— Да, но когда мы уже в комнате будем на пароходе, они ведь его найдут! — попыталась миссис Баттерфильд выдвинуть последнее возражение.

— Да ни в жизнь! — миссис Харрис потеряла наконец терпение. — Что у тебя на плечах, голубушка? Вспомни: ведь в нашей комнате ванная есть, верно?

И правда. Миссис Шрайбер была так рада заполучить великолепную прислугу, что убедила мужа заказать для подруг лучшую из кают туристического класса, предназначенную для путешествующих семьями с детьми — одну из немногих кают с ванной на палубе туркласса. Миссис Харрис видела схему судна — и хотя в тот момент она еще не знала, какую роль сыграет ванная в их приключении, она мысленно отметила, что в каюте есть место, где в случае чего всегда можно укрыться.

Легко представить, каким событием для Виллис-Гарденс — маленькой улочки в Бэттерси — стал отъезд подруг в Америку. Он сотряс ее до самого основания (а ведь то было заложено во время оно еще римлянами!). Все соседи — даже Гассеты! — вышли проводить их и пожелать доброго пути. Когда к № 5 подъехало такси и невероятная гора чемоданов и баулов выросла на его крыше и переднем сидении, возбуждение публики так возросло, что никто и не заметил отсутствия маленького Генри Брауна.

Как все люди, не привыкшие к путешествиям, женщины взяли с собой куда больше вещей, чем им могло бы понадобиться, включая даже фотографии и памятные безделушки — в результате такси было набито до такой степени, что непонятно, как только смогла поместиться в нем объемистая миссис Баттерфильд — да еще с миссис Харрис в виде довесочка.

Когда водителю объяснили, что его пассажирки направляются не куда-нибудь, а в самую Америку, он впечатлился и принялся усердно и с явной работой на публику трудиться, увязывая пухлые чемоданы и коробки и всем видом показывая, что готовит машину к в важной и дальней поездке — как бы не до самого Нью-Йорка!

Миссис Харрис приняла все почести как должное, а затем принялась сердечно прощаться с друзьями и знакомыми, не забывая давать шоферу указания относительно багажа. Но бедная миссис Баттерфильд только трепетала, потела и обмахивалась веером — предстоящее путешествие страшило ее, не говоря уже о том, что они намеревались предпринять в ближайшие минуты. Она пыталась представить себе, чем кончится для нее и ее подруги эта невероятная авантюра — и ничего хорошего ей в голову не приходило.

Гассеты нагло пялились на суету, и в их взглядах явственно читалось «скатертью дорожка!». По крайней мере, теперь никто не помешает всласть потиранить приемыша… Именно миссис Харрис хоть как-то сдерживала их. Гассеты побаивались ее, так как не сомневались, что соседка не замедлит сообщить на них в полицию, дай они к тому хоть малейший повод. Зато теперь, с отъездом миссис Харрис и миссис Баттерфильд, они могли отвести душеньку. Гассетовы чада предвкушали большую охоту. А Гассет-старший теперь мог, если его делишки в Сохо шли не особо удачно, отыгрываться на Генри. Да, Генри с отъездом его покровительниц ждали не лучшие времена, и по этому поводу все члены семейства Гассетов довольно ухмылялись.

Как только увязали последний баул, шофер занял свое место за баранкой, а мокрая и дрожащая миссис Баттерфильд и сияющая миссис Харрис втиснулись на заднее сиденье. Зафырчал мотор, и подруги, сжимая подаренные друзьями прощальные букетики, обвязанные серебристой ленточкой, принялись махать провожающим. Послышались возгласы — «Удачи!» — «Счастливого пути!» — «Не забывайте!» — «Черкните открыточку!» — «Возвращайтесь скорее!» — «Передайте привет Бродвею!» — «Господь вас храни!» — и прочее.

Машина отъехала. Обернувшись, подруги бросили прощальный взгляд на провожающих — друзья махали им вслед, а Гассетовы поганцы показывали «носы» и высовывали языки.

— Ох, Ада, — простонала миссис Баттерфильд, — я так боюсь! Зря мы это делаем. Что если…

Но миссис Харрис, которая сама начала было немного нервничать, взяла себя в руки и вспомнила о своей роли главы экспедиции.

