— Ну хорошо. — Наталья Михайловна понимающе улыбнулась. — Это правда, квартира наша не пригодна для жизни в инвалидной коляске. Но мне еще повезло: у меня муж золотой! Ведь это не каждый выдержит.

— Наталья Михайловна, неужели нет никакой надежды? — Жене все случившееся казалось почему-то какой-то нелепостью, несправедливостью: одно горе за другим!

— Ну, надежда всегда есть. — Наталья Михайловна рассмеялась, видя горячее желание Жени не смиряться с тем, что есть. — Но мы с вами что-то все обо мне да обо мне. Вы, Женечка, ведь от Лили пришли?

— Не совсем так.

— Не понимаю. — Наталья Михайловна вопросительно посмотрела на Женю: — Разве вас не Лиля прислала?

— Нет, она дала мне ваш адрес, когда я спросила, кто бы мог мне рассказать о ее теперешней семье, о ее муже. Лиля сначала не хотела, чтобы я вела подобные разговоры, но потом дала ваш адрес и сказала, что вы очень близкие ей люди и если это возможно, то вы мне поможете.

— А что вас, собственно, интересует? — Наталья Михайловна насторожилась.

Возникла пауза. Женя не знала, как объяснить ситуацию, а Наталья Михайловна внимательно присматривалась к ней. Обе знали тайну, но молчали, боясь ее раскрыть. Первой нарушила молчание Женя:

— Мы учились вместе с Лилей в университете, потом полгода не виделись. Лиля вспомнила обо мне, когда оказалась в трудной для нее ситуации. Она пережила личную трагедию, о которой до сих пор не может забыть. Ее состояние вдруг начало резко ухудшаться. Причем теперь она не хочет ни с кем видеться, в том числе и со мной. Она не желает ничьей помощи и скрылась в особняке. Вот я и подумала, может быть, ваш муж может мне помочь — меня ведь в особняк вряд ли пустят.

— Да, вас туда не пустят. — Взгляд Натальи Михайловны был устремлен куда-то вдаль, словно она видела что-то свое. Наконец она посмотрела на Женю. — Я все знаю. Лиля была у меня на днях и рассказала о своей беде.

Наталья Михайловна замолчала, продолжая что-то вспоминать, а Женя, почувствовав внезапное облегчение, терпеливо ждала.

— Когда Лиля пришла ко мне, я не узнала ее: она сильно похудела. Бедная девочка! — Женщина заплакала.

Женя наклонилась к Наталье Михайловне и ободряюще пожала ей руку:

— Я не думаю, что все так плохо. Я верю, что Лиля справится.

— Вы правда так думаете?

— Да, но ей нужно помочь. Я хочу понять, что происходит сейчас вокруг нее. Наталья Михайловна, вы знакомы с Красовским?

— Нет. — Появившийся было радостный блеск в глазах женщины исчез при упоминании этого имени. — Не знакома. Видела, правда, но издали. В этом смысле я вряд ли вам помощница.

Женя сразу загрустила. Наталья Михайловна, видя это, заговорила с энтузиазмом, стараясь расшевелить Женю:

— Послушайте, я уверена, что вам сможет помочь Владимир Петрович, мой муж! Вам нужно поговорить с ним.

— Я бы этого очень хотела! — Женя оживилась.

— Одна незадача: он приходит к десяти. Если бы вы согласились подождать его или пришли бы попозже.

— Я приду к десяти.

— Женечка... — Было видно, что Наталью Михайловну что-то смущает и она не знает, как сказать.

— Что-то не так? — попыталась помочь ей Женя.

— Нет-нет, — поспешила успокоить ее Наталья Михайловна. — Все нормально, просто в это время у нас в районе такой молодой девушке, как вы, одной лучше не ходить.

— Так я приду не одна, можно?

— Замечательно! — сразу обрадовалась Наталья Михайловна. — Сейчас, правда, у нас в районе стало потише, а вообще-то хулиганское место! Это еще с нашей молодости тут так повелось! Можно сказать, традиция! Так что вы лучше с молодым человеком приходите!

Наталья Михайловна лукаво улыбалась, глядя на Женю.

— Так и сделаю! Спасибо вам! — Женя встала.

— Да за что ж мне спасибо? — удивилась Наталья Михайловна.

— За поддержку.

— Ну, как скажете, — кивнула женщина и начала свои сложные маневры на коляске, намереваясь проводить Женю до двери.

— Наталья Михайловна, не провожайте! Я сама управлюсь.

— Хорошо, захлопните дверь, да и все! До вечера, Женечка!

— До вечера, Наталья Михайловна!

Выйдя на улицу, Женя начала лихорадочно соображать, как ей лучше поступить. Ей очень нужно было поговорить с Владимиром Петровичем, но кто бы мог сопровождать ее в столь поздний час, она не знала. Разговор с супругами мог и затянуться. Женя была в растерянности: ситуация становилась очень пикантной. Обещав прийти с молодым человеком, она совершенно не знала тогда, как будет выпутываться: ей необходим был этот разговор любой ценой. Но, оставшись наедине, Женя заволновалась. Выбор у нее был невелик, да и, честно сказать, она давно уже выбрала. Единственным человеком, которому она могла доверить свои и чужие тайны, был Федор.

Но как он отнесется к ее новой просьбе? Женя чувствовала себя неловко от одной только мысли, что придется снова, как по тревоге, просить его бросить все дела и мчаться ей на помощь! Да и дома ли он? И все же выхода у Жени не было, и она решила не тянуть время, а позвонить Федору прямо сейчас, благо телефон-автомат оказался рядом. Она набрала номер его домашнего телефона и, к своему удовольствию, услышала в трубке его голос:

— Да.

— Это Женя!

Федор промычал нечто среднее между «понятно» и «слушаю».

— Федя, это ты? — решила удостовериться Женя на всякий случай.

— Нет, не я. — Было слышно, как в трубку зевнули.

Женя наконец поняла, что разбудила его.

— Ты что, уже спал? — Ей стало ужасно жаль его, она подумала, что всю ночь он мог быть в засаде или просто на дежурстве.

— Еще спал, — равнодушно ответил он.

— Извини, пожалуйста, я могу позвонить позже! — Женя чувствовала, что разговор не складывается.

— Нет уж, все равно разбудила. Говори, что надо.

Женя закусила губу от обиды. Сбывались худшие ее предчувствия. Голос Федора был сухим и бесстрастным, он понял, что Жене опять от него что-то нужно. Сердце ее опустилось, и в душе все погасло. Дальше продолжать разговор в таком тоне было бесполезно. Набирая его номер, Женя втайне надеялась, что он обрадуется ее звонку и возможности увидеться, как радовалась этому она сама. Тут же у нее промелькнула предательская мысль, что он провел эту ночь не на дежурстве, а с женщиной, но она сразу постаралась об этом забыть, упрямо стиснув зубы и мысленно погрозив кому-то кулаком. На глаза наворачивались слезы, и она не знала, что ей делать. Выручил Федор.