Но что можно поделать, если однажды ты встречаешь идеального мужчину? Можно придумать ему страшные грехи и успокоиться, а можно признать, что принцы бывают. Если бы год назад я действительно искала настоящую любовь, а не противоядие, то я бы даже не пыталась претендовать на его чувства. Такие, как он, созданы вызывать комплексы у учительниц, особенно перешагнувших рубеж тридцатилетия.

Внешняя красота, о которой он даже не задумывался, интеллект, врожденная мудрость души, позволявшая ему держаться собственного курса в жизни, – и все это в абсолютной гармонии. И он умел хотеть того, что ему принадлежало.

Я сказала, что Игорь смирился с моими непроизнесенными условиями романа, но смирился он только в самом начале. Потихоньку, не мытьем, так катанием, не требованиями, а обещаниями, он разведал мой номер телефона. Честно говоря, для меня это было неопасно. Старый муж, грозный муж за моим мобильником не охотился.

Ну а еще через несколько недель терпение Игоря затрещало.

Субботний вечер был в самом соку, а я отбывала домой, как обычно, без объяснений.

– Я знаю, что все мужчины мечтают об идеальной любовнице, – сообщил он в тот момент, когда я поднималась с кровати, близоруко озираясь в поисках собственного белья.

– Какой такой любовнице? – Я нашла его на полу, под мятыми штанами Игоря.

– О женщине, которая приходит не слишком часто, быстро раздевается, страстно занимается любовью, а потом сразу уходит.

Я обернулась. Он лежал на боку, опираясь на левый локоть. Его бедра прикрывала только скомканная нашими телами простыня. Один только взгляд на него заставлял мое сердце биться быстрее.

Но я почувствовала: под рассеянной улыбкой Игоря скрывались беспокойство и нетерпение. Он уже не хотел мириться с молчанием. Он хотел знать.

Я улыбнулась, натянула платье и решила, что надо быстрее убегать. Придумаю что-нибудь к следующему разу.

– Куда ты так спешишь? – Игорь неумолимо переходил в атаку. – Суббота, вечер. Кто тебя дома ждет?

– Любимый мой, в этом ничего интересного нет. Я работать должна. Диссертацию кропаю.

– На какую тему?

Мои мозги начинали закипать. На какие темы вообще диссертации пишутся?

– История.

– Древний Рим? Инквизиция? О Столыпине?

– Господи, – засмеялась я как можно легкомысленней. Пришлось снова признавать, что он слишком умный! – Ну какая разница?

Игорь тоже рассмеялся. Потом поднялся с постели и взялся одеваться. Натянув штаны, он сказал немного раздраженно, еще не выказывая недовольства в полном объеме, но уже вполне на него намекая:

– Ты врешь мне.

Я была уже на пороге. Его тон, его поза – полубоком ко мне, чуть выставив вперед плечо – показались мне достаточно серьезной угрозой восхитительному благополучию нынешней моей жизни. Пришлось вернуться. Улыбаясь, я подошла к нему очень близко и потянулась к его губам. Он отстранился.

– Игорь, тема моей диссертации «Государственная идеология в России второй четверти XIX века». Годится?

Он сам поцеловал меня после этого.

Я убежала.

Разговор продолжился еще через неделю, но я была готова. Более того, я спровоцировала его, захватив бутылку очень приятного чилийского вина.

Игорь не ожидал такого пассажа, но воспринял его дружелюбно. Весело сгонял на кухню за стаканами, извинился за негламурность посуды, порезал сыр и колбаску. Мы разместились на полу – негламурность мебели тоже имела место.

– Какой повод? – спросил он, поднимая стакан.

– Нужен повод? – Как нравилось мне смотреть на него! Он опирался спиной о стену, его колени находились на уровне плеч, и выглядел он словно мальчишка, который вместо подготовки к экзаменам пьет пиво с друзьями. – Ладно: первая совместная попойка! Заодно узнаю, умеешь ли ты пить.

– Ага. Хороший повод. Как диссертация?

Вопрос был самый нужный.

– Пойдет. Правда, долгая песня получается. Защита только через шесть месяцев, но я абсолютно не готова.

– Ты работаешь где-нибудь?

