— Добрый день, Нейл, — сказал Джейк, бледный от гнева. — Добрый день, Алисия. Извините нас, пожалуйста, что мы нарушили ваш завтрак.

Мы выскочили из-за стола. После взаимных приветствий я вежливо предложил им сесть.

— Хотите ли немного выпить?

— Благодарим вас, нет. Однако мы сядем. Садись, Эми.

Эми, большая безвкусно одетая женщина с седеющими сильно завитыми волосами, села покорно на стул, на котором раньше сидел Себастьян, а я подвинул четвертый стул для Джейка. Когда я сел, я наступил на ногу Алисии под столом и ткнул себя пальцем в грудь, что означало, что она должна предоставить мне вести весь разговор. Несмотря на очевидную причину гнева Рейшманов, у меня было подозрение, что им известно меньше, чем нам; Эльза едва ли рассказала своим родителям, что потеряла девственность в мотеле Нью-Джерси перед гала-представлением «Я люблю Люси».

— Я полагаю, вам сообщили, как и нам только что, — сказал Джейк, — что ваш сын встречался украдкой с нашей дочерью и устраивал то, что может быть истолковано только как тайное любовное свидание?

— Ты имеешь в виду, что он назначал ей свидание? — спросил я.

— Он никогда не спрашивал нашего разрешения! Джейк, сейчас 1955 год. В каком веке ты живешь?

— Твой сын уговорил нашу дочь выдумать некое странное алиби, как будто она была у сестры, так что мы не могли обнаружить, что он возил ее несколько раз в кино для автомобилистов в Нью-Джерси.

— Джейк, я не отвечаю за твоих дочерей. Ты отвечаешь за них. Что плохого в том, что они ездили смотреть кино для автомобилистов?

— Это вульгарно! — прошептала Эми, содрогаясь. — Аморально!

— Пожалуйста, успокойся, Эми. Я уверен, нам всем известно, что творится во время просмотров фильмов на этих киноплощадках. Почему Себастьян не мог провести с моей дочерью нормальный вечер в приличном месте? Разве моя дочь не заслуживает достойного обращения? Все выглядело бы совершенно иначе, если бы он пригласил ее открыто в Карнеги-Холл или Метрополитэн, но увезти ее украдкой в кино на шоссе в Нью-Джерси — это я рассматриваю как оскорбление среде, семье, воспитанию моей дочери...

— О, забудь об этом, Джейк! — сказал я добродушно. — Попытайся вспомнить, что значит быть молодым! Я понимаю, нам сейчас кажется безумием поехать смотреть кино в Нью-Джерси, но вспомни, как мы в 1928 году с нашими подружками ездили тайком смотреть Мей Уэст в «Сибарите» до того, как полиция закрыла это представление.

— Это правда, Джейкоб? — спросила Эми с интересом.

— Успокойся, пожалуйста, Эми. Теперь послушай меня, Нейл. Не делай вид, что не понимаешь, о чем я говорю. У меня восемнадцатилетняя дочь, и она останется девушкой до свадьбы, и я не разрешаю ей ездить смотреть кино в Нью-Джерси с мужчиной, который, я думаю, ты это допускаешь, достаточно опытен.

— Я не могу понять, почему ты говоришь все это мне, — сказал я. — Себастьян уже совершеннолетний, и он сам себе хозяин. Почему ты не скажешь все это ему?

— Ты знаешь очень хорошо почему. Потому что нам вчетвером следует объединиться против безумной идеи Себастьяна жениться на Эльзе после двухмесячного ухаживания с регулярными поездками в кино на шоссе.

Наступила пауза, пока мы все четверо не сели на стулья, почувствовав с облегчением, что, несмотря на такие неблагоприятные обстоятельства, мы все же остаемся друзьями.

— Естественно, — обобщил Джейк, — я, так же как и вы, против того, чтобы браки заключались между людьми, принадлежащими к разным культурам и исповедующими разные религии. Женитьба — достаточно трудное дело даже в самые лучшие времена. Брак при таких различиях в условиях воспитания — это полное безумие. Я говорю, разумеется, без культурных и религиозных предубеждений. Я просто констатирую факты.

Я слушал краем уха эту тираду, содержание которой мне было известно заранее, а сам вспоминал, как я был счастлив с Алисией в молодости. Я вспомнил, как очень давно, в Калифорнийском отеле, мы смеялись и шутили, поедая жареный арахис; тогда еще не было телевидения, и мы лежали на декадентской круглой кровати я — ломая голову над кроссвордом, она — читая свой женский журнал, а жизнь была хороша, тепла и счастлива. Меня охватила ностальгия. Я подумал о Себастьяне и Эльзе, получавших настоящее удовольствие от телевизионной комедии, и первый раз в жизни я понял, что сочувствую моему пасынку. Может быть, мне было трудно его понять, может быть, я сделал много ошибок, но теперь, наконец, я понял, что могу загладить вину перед ним.

Я сказал:

— Джейк, остановись на миг и послушай сам себя. Я не собираюсь обвинять тебя в расистских предрассудках, но просто подумай обо всем, что ты сказал, и, может быть, ты пересмотришь это. Мне не нравится твое стремление дискриминировать моего сына!

— Я не дискриминирую твоего сына!

— Ты уверен? Послушай, Джейк, давно прошли времена, когда два разных аристократических сословия сидели бок о бок в Нью-Йорке и никогда не смешивались, как масло и вода. Почему ты не можешь допустить нееврея в свою семью и почему я не могу принять еврея в мою? Мы, ньюйоркцы, живем в самом космополитическом городе, который можно сравнить разве что с древним Римом, где встретились и смешались все расы. Вспомни, что мы узнали когда-то в Бар-Харборе во время ужасных латинских штудий. В Древнем Риме существовали этрусская аристократия, а также латинская аристократия, но разве они оставались разделенными? Нет, не оставались! Они смешались и стали единой римской элитой!

— Я потрясен твоей хорошей памятью. Однако даже если мы отбросим в сторону все культурные и религиозные различия, факт останется фактом: Эльза и Себастьян совершенно не подходят друг другу...

— Не подходят? — спросил я.

— Корнелиус! — Алисия не могла больше себя сдерживать. — Я тебя не понимаю, ты не должен так говорить!

— Послушайте, — сказал я, обращаясь к ней и Джейку и даже к раболепной Эми, которая наблюдала за мной с широко раскрытыми глазами. — Давайте отбросим средневековые предрассудки и взглянем на мир, какой он есть в действительности. Себастьяна нелегко понять, и у него были свои трудности в прошлом, но он хороший парень, который делает карьеру и будет добиваться еще большего. Он никогда не обращал ранее серьезного внимания на хорошеньких девушек, поскольку был слишком робок, теперь, когда он сделал над собой усилие, вы можете быть уверены, что он будет ценить Эльзу намного больше, чем молодые мужчины, которые каждый сезон выбирают себе новую дебютантку из балета Нью-Йорка. Он хочет остепениться и стать хорошим мужем — в качестве жены он выбрал вашу дочь, которая также робка, у которой раньше не было друга и которая — смею я быть честным? — никогда, по-видимому, не завоюет титул мисс Америка. Признай это, Джейк! Себастьян — хороший жених для Эльзы. Эми, ты согласишься, даже если Джейк не хочет.

— Пожалуйста, подожди минутку, Эми, — сказал Джейк машинально, когда Эми открыла рот. Вынув носовой платок, он вытер лоб. — Нейл, я не могу поверить, что ты говоришь это серьезно!