– Я уже три месяца хожу этим маршрутом, Василеф, но такое со мной еще не случалось. Блокпост не охраняется, в бункере пусто. На радиовызов никто не отзывается.

Смутное предчувствие чего-то подобного грызло меня с того самого момента, как только поднялась эта странная буря. Просто так уйти… это даже для бандитов слишком.

– Все когда-то бывает в первый раз, господин обер-лейтенант. Что сказал проводник?

Лицо немца исказила кислая гримаса, а в последовавшем ответе сквозило плохо скрываемое пренебрежение к Мовчану и его людям:

– Чиф сидит в бункере и курит свои вонючие сигареты одну за другой. Его люди добросовестно все обыскали, но ничего не нашли.

– И почему вы говорите это мне?

– Потому что вы из русского клана, который постоянно живет в настоящем аду. Ваши парни на войне, а эти только расслабляются под свою странную музыку и стреляют по крысам! Раньше они были неплохими солдатами, но сейчас размякли, а моих людей слишком мало на целый конвой.

Энке посмотрел мне в глаза с какой-то диковатой смесью надежды, злости и отчаянья, что переспрашивать и уточнять, что именно он от меня хочет, не было нужды.

Но я все же уточнил:

– Хотите, чтобы я осмотрел блокпост?

– Да, черт возьми! Или сразу скажите, что тут случилось, и мы двинемся дальше.

Чем дольше мы тут стоим, тем сильнее крепло предчувствие, что впереди ждет нечто еще более худшее. Я вопросительно посмотрел на Ксению, девушка неопределенно пожала плечами.

– Мы с родственницей немного знаем местную природу. Отзовите ваших людей и державников тоже, а мы осмотрим все еще раз. Я бы еще связался с местным… с батькой Соловьем. Пусть не думает, что это вы перебили его людей.

– Что вы хотите за помощь, Василеф?

Вопрос оказался весьма ко времени. Все эти приключения изрядно тормозили продвижение, и у меня вполне созрело временное решение, хотя согласится ли немец на такое, это еще вопрос.

– Позже мы обсудим это, благодарю, что спросили. А сейчас давайте работать.

Еще некоторое время ушло на суматоху, связанную с отводом всех людей с территории блокпоста. Державники особо сильно упирались, но лейтенант умел настоять на своем. Сечевые удалились, бросая в нашу с Ксенией сторону косые, недоброжелательные взгляды. Удостоверившись, что больше никого нет, мы с репликантом пошли к остову машины. Это действительно был древний «жигуль», сейчас почти полностью съеденный ржавчиной. За поворотом я увидел небольшую утоптанную площадку, за которой из склона невысокого холма виднелась бетонная стена наблюдательной площадки бункера. Две узкие щели амбразур держали под контролем дорогу и противоположный участок степи. Чуть поодаль виднелась арка шлюзовой камеры. Массивная стальная дверь сейчас была открыта наружу, изнутри пробивалась рассеянная полоска света.

Ксения сделала было шаг вперед, но я удержал.

Указав репликанту на три плоских холма слева и справа от бункера, находившихся на небольшом удалении, я попросил:

– Пока не ходи со мной. Займи позицию, где понравится, и следи за окрестностями. Сканер есть?

– Да.

– Послушай эфир, найди кодированные переговоры, посмотри удаление и интенсивность радиообмена.

– Но я тоже хороший следопыт и…

– Иди, если хочешь выполнить свое задание, не мешай мне работать.

Девушка набросила маску и, чуть пригнувшись, быстро пошла в сторону холмов. В тот миг, когда ее лицо скрывалось за серо-зеленой маской, я увидел промелькнувшую досаду и что-то еще. Не отвлекаясь больше, я повесил автомат на плечо и, выйдя на середину утоптанной площадки, служившей чем-то вроде стоянки для проезжающих, затянул древнюю бурятскую молитву следопыта. С каждым произнесенным словом звуки и запахи вливались в протяжную монотонную мелодию, рассказывая все, что тут случилось.

Предчувствия не обманули – пауки были здесь как раз во время бури. Один накрыл блокпост волнами ужаса и страха, а двое других ждали где-то неподалеку. Люди, всего шестеро хорошо вооруженных бойцов, побросав оружие, стали выскакивать наружу и метались в панике. С пауками было человек пять людей, они ловили оглушенных бандитов и, связывая попарно, уводили на восток. Не понимаю как, но люди совершенно четко ориентировались среди непроглядной темноты и плотной пылевой завесы. Пленников уводили на восток, в небольшой овраг, видневшийся у подножья самого высокого из трех холмов. Трое людей вернулись, забрали одну повозку и трех лошадей. Двоих впрягли в фургон, а одна пошла под седлом. Мародеры собрали все припасы, оружие. Повозка и верховая лошадь тоже двинулись на восток, к оврагу. Схема знакомая, даже цель ясна.

