21. Немного времени спустя он взял в плен Мания Ацилия, наиболее виновного изо всего этого посольства в этой войне. Его, связанного, он всюду возил на осле, громко объявляя зрителям, что это Маний; наконец, в Пергаме велел влить ему в горло расплавленное золото, с позором указывая этим на римское взяточничество. Поставив сатрапов над всеми этими племенами, он явился в Магнесию, Эфес и Митилену; все они дружественно приняли его, а жители Эфеса разрушили бывшие у них статуи римлян, за что немного спустя они понесли наказание. Возвращаясь из Ионии, он взял Стратоникею, наложил на нее денежный штраф и поставил в город гарнизон. Увидав здесь красивую девушку, он взял ее себе в жены. И если кому интересно узнать ее имя, это Монима, дочь Филопемена. С магнетами, пафлагонцами и ликийцами, еще продолжавшими бороться против него, он воевал при помощи своих военачальников.
22. Таково-то положение было дел у Митридата. Римляне же с того момента, как они только узнали о первом его вторжении и нападении на Азию, решили идти на него войной, хотя они были очень заняты беспрерывными восстаниями в Риме и тяжелой внутренней войной, так как Италия почти вся часть за частью восставала против них. Консулы бросили между собой жребий и жребий достался Корнелию Сулле принять власть над Азией и вести войну с Митридатом. Не имея денег, чтобы дать ему, они постановили продать то, что царь Нума Помпилий назначил как жертвенные дары богам. Столь велика была тогда нужда во всем и вместе с тем стремление поддержать честь своего имени. Им удалось продать кое-что и собрать тысяч девять фунтов золота, которое они только и дали на ведение столь большой войны.
Суллу еще долгое время задержали внутренние восстания, как я это уже описал в истории гражданских войн. В это время Митридат выстроил против родосцев очень много кораблей и всем сатрапам и начальникам городов послал тайный приказ: выждав тридцать дней, сразу всем напасть на находящихся у них римлян и италийцев, на них самих, на их жен и детей и отпущенников, которые будут италийского рода, и, убив их, бросить их без погребения, а все их имущество поделить с царем Митридатом. Он объявил и наказания тем, кто их будет хоронить или укрывать, и награды за донос тем, кто изобличит или убьет скрывающих; рабам за показание против господ — свободу, должникам по отношению к своим кредиторам — половину долга. Такой тайный приказ он послал одновременно всем, и когда наступил этот день, то по всей Азии можно было видеть самые разнообразные картины несчастий. Из них я укажу следующие.
23. Жители Эфеса тех, которые бежали в храм Артемиды и обнимали изображение богини, убивали, отрывая от статуй. Жителей Пергама бежавших в храм Асклепия и не желавших оттуда уходить, убивали стрелами, когда они сидели, обняв статуи богов. Адрамидтийцы, выйдя в море, убивали тех, которые собирались спастись вплавь, и топили в море маленьких детей. Жители Кавна, после войны с Антиохом ставшие подданными и данниками родосцев и незадолго до этого от римлян получившие свободу, оттаскивая от статуи Гестии тех римлян, которые бежали в храм Гестии в здании Совета, сначала убивали детей на глазах матерей, а затем и их самих, и вслед за ними и мужчин. Жители Тралл, не желая стать собственноручными исполнителями такого преступления, наняли для выполнения этого дела пафлагонца Феофила, человека дикого, и Феофил, собрав всех римлян вместе в храм Согласия, стал их там убивать и у некоторых, обнимавших статуи богов, отрубал руки. Такое бедствие постигло бывших в Азии италийцев и римлян, всех вместе — и мужчин, и детей, и женщин, и вольноотпущенных, и их рабов, которые были италийского происхождения. И в этом случае особенно было ясно, что Азия не вследствие страха перед Митридатом, но скорее вследствие ненависти к римлянам совершала против них такие ужасные поступки.
Но они понесли двойное наказание; во-первых, со стороны самого Митридата, вскоре проявившего против них свой вероломный характер, склонный к насилию, а во-вторых, позднее со стороны Корнелия Суллы. Митридат же отплыл на остров Кос, и жители Коса приняли его с радостью. Он захватил там сына Александра, царя египетского, оставленного тут с большими деньгами бабкой его Клеопатрой, и содержал его по-царски. Из богатств Клеопатры большое количество царских сокровищ, камни, женские украшения и большую сумму денег он отправил в Понт.