Я стала рассказывать о школе, благо было что. В целом живописала свою досухаревскую жизнь, объясняя свою жуткую, жуткую занятость классным руководством, диссертацией и родственниками, которым все время нужна была помощь. В моей версии мама оказалась одинокой дамой со странностями, сестры – не приспособленными к жизни подростками.

С каждым словом я чувствовала, как Игорю становится легче. Отодвинув бокалы в сторону, я подсела к Игорю ближе и взялась за ремень на его джинсах. В его глазах уже читалось ожидание. У него была особая манера перед поцелуем закусывать нижнюю губу, словно пытаясь от поцелуя удержаться. И это был знак.

А в июне Игорь сделал мне предложение.

Предложение, о котором я говорю, имело скорее форму ультиматума. Я бы и раньше могла догадаться о назревании проблем в наших отношениях, но мне не хотелось напрягаться и анализировать обстановку в тот момент, когда рядом со мной был красивый, умный и сексуальный мужчина. С ним можно было посмотреть фильм, поговорить о путешествиях, снах, кино и музыке – о тех вещах, которые максимально далеки от реальной жизни. Или, если все-таки постараться быть честным, о тех вещах, в разговоре о которых можно многое скрыть.

И его можно было целовать. А это было невероятно хорошо!

Я понимала, что рассуждаю как мужик. Нормальная женщина совершенно четко настроена выполнить свою программу. Она сама будет добиваться официального закрепления отношений с любимым, затем чтобы потом родить от него ребенка и чувствовать себя еще более полноценной в этой жизни личностью. Но я все не могла определиться – чего же или кого же я хочу? Отчасти было бы правильно признать несколько шокирующий для меня самой факт, что целый год я испытывала чувства (эмоционально очень разнообразные) к двум мужчинам одновременно. И если Игорь с каждой нашей встречей становился мне все более близким, то Ник с каждым днем будто ускользал от меня в свою собственную, насыщенную и интересную жизнь. Мне надо было идти навстречу Игорю, а я все смотрела вслед Нику.

И в один прекрасный теплый июньский вечер, когда я жаждала только тепла и ласки, он просто отказался раздеваться и заявил на полном серьезе:

– Нам надо кое с чем определиться.

– С чем же? – игриво поинтересовалась я, расстегнув несколько пуговичек на блузке и опускаясь перед ним на колени.

Он сидел на диване и старательно отводил глаза от моей груди.

– Я не могу так дальше. Ты понимаешь?

Я смотрела на него снизу вверх с видом школьницы, которую ругают за слишком короткую юбку:

– Нет, не понимаю. Иди сюда!

– Что я о тебе знаю? – продолжал он упрямо. – Только какие-то факты из биографии, твои любимые книги, кино, что-то еще… Это важно, это характеризует тебя, но я никогда не видел твоих подруг, твоих родителей, не был у тебя в гостях. Мы год знакомы. Это нормально?

– Ну а почему нет? – мягко сказала я, спуская блузку с правого плеча.

– Я готов был бы поиграть в тайны, но я не Джеймс Бонд, я хочу рядом понятную женщину, любимую, друга.

Наблюдая за ним, я чувствовала, что мое расслабленно-сексуальное настроение исчезает. Мне становилось грустно – прекраснейшее время моей жизни, полное всяких-разных надежд, насыщенное любовью, кажется, проходило. Определенность пугала, и мне так не хотелось признавать, что пришло ее время.

– Давай решать, – услышала я. – Мы вместе или нет?

Заставив себя улыбнуться, сказала легкомысленно:

– Милый мой, как я понимаю, это предложение?

Он наконец-то посмотрел на меня, прямо в глаза, прямо в сердце:

– Да.

Неожиданно стало ясно, что выбирать, особенно если кто-то делает это за тебя, – не так уж страшно. Надо признать, что Нику я не нужна.

Теперь я улыбалась по-настоящему:

– Значит, я его принимаю…

А на следующий день Игоря убили.

Ясно помню тот день, когда моя судьба круто изменилась. Это было в мае, пять лет назад. Конец весны, цветущие каштаны, первые по-настоящему теплые вечера. Учебный год кончился, и мне, учителю истории и классному руководителю пятого класса, предстояло подумать о том, как жить дальше. В смысле как провести лето. Если честно, оно не обещало ничего особенного.