Приезжий тоже молчал и тоже зло засовывал в планшет свои бумаги. Наконец, поостыв, сказал:

- Я тебя, Савелий Петрович, понимаю. Но и ты пойми меня... Эти интеллигенты у меня... во где, - и он постучал себя торцом ладони по взмокшей шее.

И вдруг Братнов, о присутствии которого, казалось, забыли, поднялся И, тяжело ступая, медленно подошел к приезжему.

- А кто нам сказал, что я интеллигент?.. - произнес он с усмешкой. Может, я такое же... говно, как и вы...

Приезжий опешил. Тяжкую паузу взорвал лязг железной дверцы.

Фисюк (захлопнув сейф): - Ты что себе позволяешь, Братнов?! Что за идиотское мальчишество!.. К вам, как к человеку, а вы... О себе не думаете, о деле подумайте!

О летчиках, которые, может, останутся в живых, если ваше... осуществить!..

Фисюк, махнув рукой, устало, боком сел. В глазах его появилось что-то жалкое.

Совершенно неожиданно раздался смех. Это смеялся приезжий. Он встал и, подойдя к Фисюку, одобрительно хлопнул его но плечу:

- А ты знаешь, он мне нравится... - И через плечо, Братнову: - Ладно, оставайся, интеллигент...

И тогда Фисюк тоже заулыбался, вытирая платком затылок. Когда Братнов ушел, приезжий подошел к Фисюку:

- Вот что, Савелий Петрович! Оставить мы его оставим, но... глаз с него не спускать. И на земле и в воздухе... Понял меня? Воздушным стрелком к нему посадишь человека, которого я пришлю... Я... ничего не видел, ничего не слышал... В общем. договорились. Но... неделя пройдет, и чтоб полный ажур... или человек или документик. - Он помолчал: - В общем, берешь все на себя.

Фисюк (помедлив): - Не надо никого присылать. У нас народ надежный. (Снял трубку.) Старшина! Дайте личные дела стрелков-комсомольцев...

Потянулся к папиросам. Спичек не было. Фисюк пошарил в кармане. И вдруг достал из кармана отвертку с надписью: "Т. Морозов". Фисюк секунду глядел на нее и снова решительно взял трубку: - Старшина! Не надо личных дел..

В закутке, в котором уже нет Кабарова, дневальный Морозов прибирается. Вот он снял со стены простыни, и закуток принял свой прежний вид. Звонок. Тимофей бросился к телефону.

- Дневальный Морозов... Слушаю, товарищ старшина... К полковнику? А зачем, не знаете?.. - Лицо Тимофея стало тревожным. - Что еще?.. Как нашли?.. Он ничего не говорил, нет! Правда, нашли?!.. Правда?! - И счастливым голосом: - Есть два наряда за введение командования в заблуждение! Бегу!!!

Бросив трубку, огляделся. В землянку спускался Братнов. У Тимофея вырвалось вдруг неуставное, мальчишеское: - Дядя Саша. Я сейчас... Если что... подежурьте... Тимофей, сияющий, промчался по землянке, чуть нс сшибив Братнова, и, словно шальной, выскочил на улицу. Братнов остался один. В большой летной землянке, где не было никого.

...Когда Тимофей вернулся, Братнов курил, лежа на нарах. Спросил, не взгляпув на Тимофея:

- Что там у тебя? Повышение получил?..

Тимофей посмотрел на него в испуге, смятенно, и ничего не ответил.

"Баня" на острове. Что это такое? А вот что: на самом берегу огромный бак и шайки из кусков дюраля от разбитых самолетов. Баня что надо! ...Сегодня особенный день. Гонтарь взорвал подлодку. Молоденький штурман Гонтаря в центре внимания. Намыливая голову, он рассказывает:

- Гонтарь увидел лодку. "Справа", - кричит... Я говорю: "Где?" Он мне: "Разуй глаза!"...

Кто-то вошел, с веником под мышкой: - С победой, братцы. Где виновник? Мы его сейчас... - Он встряхнул веником.

От двери закричали: - Вот он!...

Гонтарь поднял руку:

- Ша! Есть дело поважнее. Граждане! Правительственное сообщение. Сегодня, после продолжительного и тяжелого пребывания в моторягах, сержант Морозов Тимофей - как его по батюшке? - скоропостижно произведен в стрелки-радисты!

Все: - Ура-а!

Гонтарь: - Заноси!

Санчес и Глебик тащат за ноги и за руки Тимофея.

Тимофей (вырываясь): - Пустите!

Голые побросали свои шайки.

Тимофей вырвался. Голые ловят Тимофея. Схватили - теперь держат уже не двое, а человек пять. Держат над морем на вытянутых руках... Тимофей все еще дергается...

