— Ты что, это же чужое!

— Кушай, — только и сказала Лаура.

Вечером те, кто всю дорогу был в кузове, сидели у печки. Замерзшие ноги отказывались согреться. Ужин. Молочный суп с макаронами, мед, сметана и лепешки с чаем. Они опять переглядывались и старались не накидываться на еду. Вечером одной из них, Хаве, стало плохо. У нее сильно разболелись ноги, наверное с непривычки. У всех болели ноги, но они помнили, что дали слово дяде.

— Хава, ну пожалуйста, не плачь. Мы же обещали, — пыталась ее успокоить Лаура.

— Лаура, мне плохо и мне все равно, кто что подумает. Ты видела мои ноги? — С этими словами она показала окровавленные и распухшие ноги.

— Что происходит? — проснулись хозяева и зажгли керосиновую лампу. — Кровь?

— Пожалуйста, только не говорите дяде. Если он узнает, то я не пойду с ними в Грозный. А мне нужно увидеть маму, я не хочу жить в горах, — быстро говорила четырнадцатилетняя Хава.

Хозяева промыли и обработали зеленкой ноги Хавы.

На следующее утро.

— Хава, подойди сюда! — сказал дядя, как только они тронулись в путь. — Я слышал вчера, как ты плакала. Что произошло?

Лаура смотрела на Хаву, как она искусно пыталась не показать хромоту.

— Все хорошо. Просто немного голова болела, а они панику подняли.

— Точно? Если что-то серьезное, то оставайся в горах.

— Дядя, все хорошо. Давайте, пойдем быстрее. — Она ускорила шаг.

Они прошагали целый день. Ни одна машина не встретилась им в дороге. Несколько раз они останавливались и ели снег. Наконец один грузовик остановился, и водитель сказал, что едет до Грозного. Десять минут все пребывали в веселье. Но грузовик застрял в яме. Все вышли и изо всех сил толкали, но все было тщетно. Лаура никогда не забудет маленьких Мухаммада и Ису, как они старались сдвинуть с места эту упрямую железяку. С их заледенелых щек стекали слезы.

— Лаура, ну вставай, ну что же ты упала! — утирали они слезы с лица. — Помоги же.

Все было тщетно, и они пошли дальше пешком до села Самашки, где и переночевали у знакомого дяди. Им сварили картошку и открыли консервные банки с помидорами. Нарезали настоящий магазинный хлеб и к чаю поставили конфеты. Может, кому-то покажется ерундой перечисление еды, но для этих детишек, испытавших голод, трудно забыть такие важные подробности.

— Иса, смотри, настоящий хлеб, — сказал Мухаммад и вдохнул его запах.

Лаура посмотрела по сторонам и свою долю — три конфеты — засунула в карман. Она хотела их отдать маме, когда приедет. Но этому не суждено было случиться. Конфеты выпали, когда все спали на диване. И Иса скушал их.

Рано утром в дорогу. Уродливые разрушенные здания. Огромные проймы в стенах от разорвавшихся бомб. Взорванные танки, бронетехника, самолеты, сожженные автомобили. Простреленные ворота и надписи белой краской повсюду: «Здесь живут люди!» Город Грозный окутан смогом и туманом. Дома горят. Раздаются громы бомб и постоянно где-то недалеко стреляют. Запах гниющих мертвецов, которых они встречали очень часто. Бездомные собаки и безлюдные улицы.

— Поспешите, не смотрите по сторонам! — кричал дядя. Им приходилось несколько раз прятаться за домами, пока перестрелка не утихала. Лаура все время думала о ноге Хавы.

Блокпосты с российскими военными. У всех детей были при себе свидетельства о рождении, а у дяди паспорт. Без них они бы вряд ли прошли такое количество блокпостов. Военные всегда просили их встать вдоль блоков с поднятыми руками, а ноги нужно было поставить на ширине плеч. Иногда они могли так простоять несколько часов, пока дядю отводили в специальную комнату для проверки. Так случилось на предпоследнем блокпосту.

— Ваш дядя придет вечером к вам домой. А вы уходите.

Лаура была наслышана о подобных вещах. И знала, что если они сейчас уйдут, то дядю не отпустят, а убьют. И к тому же они не знали дорогу до дома.