— Умолкни, Ви, — велела она. — Все будет как надо. Бог мой, я уж думала, ты нас выдашь — так тряслась! Ну да ладно; теперь, главное, не забудь — как приедем на место, ты смотришь назад и внимательно следишь, чтоб все было в порядке. Ясно?..

Засим она постучала монеткой в перегородку, и когда водитель обернулся и приоткрыл окно, распорядилась:

— Сейчас езжайте через Гиффорд-плэйс на Хансберри-стрит — там на углу зеленная лавка Уорблза, у нее и встанете.

Таксист решил пошутить (момент для этого он выбрал неудачно).

— А я-то думал, дамочки, вы в Америку едете!

— Делайте что вам говорят и не лезьте куда не надо — не то блох наберетесь, — осадила его миссис Харрис с неожиданной для шофера свирепостью. Она опять начала волноваться, потому что приближался тот миг, в который могут рухнуть самые близкие к осуществлению планы.

Такси подъехало к лавке. Сам мистер Уорблз стоял снаружи и обрывал хвостики морковок.

— Делать ему нечего, кроме как снаружи торчать, — пробормотала миссис Харрис, присовокупив не вполне хорошее словцо. Но в эту секунду кто-то позвал зеленщика и он, прихватив свои морковки, скрылся в лавке.

— Пора! — воскликнула миссис Харрис подруге, которая, согласно предписаниям, боязливо озирала улицу. — Видишь кого?

— Н-нет… — пробормотала та. — Кажется, никого. Во всяком случае никого из знакомых…

Миссис Харрис склонилась к окошку в перегородке.

— Бибикните три раза, — велела она.

Затюканный (и заинтригованный) таксист повиновался. В тот же мгновение из-за корзин с кочанами капусты метнулась маленькая фигурка. Худой темноволосый мальчуган не глядя по сторонам влетел в приоткрытую дверцу такси, с проворством хорька ввинтился под груду багажа — и мгновенно исчез. Дверь захлопнулась.

— Ватерлоо! — шепотом велела миссис Харрис.

— Чтоб мне лопнуть, — пробормотал себе под нос таксист, озадаченный увиденным и послушно тронул машину с места. Ему, конечно, и в голову не могло придти, что две почтенные пожилые дамы, да к тому же по всем признакам лондонские уборщицы, отъезжающие в Америку из приличного, хотя и небогатого района, могут по пути похитить ребенка.

Никто так не бросается в глаза, как ребенок, который хочет, чтобы его заметили. Но никто не умеет быть и таким незаметным, как ребенок, не желающий привлекать к себе внимание — особенно если у него есть возможность затеряться в толпе.

И маленький Генри, и миссис Харрис превосходно владели этой техникой, и потому, когда на платформе вокзала Ватерлоо к ним подошли Шрайберы (миссис Баттерфильд испуганно ахнула), миссис Харрис заставила Генри исчезнуть быстрее, чем любой фокусник проделал бы это с кроликом. Она слегка шлепнула его пониже спины (это был условный сигнал), и Генри спокойно сделал шаг в сторону и встал рядом с какими-то чужими людьми. Шрайберы раньше никогда не видели Генри, поэтому сейчас он был для них просто чьим-то ребенком, стоящим подле чьего-то багажа и взирающим куда-то вверх (не иначе как милый мальчуган тихо молится про себя).

— Вот вы где, — задыхаясь, промолвила миссис Шрайбер. — Надеюсь, все в порядке? Ну да я уверена, все будет как надо. Нет, ну вы когда-нибудь видели такую толпу?.. Так… билеты я вам отдала или нет?.. Ох, какая же суета!..

Миссис Харрис попыталась успокоить хозяйку:

— Полно вам, дорогая, — промолвила она. — Все лучше некуда. И не волнуйтесь — за мной присмотрит Вайолет.

Сарказм последней фразы ускользнул от миссис Баттерфильд, которая покрылась еще более обильной испариной и нервно обмахивалась веером. Она ждала, что кто-нибудь из Шрайберов спросит, «Что это с вами за ребенок?» — хотя как раз в эту минуту Генри с ними не было.

Но мистер Шрайбер сказал только:

— Они в полном порядке, Генриетта. Ты все время забываешь, что миссис Харрис вполне самостоятельно ездила в Париж и провела там целую неделю.

— Конечно, конечно, — поспешно согласилась миссис Шрайбер и вдруг покраснела. — Но… я боюсь, вам не позволят приходить к нам в каюту, когда мы будем на корабле.