14.02.2011

Решил вот, чтоб соответствовать настроению момента, поискать к Валентинову дню в своем архиве какие-нибудь сюжеты про ухаживание и флирт. Нашел целых два, в некотором роде зеркальные: один про счастье в любви, другой про наоборот. Сегодня, разумеется, настраиваемся на позитив.

В нескольких прочитанных мной жизнеописаниях суперсыщика и гиперпрохиндея Эжена-Франсуа Видока (1775–1857) масса поразительных историй, как правдоподобных, так и не очень, но больше всего меня поразила одна, без сомнения подлинная — уже хотя бы потому, что известна она не со слов великого самопиарщика, а из документов и свидетельств современников.

Когда Видок состарился и стал решительно нехорош собой, ко всем прочим неприятностям он еще и оказался стеснен в средствах. В эти тощие годы былой любитель красивой жизни был вынужден отказаться от всех «тучных» привычек и жил очень скромно.

По сильно приукрашенному позднему портрету видно, как нехаризматичен сделался на склоне лет прежний герой-любовник.

Но окружающих поражало, как это рыхлому, неопрятному старикашке удается приманивать женщин. Старость Видока была бедной, но отнюдь не одинокой. Смазливые девицы и аппетитные бабенки (в том числе — о! — молодые актриски), будто установив очередность, посещали дедушку, любезничали с ним, прохаживались с ним по улице, а может быть, выказывали и более вещественные знаки приязни. Видок при случае любил намекнуть соседям, что вообще-то он имеет кое-какое состояние, просто на старости лет стал набожен и аскетичен, однако, если даже у пенсионера и были сбережения, тайны женского обожания это не объясняло. На своих поклонниц Видок не тратил ни одного су — наоборот, некоторые из них приносили ему подарки.

^{Всё в прошлом? Как бы не так!}

Очевидно, тут наблюдался феномен редкостного мужского обаяния, неподвластного течению времени. Все недоумевали, сплетничали, завидовали.

Но вот бывший каторжник-полицейский скончался. И секрет его колдовского успеха раскрылся.

Еще до того, как завершилось отпевание, некая актриса явилась к приставу, чтобы тот поскорее опечатал квартиру усопшего, ибо всё его имущество завещано ей.

Вскоре явились еще одиннадцать особ женского пола с точно такими же завещаниями. Выяснилось, что каждой из обожательниц ушлый старичок пообещал оставить всё свое бережно припрятанное состояние — в благодарность за малую толику любви и заботы.

Однако, как обнаружилось после торгов, никакого состояния не существовало и все пожитки ветерана правоохранительных органов были оценены в более чем скромную сумму 2907 франков плюс 867 франков недополученной пенсии. Даже если поделить на двенадцать, хватило бы только на шпильки, но и эта чепуха в результате досталась каким-то родственникам.

Ай да Видок, ай да сукин сын. Мало того, что скрасил себе закатные годы жизни, так еще и вызвал своей смертью столько совершенно неподдельных женских рыданий!

В общем, всех с днем Валентина, всем феноменального везения в любви.

^{Примерно в таком окружении завершал Видок свой жизненный путь}

Про феноменальное невезение — в следующем посте. Он будет называться «Как юной и желанной красавице упустить свое счастье».

Из комментариев к посту:

backvocal

По-моему, очень печальная история. Отчего рядом с Видоком под конец жизни не оказалось ни единой женщины, которая согласилась бы дать ему толику любви бескорыстно?

fatheraleksandr

Сладок азарт охоты!

Раскидывает цветную фольгу

Старый ловец бабочек.

16.02.2011

В прошлый раз мы восхищались/возмущались старым пройдохой, который вопреки всему урвал-таки у судьбы напоследок малую толику женской любви (пускай и сомнительного качества).

Сегодня для контраста и баланса расскажу исторический анекдот, описывающий прямо противоположную ситуацию: как была проиграна любовная партия, имевшая все шансы на успех. Вычитал я эту трагедию обманутых надежд в уже поминавшихся мною мемуарах наполеоновского камердинера Констана (“Mémoires intimes de Napoléon I par Costant son valet de chambre”).

^{Верный (до поры до времени) Констан}

Император Французов был ценителем женской красоты, однако, обремененный великими делами, совершенно не имел времени на ухаживания. Впрочем, необходимости расходовать свои драгоценные минуты на подобные формальности у него и не было — как говорится, не царское это дело. Власть и слава — сильный афродизиак, а самый маленький и короткий роман с самодержцем сулит столько выгод, что у любвеобильных владык редко возникают проблемы по части взаимности. Роль ухажера вместо его величества обычно исполнял доверенный камергер, умевший отлично договариваться с девицами и их родителями либо с дамами и их мужьями. Ловкость и такт этого посланника высочайшей любви были легендарны. Констан в мемуарах называет сего купидона «граф Б.» — по-русски это звучит как-то двусмысленно, но просто камергера звали де Бомон (те, кто читал пост про «Свободную лояльность», тоже с ним знакомы).

После занятия Мадрида его величеству было угодно обратить внимание на одну юную актрису, которую Констан описывает в следующих выражениях: «Очень красивая особа пятнадцати иль шестнадцати лет, обворожительнейшей свежести, черноволосая, с очами, полными огня». Граф Б. отправился на переговоры и выяснил, что красавица — о чудо из чудес — еще и целомудренна. «Она сумела сберечь свою добродетель, невзирая на все опасности, с коими сопряжено ремесло актрисы». А еще, присовокупляет Констан, «она обладала прекрасною душой, добрым сердцем и чрезвычайною живостью манер — одним словом, всеми приметами очарования».

Тетушка, у которой воспитывалась девица, сказала, что ради Великого Человека chére enfant готова расстаться со своим «сокровищем». Таким образом, всё отлично устроилось, и ночью ко дворцу прибыла плотно зашторенная карета, из которой выпорхнула разряженная в пух и прах чаровница, чуть не опрокинув Констана волной парфюмерных ароматов.

Через пару минут у Констана в комнате истерично затрезвонил колокольчик. Лакей кинулся в апартаменты его величества и был поражен, застав императора не в спальне, а в прихожей. Наполеон держался за виски, страдая от жестокой мигрени. «Констан! — вскричал он, выпустив шнур звонка. — Уведите ее отсюда как можно скорей! Я сейчас сдохну от ее благовоний! Отворите все окна и двери, но сначала — вон ее отсюда, вон!»

^{Мне представляется что-то этакое}

Сердце разрывается читать про то, как рыдала бедная испанка, не понимая, почему ее выпроваживают, хотя она ничего такого не сделала, да и вообще, можно сказать, едва вошла. «Не было конца ее слезам и мольбам, — пишет камердинер, — и она отчасти утешилась лишь тогда, когда увидела солидный подарок, который поручил передать ей император».

Moralité:

Mesdames et mesdemoiselles, послушайте совет мудрого Констана. Не мечите бисер перед свиньями. Если вам нужно произвести впечатление на других женщин — тогда конечно. Накрашивайтесь, наряжайтесь, душитесь ста ароматами. Все детали и нюансы будут замечены и оценены по достоинству. Но если нужно понравиться мужчине, ни в коем случае не переусердствуйте. В лучшем случае он, тупица, не заметит. А в худшем может произойти трагедия вроде описанной Констаном.