Следующим утром на Ринге проснулась совсем другая Грета. Новая, свежая, полная сил. Она лежала под одеялом, глядела в потолок и улыбалась солнечным зайчикам. Как же хорошо! Запищал телефон — ее Мартин прислал сообщение «С добрым утром!» и этого было достаточно, чтобы ощутить новый прилив нежности и тепла. Света в ней было так много, что Грета впервые за долгое время с удовольствием посмотрела на себя в зеркало. Она пришла к выводу, что веснушки ее вовсе не портят, и впервые нашла себя красивой, ничуть не хуже Суннивы, чьей внешности всегда завидовала. Она придирчиво разглядывала себя, стоя в одном нижнем белье, и одно только ее не устраивало — легкий животик. Если Мартин согласится поехать с ней в бухту, то увидит ее в купальнике. Нужно было срочно заняться прессом. А заодно посетить салон красоты — ей вдруг захотелось преобразиться. Отделаться от опостылевшей прически, измениться, стать ярче, сделаться такой, какой она чувствовала себя, поделиться своим светом с окружающими.
Она еще не знала насколько рискнет изменить свою внешность, когда переступала порог парикмахерской, но мастер, невысокий парень с волосами, уложенными с помощью геля, одетый во все черное, с легкой улыбочкой предвкушения заверил ее, что она останется довольна. Когда Грета увидела себя в зеркале, признала себя не сразу Ее волосы стали короче сантиметров на пятнадцать, чуть ниже плеч, лоб закрывала длинная легкая челка, а на затылке сквозь черноту волос проглядывали лазурные и рубиновые пряди.
У Греты не нашлось слов, чтобы выразить свое восхищение.
Как и не нашла слов мама, когда дочь вернулась домой. Только выразить она пыталась вовсе не восторг. Но Грета особенно и не слушала.
Ее комната на несколько недель превратилась в спортзал — Грета тренировалась, как сумасшедшая, даже занялась бегом — каждое утро обегала вокруг дома раз или два — чего вполне хватало, чтобы выдохнуться, и однажды едва не довела себя до потери сознания. Что ни сделаешь ради того, чтобы понравиться Мартину?
Отец также заметил, что Грета изменилась. Она не стала ни более смелой, ни более общительной, но едва уловимое нечто будто преобразило ее — Грета словно засветилась изнутри. Он не стал допрашивать ее. Если она захочет рассказать ему — расскажет. Грета благодарила отца за то, что ей не приходилось врать. Она просто наслаждалась предвкушением будущей встречи, и кто знает, чем она закончится, когда они с Мартином проведут время подальше от места, где столько проблем. Ей нравилось дразнить себя этой мыслью.
А потом ей как будто влепили пощечину — Мартин прислал смс, что не сможет поехать — задание от шефа полиции.
Они встретились на следующий день в участке, но это послужило ей слабым утешением — она только сильнее расстроилась.
Они одновременно подошли к кофемашине, когда Мартин неожиданно ласково поцеловал Грету в затылок.
— Мне нравятся твои волосы, — прошептал он. Ей очень нужно было это услышать.
Тогда же Грета узнала, что в день, когда она собиралась уезжать в Каменную бухту, шеф полиции направлял всех офицеров на переаттестацию — поэтому Мартин не мог поехать с ней. У Греты будто камень с души свалился — она думала, что он ее обманывал.
Август выдался жарким. Не таким жарким, как прошлый, когда ртуть в термометрах зашкаливала за тридцать в тени, а в магазинах бытовой техники люди в считанные часы сметали кондиционеры и вентиляторы, но весьма душным. По выходным в городе оставалось мало людей — в основном все уезжали за город, ближе к свежему воздуху и воде. Сонни была от этого не в восторге — она не хотела, чтобы тихую Каменную бухту заполонили разморенные зноем горожане. В последний момент она подумала перенести День рождения на озеро Траунмер, но Ларс, старший брат Пауля, ее отговорил. Он сказал, что именно там сейчас и отдыхают люди — соваться туда не имеет смысла. Грета поинтересовалась, почему Суннива настаивает на пляже, она же не плавает, и подруга заявила, что собирается победить страх воды. Поэтому она хочет туда, где мало свидетелей, а день рождения — дата весьма символичная для такого события.
