Катыкова села в неудобное кресло, закинув ногу на ногу, и замерла. На ней были солнцезащитные очки, которые она не сняла даже в помещении. Алексей начал подозревать, что за темными стеклами скрывается знатный бланш. Возможно, супруги не только поссорились, но и подрались. Темы рядом с матерью не было, он наверняка отправился искать встречи с Наденькой. А настойчивый парень! Алексей невольно его зауважал. Геннадий Михайлович тоже ушел, не исключено, что за спиртным. Алексей все пытался разглядеть Манукова в толпе людей, томящихся у кассы, но тщетно. В дьюти-фри был настоящий аншлаг! Соотечественники дружно затаривались спиртным и косметикой. Кто-то, как Саша, спешно докупал сувениры.

«А Мануковы наверняка обосновались в противоположном конце зала ожидания», – подумал Алексей, вертя головой. Наконец, он увидел Наденьку. Лицо у девушки было такое несчастное, что Леонидову самому захотелось заплакать.

– Сережа, ты, часом, не знаешь, что случилось этой ночью? – спросил он у сына. – Наденька с Темой не разговаривают.

– У нее же мама умерла!

– Тогда она тем более должна искать утешения у Темы. А она с ним даже рядом отказалась сидеть в автобусе. Вы вчера общались?

– Д-да, – сказал сын с легкой заминкой. – Мы с Артемом в баре сидели. Ну, типа телик смотрели.

– Да я тебя не осуждаю за то, что вы пили пиво. Не водку же.

– Только матери не говори, – поспешно сказал Сережа.

– А Надя с вами была?

– Нет, в том-то и дело.

– У них все разладилось, когда умерла ее мать?

– Нет, в том-то и дело! – повторил сын. – Сначала ее отец не пустил, хотя она рвалась. Я получил от Нади эсэмэску. Она спрашивала, где Тема? Надо, мол, встретиться.

– Почему же она Теме не написала?

– Там такая маман! – поморщился Сережа. – Ты нашу ругаешь. А там просто ураган! Она же каждый его шаг контролирует! И такие скандалы закатывает! Тема не может все время носить с собой телефон, не в туалет же с ним ходить, а она при первой возможности хватает мобильник сына и начинает читать все подряд эсэмэски. А у него рука не поднимается удалять послания от Нади, так он мне сказал. Вот и скандалят постоянно.

– Но что Темина мама конкретно имеет против Наденьки?

– Откуда я знаю? – пожал плечами Сережа. – В общем, я устроил им встречу, – по-взрослому сказал он. – А сам ушел. Это было позавчера. А вчера… Они, похоже, поругались. Я писал Наде и даже звонил. Но она не ответила.

– Длинные гудки или «абонент не доступен»? – деловито спросил Алексей.

– Гудки. Не брала трубку.

– И долго ты пытался ей дозвониться?

– Весь вечер.

– Значит, Тема весь вчерашний вечер сидел и ждал, что ты устроишь ему свидание с Наденькой?

– Ну, типа того.

– Но она так и не ответила на звонок, – задумчиво сказал Алексей. – Вот я и спрашиваю: что такого случилось этой ночью? А что-то случилось, нюхом чую.

– Ты, пап, преувеличиваешь.

– Человека убили, Сережа. А это серьезно. И они все никак не успокоятся. Ты видишь, какие у них лица?

– Лично я ничего не вижу, – вновь пожал плечами сын.

– А я вижу. Вижу, что Мануков не в себе. Что Элина, не знаю, как там ее по отчеству, в темных очках. Что Надя в слезах. А Тема нервничает. Что же касается Катыкова, он просто места себе не находит. Похоже, за спиртным в дьюти-фри пошел. А пойду-ка и я туда! Посидишь с Ксюшей и с вещами?

– Хорошо, только потом я пойду. Мне тоже надо сувениров мужикам купить.

– Каким еще мужикам? – уставился на него Алексей.

– Друзьям.

– А-а-а… – «Совсем взрослый», – подумал Леонидов и невольно вздохнул. Потом подхватил свою борсетку и неторопливо пошел в дьюти-фри.

Манукова Алексей нашел у полки с крепкими спиртными напитками. Тот с сосредоточенным видом выбирал дорогой коньяк.

– В подарок берете, Геннадий Михайлович, или себе? – спросил Алексей.

– А… ментура… Советую и тебе затариться.

– Мы разве на ты?

– Не сейчас, так потом, – усмехнулся Мануков. – Когда на брудершафт выпьем. Нам ведь долго здесь куковать.

