словно с весточкой в ограду

вдруг нагрянула весна.

Позабыв про всё на свете,

кроме собственных утех,

мы, как маленькие дети,

хохоча, упали в снег.

                  * * *

Я остался опять без вины виноватый.

За какие грехи и дела?!

Снег упрямо сгребаю весь вечер лопатой,

словно крошки рукой со стола.

Я кидаю его за сугробы повыше,

чтобы ветер разнёс по земле.

То ль у бабы под старость поехала крыша,

то ли я глупей всех на селе?

А всего-то и дел, что припомнилась Зинка,

мол, пригожая баба, а вот,

схоронила Илью, отвела все поминки

и одна горемыкой живёт.

Слава Богу, крепка и послушна лопата,

снег кидаю легко, не спеша.

Пусть я буду всегда и во всём виноватый,

всё же Зинка сто раз хороша.

                     * * *

Есть женщины, что снятся по ночам.

Они приходят, как это ни странно,

в мою судьбу негаданно, нежданно,

и не сверяя время по часам.

Являются шумливою толпой,

как женщины незваные умеют,

красивым камнем падают на шею,

утащишь - ладно, нет - так чёрт с тобой.

Они обворожительно умны,

как кошки грациозны и красивы,

приветливы и в меру похотливы.

Но мне такие вовсе не нужны.

Есть женщина - заветная мечта.

Прошу её хоть раз один присниться,

чтоб рассмотреть вблизи её ресницы

и жадно выпить жаркие уста.

Ах, как она отчаянно умна,

как кошка грациозна и красива,

приветлива и в меру похотлива.

Такая, именно, как мне нужна.

                     * * *

Я видел вас с тех пор десятки раз

и всякий раз приветствовал при встрече.

Но вы, увы, не поднимали глаз

лишь нервно передёргивали плечи.

Словно пугаясь, ускоряли шаг,

спешили перейти через дорогу.

Так убегают люди от собак,

не затевая с ними диалога,

так сторонятся прокажённых лиц,

больных чумой, помеченных холерой.

Дрожанье ваших колющих ресниц

в душе гасило и любовь и веру.

Мне становилось холодно в жару,

я обдавался потом в злую стужу,

я был готов любить вас, как сестру,

но и, как брат, я, видно, вам не нужен.

Скажите хоть, за что такой укор,

за что немилость, гнев и небреженье?

Неужто наш последний разговор

обидел вас каким-то выраженьем.

Я помню всё: вы были под Луной,

купались и плескались в лунном свете,

а я стоял под чахлою звездой

на самой гиблой и дурной планете.

Вы говорили громко о стихах,

о музыке, цветах, мечтаниях и грёзе.

Я понял всё. Но ляпнул впопыхах,

не знаю почему, о самой гнусной прозе.

Признался в страсти, что желаю вас,

люблю одежду, волосы и тело.

Вы встали, словно статуя, анфас,

глаза метнули жалящие стрелы.

С тех пор я видел вас издалека.

Вы почему-то избегали встречи,

шаг ускоряли, горбились слегка

и нервно передёргивали плечи.

          БАБОЧКА

Бабочка присела на цветок,

отдохнуть или попить нектара.

Крылья её тронул ветерок,

словно пальцы струны у гитары.

Бабочка изящна и нежна -

хрупкое и странное созданье.

Про неё недаром старина

складывала разные преданья.

Издавна считалось, что весной,

снег едва лишь на полях растает,

первые цветы взлетают над землёй,

в бабочек на солнце превращаясь.

И другой из глубины веков

взял рассказ себе я на заметку,

будто в бабочек и разных мотыльков

превратились души наших предков.

Тут запнулся мой певучий стих.

Сколько душ скопилось на планете!

Люди, берегите и жалейте их,

вдруг, мы, правда, внуки им и дети.

Бабочку под крылья ветерок

подхватил и скрыл за горизонтом.

Кто ты есть? Причудливый цветок

иль мой дед, что не вернулся с фронта?

                    * * *

Как хорошо весной в лесу у нас,

в нём нет ни суеты, ни революций.

Березы, как всегда, танцуют вальс

а первоцветы возле них толкутся.

Здесь множество знакомых и друзей:

вот одуванчик поднимает шляпу,

улыбку дарит во весь рот ручей,

и старый кедр протягивает лапу.

Я тоже их приветствовать спешу:

кого поклоном, а кого улыбкой.

Я рад всему, и даже мурашу

душа моя поёт волшебной скрипкой.

Как радостно в лесу у нас весной

припасть к берёзке, пожелать ей доли,

жизнь возлюбить любовью неземной

до тихих слез и до сердечной боли.

И на коленях Бога попросить,

чтобы в тоске, тревоге иль печали

я мог бы в лес весенний приходить,

и чтоб в душе мелодии звучали.

                   * * *

У нас зима. Метели без просвета.

Мороз скрипучий царствует во мгле.

А где-то на другом конце планеты

весна хозяйкой бродит по земле.

Идёт босая в светленькой косынке

легко, как будто баба под хмельком.

С большою радостью ей узкая тропинка

ложится под ноги цветастым рушником.

Она кивает головой знакомым

заморским бабочкам, невиданным цветам.

И разливается по тем краям истома,

и аромат струится по холмам.

Весна садится на лесном газоне.

Как хорошо и радостно кругом!

Но, вдруг, ей вспомнились российские гармони

и масленница с пляской и блином.