в замужестве за офицером
жила в довольстве и счастье, но тут взорвался Афган,
унёс он с собою Валеру
и смял, как цветок, её веру
в безоблачное блаженство
и жизнь без падений и ран.
Подружка по имени Надя
работает няней в детсаде,
нелёгкое это дело, но дома трое детей,
их надо кормить, а Надя
сидит на едином окладе
и нету давно надежды, что кто-то заплатит ей.
И только подруга их Люба
меняет, как варежки, шубы,
ездит на мерседесе с мужем кутить в казино,
только судачат люди,
что мужа она не любит,
а отдаётся за деньги, золото и вино.
Гуляет ветер в аллее
то медленнее, то быстрее,
мокрой рукою листья, как перья с кур, теребя,
живут три подруги в Расее,
страдают, чахнут, стареют,
ни на кого не надеясь, не веря и не любя.
КУМИРЫ
Мы поклоняемся богиням и богам,
творим порой таинственных кумиров,
для них свои настраиваем лиры
и песнопения возносим к небесам.
Во славу их шагаем по земле,
гонимые судьбою пилигримы,
года и вёрсты пролетают мимо,
подобно промахнувшейся стреле.
Скорбим и тщимся, поедаем прах,
приносим жертвы, принимаем муки,
на близких и себя накладываем руки
и тонем, словно в омуте, в грехах.
Надеемся, что кто-то нас спасёт,
поможет в лихолетные годины,
поэтому и гнём подобострастно спины,
и лижем блюда, жаждая щедрот.
Забудьте всё! Лишь случай да судьба
владеют равноправно нашим миром.
Глядят бесстрастно мёртвые кумиры
на жалкого и низкого раба.
Молчат бесстыдно боги и божки,
болваны, идолы, фетиши, истуканы.
Струится дым великого обмана
и смыслу, и деяньям вопреки.
Он ест глаза и души бередит,
вселяя в них сомненья и тревогу.
Друзья мои, в себе ищите Бога,
он не обманет и не навредит.
* * *
По дорогам и по тропам
волчьим и шакальим,
словно звёзды с неба в пропасть,
кони проскакали.
Проскакали, а под вечер
их следы остыли.
То ли близко, то ль далече
резвые уплыли?
И куда их гонит ветер
по пыли и грязи,
может быть, для них на свете
нету коновязи,
может, нет в крещёном мире
седокам отрады,
и в России, и в Сибири
им давно не рады?
Ветер свищет и прохожих
до смерти пугает,
но и ветер тот, похоже,
правды всей не знает.
Мужики плюют от страха
по четыре раза,
говорят, то скачет махом
красная зараза.
Рубят красные солдаты
тех, кто послабее,
как в гражданскую когда-то
белую идею.
Топчут кованою сталью
в прах Христову веру,
как в двадцатые по дальним
скитам староверов.
Гонят души чьи-то в дали
сквозь печаль и слёзы,
как в тридцатые сгоняли
мужиков в колхозы.
Бабы крестятся и плачут,
прячутся по хатам,
говорят, что это скачут
белые солдаты.
Под нагайками, как былье,
гнутся наши спины,
мужики вовек не били
так даже скотину.
По дорогам и по тропам
волчьим и шакальим,
словно звёзды с неба в пропасть
кони проскакали.
Проскакали, и остыли
их следы под вечер,
только страхом запылили
души человечьи.
Поселилась, словно в хатах,
в них печаль-тревога.
Кони, в чём мы виноваты,
постыдитесь Бога.
Унесите, кони, с глаза,
только поскорее,
вместе с красною заразой
белую идею.
Мы хотим пожить в покое,
без черезвычайки.
Кони, мчите, и с бедою
к нам не ворочайтесь.
ВОРОНЬЁ
Это всё моё, не ваше,
не надейтесь, всё моё.
Надо мною, как над пашней,
раскричалось вороньё.
Знать, вокруг да рядом бродят
то ли немочь, то ли смерть...
Не затем ли на свободе
трупоедов круговерть?
Может быть, я тоже скоро
превращусь и в тлен, и в прах,
будет каркать жадный ворон
на неприбранных костях.
И без счёта, и без края
на щемящий душу зов
налетит, как бесов стая,
вороньё со всех концов.
Не спешите, не спешите,
погодите - я живой,
в пляске смерти не кружите,
птицы ада, надо мной.
Не сердись, поганый ворон,
не коси кровавый глаз,
я приду к тебе с поклоном
чуть попозже, не сейчас.
Знаю я: всё будет вашим,
но пока моё, моё.
Дайте мне допить из чаши
всё до капли, вороньё.
* * *
Полночь, бессонница, бред.
Черти игру завели.
И сразу Луну, как берет,
сдуло с макушки Земли.
Визг тут поднялся и вой.
Кто-то затеял кадриль.
Ведьмы поганой метлой
гонят по улице пыль.
Ухнул в потёмках лешак,
квакнул в ответ водяной.
Что-то не этак, не так
стало под новой Луной.
Может быть, это вампир
точит заржавленный меч,
чтобы на дьявольский пир
новую жертву увлечь;
может быть, шабаш грядёт,
нечисть слетается в Русь,
чарами тёмный народ
в новый сгоняет союз;
может быть, просто хандра
русскую душу томит?
Так или нет, но пора
браться за чтенье молитв.
