– Ну, – нетерпеливо произнесла мисс Кардуэл, разбивая своим голосом очарование момента, – я думала, ты собираешься снять с меня цепи.

– Да, конечно, – пробормотал я, неуверенно двинувшись к ней.

Я отомкнул замки на кандалах и наручниках и бросил снятый с девушки сирик под ввинченное в стену кольцо для привязывания рабов.

– Что это на тебя нашло? – не удержался я.

– Сама не знаю, – ответила она. – Должно быть, в мыслях я уже привыкла к своему положению тачакской рабыни.

– Теперь ты свободна, – твердо ответил я.

– Это чувство не так-то просто выбросить из головы, – призналась она. – Но я постараюсь.

– Постарайся.

– Мое одеяние что – заставляет тебя нервничать? – спросила она.

– Да, – признался я.

Он подняла с пола шелковую накидку и двумя заколками, очевидно трофейными из Тарии, быстро закрепила её на плечах.

Я готов был её изнасиловать. Но я этого, конечно, не сделаю. Не дождется!

– Ты поел? – спросила она.

– Да, – ответил я.

– Здесь ещё осталось немного жареного мяса, – кивнула Элизабет на запасы еды в моем фургоне. – Оно уже остыло, но я, конечно, не собираюсь суетиться и разогревать его. Я – свободная женщина, не какая-нибудь рабыня, ты ведь знаешь!

Я начал жалеть о своем поспешном решении подарить ей свободу.

Она посмотрела на меня сияющими глазами.

– У тебя ушло так много времени, чтобы добраться до фургона, – заметила она.

– Я был занят, – возразил я.

– Сражения там всякие, я полагаю?

– Правильно полагаешь.

– А почему ты пришел в фургон сегодня вечером? – поинтересовалась она.

Я как-то не сумел определить интонации в её вопросе.

– Хотел выпить вина, – ответил я.

– Вот как, – неопределенно усмехнулась она.

Я подошел к сундуку, стоящему у дальней стенки фургона, и вытащил одну из находившихся в нем бутылок ка-ла-на.

– Давай отметим твое освобождение, – предложил я, наливая ей вино в небольшой бокал.

Она с улыбкой приняла бокал и подождала, пока я наполню свой.

– За свободную женщину, – предложил я тост. – За ту, которая проявила силу духа и храбрость – за Элизабет Кардуэл, женщину одновременно и свободную, и красивую!

Мы чокнулись и осушили бокалы.

– Спасибо, Тэрл Кэбот, – с благодарностью произнесла Элизабет.

Я отставил пустой бокал.

– А теперь нам, конечно, нужно как-то переустроить наш фургон, – заметила она, окидывая взглядом мое жилище с решительно поджатыми губами. – Нужно его перегородить. Не знаю даже, как я могу делить жилище с мужчиной, который не является моим хозяином.

Я был поражен.

– Ну, что-нибудь придумаем, – не нашел я ничего лучшего сказать.

Чтобы как-то оттянуть решение неожиданно возникшей проблемы, я снова наполнил свой бокал.

Элизабет от вина отказалась Я не стал настаивать, но свой бокал осушил: в конце концов, я ведь решил посвятить эту ночь выпивке.

– Может, сделать перегородку из шкур? – продолжала размышлять вслух Элизабет.

– Лучше выпей вина, – предложил я свое решение проблемы.

Она с отсутствующим видом пригубила.

– А вино неплохое, – заметила она.

– Отличное! – подхватил я.

– Думаю, стенка из толстых досок лучше подойдет, – вернулась она к занимающей её теме.

– Ты можешь носить даже вуаль, – поддержал я её начинания. – И кайву не забудь!

– Верно, – согласилась она.

Она снова пригубила вино, не спуская с меня своих мерцающих глаз.

– Кстати, говорят, – заметила, она, – что мужчина, подаривший свободу женщине, – последний болван.

– Наверное, так и есть.

– Тэрл Кэбот, ты просто чудо! – воскликнула Элизабет.

Она показалась мне сейчас особенно красивой.

Мне захотелось её с новой силой, но теперь она была свободной женщиной, не рабыней, и считаться только со своими желаниями мне казалось не совсем уместным. Тем не менее я решил не отступаться и на глаз прикинул расстояние между нами, чтобы в случае чего иметь возможность дотянуться до неё и посмотреть, что из этого получится.

– О чем ты думаешь? – поинтересовалась Элизабет.

– Так, ни о чем.

– Ага, – усмехнулась она, снова потянувшись за бокалом.

– Вот-вот, выпей ещё вина, – подбодрил я её.

– Конечно, выпью.

– Оно действительно хорошее.

– Отличное!

– Ты просто пытаешься меня напоить.