Грета приехала к подруге рано утром, когда вахтер только открыл общежитие. Она взяла с собой не так много вещей, как собиралась: открытый купальник, такой же голубой, как перья в ее волосах, полотенце, подстилку, стащила у матери бутылку вина, которая уже около года пылилась на кухне, набор одноразовых тарелок, вилок и ножей, средство от насекомых и прочую мелочь. Она хотела взять мамину пляжную шляпку, но не нашла ее и очень переживала, что обгорит на солнце и покраснеет.
Мартин стоял на другой стороне дороги чуть в стороне — Грета его не видела. Он наблюдал, как она и еще двое — парень и девушка, — суетились вокруг старенького автомобиля, укладывая в него вещи. Мартин нервничал, но старался сохранять спокойствие, не давая внутреннему импульсу толкнуть его на поступок, о котором потом придется жалеть, будто давая кому-то невидимому себя отговорить.
Грета почувствовала на себе его взгляд и обернулась.
Какая же она хорошенькая.
Мартин вышел из тени.
Сердце Греты так и ухнуло о ребра, как лопнувший сосуд с горячим маслом. Она замешкала, прикусила губу.
— Я на минутку, — сказала она Сунниве, ставя свою сумку на землю. — Я сейчас.
Она направилась через дорогу. Волосы Мартина за то время, что они не виделись, выгорели на солнце и стали на несколько тонов светлее, почти пшеничными, а кожа наоборот приобрела карамельный цвет, придавая его глазам более яркий оттенок. Взволнованная девушка с трудом поборола в себе желание броситься любимому на шею, но вместо этого она скрестила руки на груди. Ей становилось все жарче и жарче, но едва ли от знойного воздуха.
— Привет, — заговорил он первым.
— Привет, — ответила Грета, — Что ты тут делаешь?
— Я к тебе.
— Разве ты не должен быть на аттестации?
— Я прошел ее вчера. Сегодня мне дали выходной.
По спине Греты пробежал озноб от предчувствия.
— У вас в машине найдется место для еще одного человека?
Лицо девушки озарилось улыбкой. Она закивала.
— Да.
Мартин любовался, как солнечные лучи ласкают ее покрытое веснушками личико и невольно улыбнулся.
— Представишь меня?
Грета взяла его за руку ледяными от волнения пальцами и подвела к машине.
— У нас пополнение? — Суннива со звоном железных амулетов высунулась наполовину из салона автомобиля. Она разбирала дорожные карты в бардачке. Пауль закинул в багажник фонарик и аптечку и тоже отвлекся от дела.
— Это мой друг, — сказала Грета, и молодой человек вышел вперед, — Его зовут Мартин. Он может поехать с нами?
— Привет, — Пауль и Суннива поочередно пожали ему руку.
— Ты же говорила, он не придет, — амулеты Суннивы полыхали огненной чешуей в лучах солнца.
— Мне дали выходной, — пояснил Мартин.
— А, тогда понятно. Конечно, пусть едет, — она глянула на Пауля. — Да?
Тот не возражал и задал уточняющий вопрос:
— Ты же поможешь мне ставить палатки?
— Палатки? — переспросил Мартин.
— Да. Мы едем с ночевкой — вернемся завтра рано утром. В девять. В девять?
Суннива кивнула.
— Или тебя уже будут ждать в участке? — забеспокоилась Грета.
Мартин потянул с ответом.
— Я что-нибудь придумаю. Да, — он вдруг опомнился и обратился к Сунниве, — Грета говорила у вас сегодня День рождения. Это вам.
Он протянул девушке небольшой подарочный пакет.
— Мне? Спасибо! — Суннива приняла подарок и любопытством сунула нос в пакет.
Это была необычная рамка для фотографий, изогнутая в форме волны с металлическими вставками.
— Ух ты! Здорово! Я разрисую ее витражными красками. Пауль, смотри!
Грета и Мартин переглянулись.
Они уселись в машину через несколько минут. Пауль сел за руль, Суннива устроилась рядом, чтобы направлять его по карте. Грета и Мартина — на заднем, нагретом на солнцепеке, кожаном сидении.
Мартин обладал привычкой сидеть, широко расставив ноги, отчего его колени и колени Греты постоянно стукались друг о друга на каждом повороте или ухабе, но они не делали ничего, чтобы этого не происходило. Мартин почти всю дорогу украдкой посматривал на Грету, будто стараясь запечатлеть в памяти ее розовое личико в солнечном свете, пушистые черные ресницы, аквамариновые, почти прозрачные, глаза и то, как она убирает с лица упавшие волосы. Он не удержался и помог ей убрать одну прядку, потом взял ее руку и до конца поездки не отпускал.
