Мудрецы говорят, что перед смертью на тебя снисходит просветление и вся твоя жизнь, все твои свершения проносятся перед глазами.

Юлусу вспомнились слова древних философов Макрагге, которые все неофиты ордена заучивали в годы своего обучения. Теперь, лежа на спине на окровавленном грязном снегу, он готов был оспорить это утверждение. Перед его глазами стояла лишь сплошная обволакивающая тьма, а в ушах громом стучала кровь. Это ничуть не походило на тот славный момент просветления, когда над головой возникает золотой нимб, а херувимы поют, восхваляя твои деяния.

Зато была вонь горелой меди, жаркое, постепенно затухающее дыхание и бессильное осознание того, что ты потерпел крах пред ликом взирающих на тебя из древности владык.

Даже когда пальцы некрона сомкнулись на его шее, Юлус продолжал противиться судьбе, слишком упрямый, чтобы принять ее. Он хотел бросить в лицо врагу крик презрения, но у него не получилось. Он протолкнул цепной меч настолько глубоко, насколько смог, он полосовал им органы, которые на самом деле не были органами, но некрон все держался.

А потом давление исчезло.

Сначала к Юлусу вернулось зрение, словно новый рассвет прогнал безлунную ночь. Кровь перестала бушевать столь яростно и громко, а вскоре раздался тугой пронзительный скрежет. Что-то похожее на копье пронзило левое глазное отверстие некрона. Затем это повторилось снова и снова. Перед тем как тварь телепортировалась, Юлус сквозь пелену боли сумел различить фигуру человека, забравшегося на спину существа и молотящего по нему. Последний удар ледоруба расколол лоб некрона и попал по уязвимой точке, а затем вспышка унесла тело врага из этой реальности.

Человек, судя по форме — призывник, тяжело приземлился на ноги.

Глядя на Юлуса, он усмехнулся. Позади него собирались другие бойцы, также вооруженные клинками, кирками и топорами.

— Я спас Ангела, — произнес он и протянул сержанту руку.

Юлус поднялся на ноги, проигнорировав предложение помощи, потому как от веса космодесантника человек сам бы свалился, а ему не хотелось причинять подобное унижение своему спасителю.

— Кто ты? — вместо этого спросил он.

Некронские элиты потерпели поражение. Целая группировка врага переместилась, отозванная с поля боя своими укрывшимися где-то вдалеке повелителями.

— Колпек, — сказал человек. Он попытался отдать честь, но получилось довольно неуклюже и грубо. — Фалька Колпек.

Юлусу он сразу же понравился.

При иных обстоятельствах история бы не сохранила упоминаний о стараниях, что прикладывала Гвардия Ковчега Дамноса для освобождения Келленпорта. Отважные действия четырех сотен человек, предпринявших рискованную вылазку за пределы площади Тора навстречу верной гибели, канули бы в Лету. Сикарий и его прославленная Вторая рота стали бы героями, и все почести достались бы только им одним.

Но вся правда о тех событиях навеки отпечаталась в памяти Юлуса Фенниона.

Видя, как изрядно потрепанные остатки Гвардии Ковчега продолжают сражаться и умирать на одном поле с Ультрамаринами, он ощутил удивление.

Еще на Черном Пределе, в битве у Госпоры более века назад, он узнал, сколь сильным характером могут обладать люди. Но обстреливать зеленокожих из-за укрепленных баррикад — это одно, а очертя голову бросаться в самоубийственную атаку, чтобы сойтись с некронами в ближнем бою, — совсем другое. Эти солдаты, стоявшие перед ним, сотня человек или около того, были готовы пойти на смерть.

В большинстве своем это шахтеры, решил Праксор, простые дамносские работяги, которых силой отправили на бойню в отчаянной попытке хоть как-то пополнить тающие на глазах армии этого гибнущего мира. Они только что вернулись из Администратума капитолия, приведя с собой исполняющего обязанности лорда-губернатора. Когда иссяк боезапас капсул «Ветра Смерти», бастион перестал быть надежным убежищем, и чиновника следовало укрыть за стенами Келленпорта.