24. В это время родосцы укрепляли свои стены и свои гавани и на всех местах ставили военные машины. С ними вместе сражались некоторые из телмесейцев и ликийцев. Италийцы, все те, которые успели раньше бежать из Азии, все собрались на Родосе и с ними проконсул Азии Люций Кассий. Когда Митридат выступил на кораблях против них, они разрушили предместья города, чтобы от них не было врагам никакой пользы, и двинулись против него для морской битвы. Одни их корабли шли лобовой атакой, другие заходили с флангов. Царь Митридат, плывя сам на пентере, велел своим, вытянувшись в открытое море, заехать во фланг, и, так как они были более быстроходны, он приказал окружить неприятельские суда, бывшие более малочисленными. Тогда родосцы, испугавшись, что будут окружены, стали понемногу отступать, а затем, и совсем повернув в тыл, бежали в свою гавань и, закрыв ее заградительными цепями, стали сражаться с Митридатом со стен. Митридат стал лагерем рядом с городом; он не раз делал попытки напасть на гавань, но терпел неудачу; тогда он стал дожидаться, чтобы к нему пришло из Азии его пешее войско. За это время происходили частые, но небольшие стычки со сторожащими стены, и так как в этих стычках родосцы одерживали верх, они понемногу осмелели и держали свои суда наготове, чтобы, если встретится какой-либо благоприятный случай, напасть на неприятеля.
25. Раз как-то царское грузовое судно плыло под парусами мимо гавани; родосцы выпустили против него бирему, и так как с обеих сторон на помощь им спешно устремились другие суда, то произошло сильное морское сражение. Митридат теснил их своей стремительностью и многочисленностью судов, родосцы же с большим искусством окружали его мелкие суда и пробивали их, так что вернулись в гавань, ведя с собою на канате триэру со всем экипажем и много украшений с носов кораблей и снятую с врагов добычу. Одна их пентера была захвачена неприятелями; не зная этого, родосцы выплыли на поиски ее на шести наиболее быстроходных судах; на них плыл их наварх Дамагор. Митридат выслал против него двадцать пять судов. До наступления темноты Дамагор уходил от них; когда уже смерклось, он напал на царские суда, повернувшие назад, и два из них потопил, два других загнал в Ликию и, целую ночь проплавав в море, к утру вернулся назад. Таков был конец морского боя между родосцами и Митридатом сверх всякого ожидания для родосцев при их малочисленности, а для Митридата — при большом числе его кораблей. Во время сражения, когда царь плыл мимо своих кораблей и побуждал своих, хиосский союзный корабль в сутолоке ударил в царский корабль2, которой и дал течь. Царь, сделав тогда вид, что он ничего не заметил, впоследствии наказал и рулевого, и подштурмана, и почувствовал гнев ко всем хиосцам.
26. Когда в эти же дни плыло к Митридату его пешее войско на грузовых судах и триэрах, то сильный ветер, внезапно поднявшийся от Кавна (северный ветер), занес флот в Родос. Родосцы, с возможной быстротой выплыв из гавани, когда флот Митридата боролся с волнением и был еще рассеян по морю, напали на суда; одни захватили и привязали канатами, пробили другие и зажгли третьи, и взяли в плен человек триста. После этого Митридат стал готовиться ко второй морской битве и одновременно к штурму. Он стал строить некую «самбуку» — огромное военное сооружение, которое везли на двух кораблях. Так как перебежчики указали ему легко доступный холм, где стоял храм Зевса Атабирия, и городские стены на нем были невысокие, он ночью посадил войско на корабли, другим же, раздав лестницы, велел и тем и другим двигаться в молчании, пока им не будет дан знак огнем с Атабирия; а тогда всем вместе с елико возможным криком одним нападать на гавань, другим стараться взойти на стены. И действительно, они приближались в глубоком молчании; но сторожевые посты родосцев заметили то, что готовится, и дали знать (своим) при помощи огня. Войско же Митридата, сочтя, что это и есть тот (обещанный) знак огнем с Атабирия, после глубокого молчания все вместе закричали — как те, которые несли лестницы, так и весь экипаж с кораблей. Родосцы сами без страха ответили им таким же криком и все поднялись на стены. Таким образом, войска царя не получили никакого успеха ночью, а с наступлением дня, отбитые, вернулись назад.