— Отпустите дядю, — заорал вдруг Иса и начал плакать. Наверное, он так поступил от шока. Остальные поддержали его и тоже начали плакать.

— Мы не знаем дорогу. Отпустите дядю! — вопили они.

Дядю отпустили.

18 февраля 1995 года они были дома. Папа показал Лауре две гильзы найденные под окнами. В спальне и в зале никто не жил, из-за разбитых стекол было холодно. Еще папа показал огромный осколок, который упал во дворе. Он был тяжелым и с острыми, как лезвия, углами. За их домом лежал еще один снаряд, который не разорвался. Но он долгое время лежал, потому что все боялись трогать его. Из всего, что папа ей показывал, Лауре понравилась дорожка, которую он выложил в огороде из гильз разных калибров. Это было так красиво…

Не уезжай, Саня

Саня — российский солдат. Он появился в жизни Лауры внезапно и так же внезапно исчез.

Его нашли дети в фруктовом саду возле села, он не мог ходить, так как обессилел от голода, а заходить в село боялся.

Ребята на тележке привезли его к тете Жене, она работала фельдшером в медпункте. Через два-три дня, когда Саша встал на ноги, сельчане решили поселить его в пустующем доме, чтобы не навлекать гнев боевиков или федералов на жителей. Этот дом находился по соседству с Лауриным. Кормили его по очереди, так как продукты были в дефиците, особенно хлеб. Но, конечно же, тут вмешалась тетя Соня, которая не могла допустить, чтобы «ребенок» жил один в пустом доме. Она ночью забирала его к себе и укладывала на кухне.

— Познакомься, это Саня. А это моя племянница, — представила тетя Лауру солдату. Он как раз зашел на кухню к тете. — А ну садись быстро за стол. Я приготовила твои любимые жаренные в масле «треугольники», как ты их любишь называть.

Саня сбежал из своего батальона. Он объяснил Лауре, что не хотел убивать людей. И не хотел идти на войну. Поэтому так поступил. Всем было очень жалко вот таких молодых солдат, а омоновцев все ненавидели. Он несколько недель скрывался в саду. Потом нашел приют в двух семьях — это семьи Лауры и их соседей, где он проводил все свободное время. Но днем он жил в заброшенном доме, так как не хотел, чтобы у друзей из-за него возникли проблемы. Ведь эти семьи могли наказать и боевики и федералы.

Лауру никогда отец или мать не поучали. Она просто видела их поступки, и в ее детском подсознании все откладывалось, как будто бы так и нужно. По-другому никак. Нужно помогать человеку. Какого бы цвета кожи, вероисповедания и национальности он ни был. Потому что это абсолютно не важно.

Помимо этих двух семей, много людей приглашали его к себе домой, угощали и рассказывали о своем отношении к войне, об обычаях и традициях, шутили, что надо его женить на чеченке. В семье Лауры была большая библиотека, откуда каждую неделю Саня брал новые книги. Он любил читать приключения. А с Лаурой он любил играть в казаки-разбойники.

Но старейшины понимали, что ему нельзя долго оставаться в селе, надо переправлять его на родину. Ведь его могут забрать при очередной зачистке и расстрелять как дезертира. Нужно непременно выйти на связь с его мамой (что у него нет отца, они уже знали).

— Я слышал, что у границы Чечни ночуют матери солдат. С ними можно выйти на связь. Постарайтесь, иначе я опасаюсь за его жизнь, — сказал дедушка Лауры.

Уже несколько раз чудом удалось его спрятать при зачистках. «Нашего» солдата одевали в старые вещи и прятали в длинном сарае, где хранилось барахло. Несколько раз Лаура видела, как военные заходили в этот сарай. Тетя мужественно держалась и не показывала, что там укрывается Саня.

Самым опасным был момент, когда тетя повела его фотографироваться для временного удостоверения, ведь надо было пройти через два блокпоста. Саню одели в женскую одежду, укутали лицо. И это удалось! А потом приехала мама солдата. Она рассказывала, как ее уговаривали не ехать в Чечню, говорили, что это обман, что с нее будут требовать выкуп за сына.

Но мать сразу же выехала, не задумываясь.

— Лаура-а!!! Беги скорее, мама Сани приехала! Побежали быстрее! — крикнула тетя.