– Такая мысль и вправду приходила мне в голову. – Она рассмеялась.

– И после того, как я опьянею, что ты собираешься со мной сделать?

– Засуну тебя в мешок с навозом.

– Фу-у… У тебя нет никакого воображения!

– А что бы предложила ты сама?

– Ну.. Я у тебя в фургоне совершенно одна, беззащитна, всецело нахожусь в твоих руках…

– Ладно, оставь!

– Если хочешь, я могла бы на какое-то мгновение снова стать рабыней… Ну, как будто я опять попала в рабство и опять стала твоей, чтобы ты мог делать со мной все, что захочешь.

– Неплохая идея. – Неужели командир тачакской тысячи действительно не знает, как себя вести с такой женщиной, как я?! Я потянулся, чтобы схватить её в свои объятия, но на пути у меня оказался бокал и моя рука машинально на него наткнулась.

– Да, пожалуйста, мистер Кэбот, – проворковала она, – выпейте ещё вина! – Я раздраженно поднялся с пола и отошел от неё.

– Клянусь Царствующими Жрецами, – не сдержался я, – ты просто сама напрашиваешься на неприятности!

Элизабет рассмеялась, глаза её сияли.

– Я свободная женщина.

– Я помню об этом.

Снова возникло неловкое молчание.

– Ты говорила о переустройстве фургона, – напомнил я. – Могу предложить некоторые из них. Свободная ты женщина или нет, ты – у меня в фургоне. Поэтому я рассчитываю, что у нас будет приготовлена еда, в фургоне будет убрано, оси его будут хорошенько смазаны жиром, а боски ухожены и накормлены.

– Не беспокойся, – заверила она меня. – Когда я буду готовить себе еду, её хватит на двоих.

– Рад слышать, – принял я её обещания.

– А кроме того, мне и самой неприятно было бы находиться в грязном фургоне, с несмазанными колесными осями и неухоженными босками.

– Надеюсь на это.

– Но мне кажется, что ты вполне мог смириться бы со всем этим мусором.

– Ты забываешь, что я командир тачакской тысячи.

– А какая разница?

– Большая разница! – Мой голос перешел на крик.

– И не нужно на меня кричать, – наставительно заметила она.

Этот разговор начал меня раздражать. Глаза мои сами собой остановились на валяющихся под металлическим кольцом цепях.

– Мы, конечно, можем рассматривать это как простое разделение обязанностей, – продолжала она.

– Хорошо, – согласился я.

– С другой стороны, ты вполне мог бы купить рабыню для выполнения этих работ.

– Ладно, я куплю рабыню.

– Хотя доверять рабыням нельзя.

Я едва не расплескал вино от переполнявшего меня бешенства.

– Осторожнее, вино прольешь, – она уже издевалась.

Да, решил я, не зря гориане считают предоставление женщине свободы глупейшей ошибкой.

Очевидно, не замечая моего состояния, Элизабет заговорщицки мне подмигнула.

– Ничего, – сообщила она. – Я буду присматривать за фургоном.

– Да, – рявкнул я, – хорошо!

Я опустился рядом со стоящим на ковре бокалом с вином и уставился в пол. Элизабет присела в двух шагах от меня и снова пригубила вина.

– От одной рабыни – её зовут Херена – я слышала, – с серьезным видом сообщила Элизабет, – что завтра ожидается большое сражение.

– Да, это правда.

– Зачем ты пришел сегодня ночью в фургон?

– За вином, я тебе уже говорил.

Она опустила глаза.

Какое-то время мы молчали.

– Я счастлива, что это именно твой фургон, – наконец нарушила она молчание.

Я окинул её задумчивым взглядом, усмехнулся и снова погрузился в свои мысли.

Интересно, что будет с Элизабет? Она, напомнил я себе, не горианка, она – бывшая жительница Земли. Она не принадлежала к тарианцам или тачакам, она неспособна была даже прочесть надпись на их языке. Для любого жителя планеты она оставалась хорошенькой дикаркой, годящейся лишь для того, чтобы носить ошейник своего хозяина. И тем не менее сложно даже себе представить, насколько она ранима. Не имея защитника, она будет совершенно беспомощна. Даже горианка вне стен родного города, не имея рядом человека, способного её защитить, недолго сумеет избегать опасности оказаться закованной в цепи. Даже крестьяне вылавливают таких женщин и используют их для работ на полях или по дому, пока не продадут их первому попавшемуся работорговцу. Нет, мисс Кардуэл необходим защитник, покровитель. Но уже завтра я могу погибнуть под стенами дома Сафрара. Как сложится после этого её судьба? А кроме того, напомнил я себе, у меня свое дело, свое задание, и как воин я не могу связывать себя с женщиной, ни с рабыней, ни со свободной.