— О, Боже, Вики, это история моей жизни! Послушай, позволь мне сказать тебе, что я думаю. Оставайся пока на Пятой авеню, ты не должна принимать решение слишком быстро, иначе ты сломаешься. Но тебе не нужно все время быть на Пятой авеню. Сними себе маленькую квартиру — может быть, где-нибудь в Саттон-Плейс с видом на реку. Тебе нужно место, где бы ты смогла быть сама собой, а не вдовой Сэма, или дочерью Корнелиуса, или матерью твоих детей. Тебе нужно подумать. Очень важно хорошенько подумать. Любой мыслящий человек должен время от времени оставаться наедине со своими мыслями. А потом, когда ты почувствуешь себя более сильной, ты сможешь энергично взяться за эту гигантскую задачу — ведение домашнего хозяйства и забота о детях.
— О, как ясно ты все это видишь, Себастьян! Какая прекрасная мысль! Но, по-моему, мне не нужно говорить об этом папе. Он обидится. Он хочет, чтобы я оставалась на Пятой авеню, пока снова не выйду замуж. Иногда я думаю, что он говорит обо всех этих секретарях и служебном персонале только для того, чтобы я испугалась и осталась с ним.
— Вики, ты должна обязательно иметь квартиру, где у тебя будет возможность вести самостоятельную жизнь. Если хочешь, я могу подыскать тебе квартиру. Затем, когда я сниму ее, мы вместе обставим ее.
Ее глаза засветились.
— Я согласна! — задумчиво говорит она. — Я хотела сама обставить наш дом в Лондоне, но Сэм сказал, что мы должны поручить это первоклассному декоратору, чтобы быть уверенными, что все будет в порядке... — Ее голос замирает. Затем вдруг она говорит: — Под конец я была очень несчастна в Европе. Ты был прав, когда только что упомянул о ссылке. Вначале в Лондоне было весело, но я боялась ехать в Германию. Я не в ладах с иностранными языками... я боялась подвести Сэма... разочаровать его...
— Разве Сэм никогда не спрашивал тебя, — говорю я, — хочешь ли ты вернуться домой?
— Да, он спросил, — говорит она, — под конец. После того как родилась Кристин и я приняла большую дозу снотворного. Я не хотела покончить с собой. Я просто хотела... ну просто общаться с ним, но это было нехорошо с моей стороны. Бедный Сэм — он обезумел. Я почувствовала себя такой виноватой, и мне было очень стыдно.
Я тоже чувствую себя виноватым, и мне тоже стыдно, — за эгоистичного сукина сына Сэма Келлера, который довел жену до попытки самоубийства и культивировал в ней чувство вины, так что это чуть не кончилось полным крахом.
— Черт с ним! — бормочу я. Всегда очень неблагоразумно критиковать соперника в разговоре с женщиной, которая чувствует себя морально обязанной защищать его.
— Но он любил меня, — серьезно говорит она. — Он в самом деле любил меня. Он очень любил меня и был так ласков, так добр, так...
Пора снова скрежетать зубами, и, Бог знает, как мне удается совладать с собой, но все же удается.
— Да, ладно... но теперь все это позади, не так ли, Вики? — удается мне сказать спокойно. — Все это кончено, и впереди у тебя новая жизнь...
— Какая восхитительная квартира! — восклицает Вики. — И как прекрасно иметь место, где я могу быть сама собой и где никто не будет дышать мне в спину! Посмотри, какая прелестная маленькая кухня! Себастьян, я научусь готовить. Ты придешь на мой первый званый обед?
— И что я буду есть? Яйцо всмятку?
Мне понадобилось некоторое время, чтобы найти эту квартиру, потому что я хотел быть уверенным, что это именно то, что нужно. Она находится в северной части Саттон-Плейс, и гостиная и спальня выходят в сторону реки. Это послевоенное безупречно чистое здание.
Я открываю все стенные шкафчики, но нигде не видно тараканов. Все электроприборы новые. На полу паркет. Отопление работает. Есть кондиционер.
— Себастьян, мне страшно думать, что произойдет, если папа когда-нибудь узнает об этой квартире. После того как он оправится от обиды, он наймет для меня декоратора и даст мне картины из своей коллекции, и тогда я сойду с ума. Я так взволнована от мысли, что мы сами будет обставлять эту квартиру... когда мы можем пойти покупать мебель? В следующий уик-энд?
— Хорошо. Ты выберешь, я запишу это в долг, и ты сможешь возвратить его мне.
— Это будет дорого?
— Да. Ты должна научиться обращаться с деньгами, Вики.
— Я хочу научиться, Себастьян, — говорит она, — я всегда хотела учиться.
Вики — это случай запоздалого ребенка. Ей почти двадцать восемь лет, но после того, как в течение девяти лет Сэм защищал ее от всего на свете, кроме беременности, — единственное, от чего и нужно было по-настоящему ее защищать — она тянет только на восемнадцать.
— Не беспокойся об этом, — успокаиваю ее я. — Я научу тебя.
— О, Себастьян, как весело! Гостиная выглядит замечательно — как настоящий дом, а не как музей! И очень мило с твоей стороны, что ты купил все эти замечательные книги, чтобы комната выглядела обжитой.
— Не будь смешной. Я купил их для того, чтобы читать! Послушай, я знаю, что это твоя квартира, но могу я иногда приходить и читать их?
— Конечно! Когда угодно! А теперь, Себастьян, как ты собираешься устроить спальню?
— Вот что я тебе скажу: предоставь это мне, и я подготовлю тебе большой сюрприз.
— Ох, я умираю от нетерпения. Я буду держать дверь закрытой, и комната будет как ящик Пандоры!
— Сделай одолжение, Вики, не приходи сюда в течение трех дней, пока я все не обставлю. Ладно?
У меня все подобрано, нужно только позаботиться о доставке, но она этого не знает...
— Хорошо, Себастьян. Я так благодарна...
Эльза отправляется к подруге на вечеринку, где будет только женское общество. Я приглашаю Вики на обед в «Колони». Мы едим устрицы «Рокфеллер», омары и пьем шампанское.
— За новую квартиру! — говорю я, поднимая свой бокал.
— Не терпится увидеть спальню, Себастьян!
Мы дружелюбно смеемся. На десерт мы заказываем земляничный мусс, черный кофе и «Курвуазье».
— Себастьян, я чувствую, что слегка пьяна. Я не привыкла пить так много.
— Значит ли это, что завтра утром Постумус будет пьян?
— Я не кормлю грудью Постумуса. О, перестань называть Постумуса Постумусом!
Мы снова смеемся. Я размышляю над тем, почему она не кормит грудью Постумуса. Это интересно — кормить грудью. Учитывая, насколько далеко наше искусственное общество ушло от естественного порядка, удивительно, что такая функция, как кормление грудью, все еще существует. Это кажется обнадеживающим. Может быть, в конце концов естественный человек переживет искусственное общество и не выродится в компьютеризованного робота.
Мы возвращаемся в нашу квартиру, гостиная выглядит прекрасно, самое лучшее творение У. и Дж. Слоуна, с толстыми темно-синими коврами, множеством зеркал и акварелью, которую Вики приобрела за пять долларов в Гринвич-Виллидж, потому что она ей понравилась. На картине изображены горы с покрытыми снегом вершинами, возвышающимися над водой, — этот пейзаж напоминает мне озеро Тахо в Неваде, но на обратной стороне картины есть подпись художника: «Вид на Южный остров с побережья близ Веллингтона» и мы узнаем, что это Новая Зеландия. Прекрасная, но очень далекая страна, как предмет вожделений, как призрачный рай.