Очнувшись от транса, я тронул тангенту рации и вызвал репликанта:

– Что слышно в эфире?

– Три групповых кодированных источника радиообмена. Направлением на юго-восток. Удаление сложно сказать, но сигнал слабый. Километра два, может быть чуть больше.

– Хорошо, видишь холм на юго-востоке?

– Да, отчетливо.

– Со своей позиции сможешь прикрыть меня, когда подойду к оврагу у подножья?

– Что ты нашел?

– Пока только след… так прикроешь?

– Хорошо, Ступающий.

След от тяжело нагруженного фургона был еле виден. Буря уничтожила почти все следы, неудивительно, что люди Мовчана ничего не смогли обнаружить. Мне помогал сильно примятый сухостой, который прихотлив на излом, да еще выворачиваемые из почвы копытами лошадей мелкие камешки. Нападавшие обернули копыта тряпками, но, видимо, сильно торопились, две обмотки соскочили, и подковы оставляли четкий след в траве и на сырой от постоянных дождей земле. К тому же пленные были обуты в специальные армейские кроссовки, имевшие характерный глубокий рисунок протектора.

– Ступающий, человек с темным лицом хочет знать, как идут поиски.

Голос Ксении звучал напряженно, и я буквально чувствовал ее сердитый взгляд у себя на затылке. Странная девица, но придется еще некоторое время терпеть. Свою рацию я заблокировал, оставив только закрытый канал, в поиске ничего не должно отвлекать.

– Пусть начинают движение, а он сам может идти к моей позиции, дай ему координаты, но сначала спустись сюда сама. Нужно твое мнение.

– Теперь оно тебе понадобилось?

Строптивый оборотень – это именно то самое чудо, которое я не желаю терпеть вообще. Но пришлось сдержаться, поскольку придется.

– Ты хочешь расторгнуть наш договор, кадавр?

– А ты долго будешь обращаться со мной как с какой-то преступницей?!

Теперь еще и нервы. Не ожидал, что скопировать удастся даже чужие эмоции. Однако истерика мне точно нужна меньше всего.

– Спускайся и предупреди Энке. Быстро.

Некоторое время в канале было тихо, лишь слышалось ее учащенное дыхание.

Через пару секунд послышался ровный, как ни в чем не бывало, голос Ксении:

– Хорошо, я иду.

След от колес тянулся до самого оврага и был хорошо различим в невысокой, росшей клочками траве. Из-за постоянных дождей почву вымывало, поэтому идти приходилось осторожно, выбирая дорогу. Когда холм заслонил от взгляда дорогу, местность пошла под уклон, и вскоре я оказался у края оврага, заросшего невероятно густыми зарослями шиповника. Раздвигая колючие ветки стволом автомата, я стал спускаться вниз, пока не дошел до самого дна. Тут меня ожидала именно та самая картина, подобную которой приходилось видеть раньше. На дне оврага чернел выжженный неизвестным способом круг, примерно шести метров в диаметре. В центре его высилась небольшая трехсторонняя пирамида, связанная из десятков человеческих костей. От каждой корявой грани ее отходил выкопанный в земле глубокий желоб, тянувшийся к расположенным вокруг пирамиды человеческим черепам, насаженным на алюминиевые оглобли, в свою очередь с силой воткнутые в землю. Вся поверхность центрального конуса оказалась тщательно обмазана кровью и остатками внутренностей, а черепа на шестах, напротив, были тщательно выскоблены изнутри и снаружи.

Что-то блеснуло в черной массе у северной грани пирамиды, и я подошел ближе, чтобы рассмотреть как следует. Пришлось присесть на корточки и ножом подцепить блестящий предмет. Это был нательный золотой крест весьма вычурной формы, с выпуклым распятием. Положив украшение обратно и поднявшись, я услышал за спиной негромкий вздох. Обернувшись, увидел, как на краю оврага замерла Ксения. Картина жертвенника смотрелась оттуда еще более впечатляюще, это я помню еще по тому, как в первый раз увидел нечто подобное год назад. Девушка спустилась вниз, в ее движениях чувствовалась неуверенность. Маску она так и не сняла, что, учитывая обстоятельства, было даже неплохо. Несмотря на сырость и прохладу, тяжелый дух разложения и паленого мяса в смеси составляли убойное сочетание. Но репликант почти не смотрел на пирамиду, ее больше интересовало мое спокойствие.