красивый оттенок. Интересно, почему кровь, имея такой же притягательный цвет, не кажется красивой? Только потому, что мы знаем, что это кровь? Или я ошибаюсь, и широкая публика, наоборот – прется от вида крови?..

По крайней мере один из участников моей шизофренической эпопеи, вероятно, даже основной ее участник – мое второе «я», – оказался реально существующим человеком. Так это за ним, что ли, охотился Гельман, когда поймал меня?.. А капитан Смолин? Существует ли такой человек в реальности? И если да, то кто был более реален – сегодняшний капитан Смолин или капитан Смолин на дне озера?.. Да и мой погибший двойник казался мне личностью не то что загадочной, а просто мистической. Но в мистику я не верю…

– Почему ты не вызвала милицию, когда он тебя изнасиловал? – задал я Ольге болезненный вопрос. И хотя задал я его, прямо скажем, поздновато, однако он все это время не давал мне покоя. Просто я никак не решался спросить.

– А ты догадайся, – сказала она.

– Испугалась?

– Я тебя не боюсь, – усмехнулась она лукаво.

– А его?

– Для меня это был ты…

– Ты хочешь сказать, что… Ты не заявила потому, что приняла его за меня?

Она промолчала.

– То есть… Ты была готова простить мне такое?

– Простить… – с сомнением вздохнула она. – Больше уж точно не прощу – имей в виду…

Я рассмеялся, а она надулась.

– Оля, я не хотел тебя обидеть. – Я встал, подошел к ней, сел рядом и чмокнул в шею. – Но согласись – это же странно, что ты не заявила.

– Никто другой не смог бы со мной этого сделать…

– Вот как?

– Вот так.

Она усмехнулась.

– И что это означает? То, что ты…

– Я люблю тебя, – просто сказала она, и я смолк, хотя собирался высказать еще кое-что…

– Я влюбилась в тебя сразу, как только увидела. Мне было очень стыдно… Но я ничего не могла с собой поделать. Помнишь, я позвонила тебе из-за той фотографии? Знаешь, как долго я искала повод… чтобы ты не подумал, что я идиотка или… или шлюха.

– Мне и в голову такое не пришло, – заверил ее я. – Но…

– Что – но?

– Но тебе ведь наверняка это было отвратительно и… наверно, больно… Тот тип… Я не понимаю, как ты…

– Тот тип был для меня – ты. И я хотела этого… Я только не предполагала, что это случится таким образом, и это единственное, что было отвратительно… Ты думаешь, мы смогли бы с тобой сегодня заниматься любовью, если бы он действительно меня изнасиловал?..

Я нахмурился. Теперь я, кажется, понял, что она имела в виду, но это понимание нисколько меня не обрадовало. Наоборот, меня теперь буквально скрутило всего внутри: ведь, по сути, она сказала, что ей было хорошо с ним! С кем?! С этим ублюдком! Она ведь даже не была с ним знакома!

– Успокойся… – прильнула ко мне Ольга, прочитав мои черные мысли. – Я люблю тебя, только тебя!

Но я высвободился из ее объятий, встал и принялся мерить шагами кухню. Не так-то просто было мне примириться с «самим собой», насилующим любимую девушку… Все ее объяснения меня никак не устраивали… Зато я, кажется, догадался, что происходит со мной: это было не что иное, как ревность – старая добрая ревность. Вот уж не думал, что я на такое способен… И к кому!.. Кто же он такой, в конце-то концов – этот мой совершенно немыслимый мистический «дубликат»?

– А что такого ценного в этом медальоне? – невинно поинтересовалась Ольга.

– В медальоне?..

Я остановился: и в самом деле… В этом стоило разобраться. Ведь если подумать, все те странности, что произошли со мной за последнее время, начались именно с медальона, который зачем-то скопировал Кегля… С этой нелепой поддельной фотографии, на которой он его себе «присвоил»… Вроде бы ерунда, но дальше этот медальон всплывает снова… Причем совсем не факт, что это тот самый медальон… Мой двойник требует отдать ему поддельный медальон Кегли, угрожая Ольге оружием, – ну полная ведь фигня!.. Хотя – вся эта история сплошная фигня, однако она произошла, и еще неизвестно, закончилась ли… Явно с этими медальонами что-то нечисто.

– Ты не хочешь об этом говорить? – напомнила о себе Ольга.

– О медальоне?

– Да. Что в нем такого особенного?

В медальоне, безусловно, было нечто особенное, но только теперь, впервые задумавшись об этом всерьез, я вдруг понял, что именно. У медальона была довольно любопытная история…

– Ну что ты молчишь, расскажи, – попросила Ольга.

И я рассказал.

Медальон достался Насиму от одного туземца. Мы сопровождали колонну беженцев из Джибути, когда на нас напали партизаны. Бой был короткий. Это даже боем нельзя было назвать: они просто обстреляли колонну из засады и тут же скрылись в чаще. Лес в тех местах рос сплошной стеной – почти джунгли, и для маленького отряда углубляться в него было слишком рискованно. Партизан мы преследовать не стали. Из наших никто не пострадал, а вот беженцам досталось. Четверо были убиты и с десяток ранено. Среди раненых был один старик, кажется, эфиоп – долговязый такой, седой, хорошо одет (ну, это по их понятиям). На старике висело столько украшений, что у нас новогоднюю елку редко так угораздит. Ему пуля попала в живот…

Когда мы с Насимом подошли к старику, чтобы помочь, он снял со своей шеи этот медальон, протянул нам и принялся что-то объяснять. Ему было очень больно, пот лил с него градом, но он и думать ни о чем не хотел, кроме этого медальона. Говорил он, по-моему, на суахили, так что мы все равно ничего не понимали. Однако, когда глаза у него стали закатываться, и мы сообразили, что дело совсем плохо, а он все тянулся к нам с этой безделушкой, Насим взял у него медальон, и старик тут же дал дуба, словно только того и ждал…

Медальон был золотой и выглядел точь-в-точь как логотип «Мерседеса»: три расходящихся луча, забранных в кольцо. «Мерседес», машина, конечно, неплохая, есть у нее и свои фанаты, но я и не предполагал, что в Джибути имеется такой культ… Судя по одежде, старик явно был кем-то вроде местного жреца или колдуна.

По кольцу медальона шла надпись, но, на каком языке, мы не смогли разобраться. Буквы были скорее похожи на схематичные рисунки. Кажется, это называется пиктограмма, хотя я в таких вещах не разбираюсь…

Ольга выслушала историю не перебивая. Когда я закончил, она попросила дать ей посмотреть медальон.

– Тут тоже есть надпись, – сказала она, внимательно изучив мое новое украшение.

– Да, я заметил… А на медальоне Виталика?

– И там была, – кивнула Ольга.

– Зачем же вы его… закопали? – покачал головой я.

– Я подумала, это его талисман. Разве талисманы можно забирать?

– Не знаю. Кажется, этот можно было… Старик эфиоп, так тот уж точно не желал эту штуку уносить с собой в могилу.

Она подошла к холодильнику, и я рефлекторно замер, вспомнив о собственном чудо-рефрижераторе, щедром на гадкие сюрпризы. Однако ее «хранитель продуктов» функционировал вполне тривиально. Ольга достала сыр, нарезанный тонкими ломтиками, и попросила меня открыть еще вина.