Пришло сообщение с фронта, от Дацеуса. Сикарий продвигается дальше, вглубь вражеской территории, к монастырю Зефир и Аркона-сити. Он увел с собой силы арьергарда, оба отделения опустошителей и брата Ультрация. Под Келенпортом они одержали победу, и капитан жаждал, чтобы дальше все шло в том же духе.

Согласно данным тактического инструктажа, в распоряжении командующего Зонна было свыше пятидесяти тысяч бойцов Гвардии Ковчега, большая часть уцелевшего населения планеты. Юлусу поручалась незавидная работа — организовать их и убедиться, что они смогут удержать уже отвоеванные земли.

Брат Агнацион не смог бы перенести долгий поход. Из-за урона, нанесенного его двигательным системам, воин теперь мог разве что шатко ковылять, и пока технодесантники не проведут над ним необходимые обряды и ремонтные ритуалы, ситуация останется неутешительной. Поэтому дредноут присоединялся к отделению Юлуса, и, по правде говоря, сержант был рад присутствию древнего воителя и возможности обратиться к его мудрости.

Сейчас он вслушивался в шипение рации дальнего действия — связь недавно вновь восстановили.

— Брат, — слова доходили отрывками, с трудом прорываясь через хрип помех, но Юлус узнал голос Праксора. — Прости, что пришлось оставить тебя.

— Это не важно, — ответил Юлус. — Что бы мне ни приказали капитан и Император, это мой долг. Как идет сражение?

— Тяжело. — Редко когда Праксор так прямо и честно говорил о трудности предстоящей битвы. Обычно он был склонен к бахвальству, как и капитан.

Юлус гадал, что же изменилось теперь.

— Кто-то из братьев погиб?

Голос на том конце стал намного тише, опустившись практически до шепота.

— Больше, чем я ожидал. От Щитоносцев осталась лишь половина.

— Мы всегда знали, что эта война дорого нам обойдется. У меня ранены Гальвия и Арнос, но мы по-прежнему держимся. — Он имел в виду тот факт, что с момента формирования нынешнего состава Бессмертным удавалось избегать потерь. Дамнос же, похоже, был готов жестоко оспорить это достижение.

— Я лишь хочу, чтобы ты сражался вместе со мной, Юлус, — удивительно искренне произнес Праксор. — Мне не хватает твоих советов, твоей сдержанности.

— Видит Жиллиман, мы все переживем этот поход и будем вместе воевать дальше во имя примарха.

— Или умрем.

Юлус согласно кивнул, и на лице его не мелькнуло ни тени сожаления.

— Если такова будет Его воля, то да.

Праксор выдержал паузу, будто соглашаясь со своим товарищем-сержантом, а затем спросил:

— Есть вести от Сципиона?

На портативном голопроекторе мигали активационные руны. Юлусу пора было заканчивать.

— Нет. Пелена блокирует связь с Холмами Танатоса.

— Пусть Жиллиман присмотрит за ним.

— И за всеми нами. Отвага и честь, брат.

— Отвага и честь.

Юлус отключил питание. Солдаты Гвардии Ковчега потоком хлынули через западные ворота, двадцать тысяч человек с тяжелым вооружением и сервиторами. Войско, большую часть которого составляли призывники, выстроилось перед первой линией стен, территорию вокруг которых люди называли «пустошью».

Голопроектор вновь ожил, в воздухе возникло зернистое, составленное из голубого света трехмерное изображение, и Юлус отвел взгляд от марширующих солдат.

— Лорд Феннион. — Это был командующий Зонн, сейчас находившийся где-то в бастионах Келленпорта. Четким движением он отдал честь собеседнику, но в глазах его читалась изможденность, его лицо исказилось от усталости, а униформа была перепачкана в грязи.

— Я сержант космического десанта, — поправил его Юлус, кивнув в ответном салюте, — поэтому вы можете так меня и называть. Я никому здесь не лорд.

— Замечание принято, сержант. Я хотел бы выразить вам мою глубочайшую признательность за все то, что вы сделали ради освобождения Келленпорта. Своими действиями вы спасли множество жизней, и каждая душа на Дамносе благодарит вас, наших спасителей.

Слова прозвучали, но в них не чувствовалось веры. Зонн не считал, что он или его люди теперь в безопасности, и он не видел в Ультрамаринах спасителей. Перед Юлусом был сломленный человек, прошедший через многое, но не сумевший воспротивиться фатализму.