– Не понял?

– Мне только что из Москвы позвонили. Самолет, который должен нас забрать, даже еще не вылетел.

– Как-как?

– Не вылетел, говорю, из Домодедово. Вот и считай.

Алексей мысленно прикинул. Время в полете три часа с копейками. Плюс не меньше часа на разгрузку-выгрузку и подготовку воздушного судна к полету обратно. Итак, четыре часа. Минимум четыре часа им томиться в терминале в ожидании посадки. А Сашка в очереди давится! Она даже не представляет, сколько еще раз пойдет в дьюти-фри за эти четыре часа! Лишь бы денег хватило. Леонидов машинально похлопал по карманам. Заначка есть. Бежать к жене и сообщать ей новость о четырехчасовой задержке рейса ему не хотелось. Истерика все равно будет, лучше уж Саша узнает это не от него.

– Ты что пьешь? – деловито спросил Мануков. – Виски, коньяк?

– Пока ничего. Рановато для выпивки.

– Ох, какие мы правильные! – усмехнулся Геннадий Михайлович. – А я на кассу пойду. Да и закуски надо прикупить, а то всю разберут. Я эту новость пока никому не сообщал, кроме тебя. Ты ведь мне тоже предложил свою помощь. А долг платежом красен. Так что пользуйся.

– Что ж, спасибо.

Мануков уже собрался уходить, как вдруг буквально натолкнулся на Катыкова. Тот как раз сумел протиснуться к полкам с крепкими спиртными напитками, видимо, не только Геннадию Михайловичу сообщили новость относительно задержки рейса. Оба соперника аж в лице переменились.

– Ну, ты мразь, – негромко сказал Катыков. – Избавился от жены и концы в воду?

– Да я тебя… – рванулся Мануков. – Ты… Официанта подкупил, сука! Как только узнал, что она никогда из семьи не уйдет! За что-о?!! – взвыл он. – За что ты Люду мою убил?!!

– Мужики, спокойно, – попытался остановить их Алексей. – Вы не в бане.

На них уже начали оглядываться. Мануков судорожно сглотнул и опустил руки. Потом бросил:

– Сука. – И, тяжело дыша, направился к кассе.

Теперь рванулся Катыков, но Алексей цепко схватил его за плечо:

– Не стоит.

– Вы правы. – Катыков перевел дух. – Я слышал, вы в полиции работаете?

– Кто сказал?

– Так, слухи. А если честно, вид у вас уж больно… Заинтересованный. Наверное, гадаете, за что мы друг друга так ненавидим, что на детях отыгрываемся?

– Если честно, то да.

– Слышали уже? Наш рейс задержали.

– Да. Минимум на четыре часа.

– Как же, – усмехнулся Катыков. – На четыре. Расслабьтесь. По моим данным, погода в Москве дрянь. Дикая жара, смог. Пока не стемнело, вряд ли они смогут вылететь из Домодедово.

– Стемнело?! Да вы шутите! Сейчас только девять часов утра! Ну, в Москве одиннадцать. Нам что здесь, по-вашему, сутки сидеть?!

– Как знать, – пожал плечами Катыков. – К Лине мне сейчас не хочется. Если честно, я боюсь, что это она.

Алексей молчал, боясь его спугнуть.

– Она причастная к смерти Люды, – пояснил Ренат. – А Манукову вы не верьте. Сволочь редкостная. Если хотите, я вам расскажу. Где бы нам посидеть? – он начал оглядываться.

– Вон в том кафе, – кивнул Алексей на столики, застеленные клеенкой, красная с белым клетка. – Возьмем по чашечке кофе и по бутерброду. Раз минимум четыре часа здесь сидеть, подкрепиться бы не мешало. Да и в сон клонит. Меня сегодня в пять утра подняли.

– Спиртное здесь будем брать или в кафе купим?

– А что, обязательно пить?

– Ну, как хотите. Все равно ведь не выдержите. Видел я вашу спутницу. С такой невольно запьешь.

– Это моя жена.

– Я так и понял. Часом, не учитель?

– А вы хороший физиономист, господин Катыков.

– Я бизнесмен. И бизнесмен удачливый. Если бы я плохо разбирался в людях, то давно бы разорился. У вашей жены профессия нервная, связанная с людьми. А какие люди способны так вывести человека из себя, что он и за две недели не отдохнул? Конечно, дети!

– Вы правы, она завуч в школе. Кстати, как вас по отчеству? Ренат…?

– Алексеевич.