А Гонтарь уже спешно готовился к ритуалу. Он подскочил к кому-то засунувшему голову в шайку с мыльной пеной, хлопнул его по заду: - Будешь Нептуном!..

Голый смыл пену - это был Цыбулька, и ошалело: - А как это?

- Соображай! - И зычно: - К торжественному крещению в стрелки-радисты... Побатальонно... на одну шайку дистанция... Становись!

Голые стремительно выполнили команду, выстроившись вдоль берега. Цыбульку подсадили на его нептунское место. Он возвышается на табуретке, как на троне. В руке его - швабра-"трезубец". На шее - ожерелье из мочалок. Он дико озирается вокруг.

- Давай! Давай! - подмигнул ему Гонтарь. Цыбулька неуверенно начал свой нептунский обряд: он почему-то покрутился вокруг своей оси, и, ударив в шайку, как в бубен:

- Дисциплину. Кхе! Соблюдай, а то... вот! И чтоб никакого разгильдяйства... Вот! - И он иссяк.

Его снова выручил Гонтарь.

- Помилуй мя, Нептун! - взревел он. - Помилуй мя!..

- Все: - Мя!!!

И Тимофей под гогот, звон шаек полетел в воду.

Когда Тимофей выбрался из моря, Гонтарь снял с Цыбульки ожерелье из мочалок и надел на Тимофея.

- Что тебе Кабаров сказал, Тимофей? Старайся!..

Тимофей поглядел на них как-то затравленно и вдруг рванул с шеи мочалки и, распихав всех, убежал...

...В этот вечер Тимофей долго бродил по острову, вдали от землянок. Было туманно, сыро. Окоченев, забрел на кухню. Думал, здесь никого нет. А тут...

...Распахнулась дверь, полоснуло по земле светом. Цыбулька, торжественный, принарядившийся, вручал Гонтарю поднос с чем-то. Кругом стояли летчики. Донесся голос Цибульки:

- ...Вам, как виновнику первого успеха... то есть вашему экипажу.. И тут вся компания вывалилась на двор.

Гонтарь: - Эй, Тимоха-картоха! Ты чего удрал? Где ты все болтаешься? Давай сюда!.. - и сунул Тимофею поднос с пирогом. - Тащи!.. И ша, камрады!

Летчики переглянулись и двинулись за ним. Братнов уже улегся. Гонтарь забрал у Тимофея поднос поставил его прямо на запалый братновский живот:

- Подъем, Александр Ильич! Тимоха, а ну, самый большой нож!

Но Тимофея не было...

...Тимофей сидит возле землянки. Ему не до веселья.

Открылась дверь. Глебик, в нижней рубашке, зашел за угол. Через минуту вернулся, застегиваясь. Наткнулся на ссутулившегося Тимофея, потянул его за собой: - Идем! А то все сожрут...

...Глебик усаживает Тимофея рядом с собой, наливает ему из фляжки: Хозяину дома!

А на другом конце стола шел свой разговор. Гонтарь, в майке, доказывал Братнову разгоряченно:

- Оставь, пожалуйста! Да что ты всех выгораживаешь? Я, значит, прав. Фисюк прав. Особист прав. Все правы, а ты почему-то не полетел..

Тимофей притих, хотел уйти, но рука Глебика, лежавшая на его плече, тяжелая.

- Ты ешь, ешь! - пробурчал Глебик. И, подперев щеку рукой, продолжал глядеть своими добрыми глазами на Гонтаря.

А Гонтарь вдруг тихо, напряженным шопотом: - А со Степой что? Куда его портрет дели? Что я, не понимаю?! Почему так?! Почему, чтобы о Степане узнать... о тебе узнать... к нам не пришли? Не спросили... Как нажимать гашетку пулемета, так мы позарез. А как...

Братнов: - Будет, Игорь!..

- Что значит будет? Знаешь, кто они? Шаманы!.. Объявили свои бумажки святыми угодьями, никто не подходи... Верно, Санчес?

Глебик (умиротворенно): - Хорошо сидим!

А Санчес молчал, ковыряя вилкой нетронутую еду.

Гонтарь: - Молодец, Санчес! Верно говорят, человеку научиться говорить нужно два года, научиться молчать - вся жизнь..

3

Он хотел еще что сказать, но Братнов опередил его. - Ребята, а что ж это мы?.. Хотели тогда Санчесу на козу собрать...

Глебик; - На козу - это правильно!.. - Он снял с подушки наволочку и сунул ее в руки Тимофея: - Держи! - Достав из кителя пачку сторублевок, кинул в наволочку.