– А так клиентура хорошая, – добавила Эсменет.

Вернулся давний гнев, тот самый, что несколько месяцев назад вырвал Ахкеймиона из ее объятий. Он стиснул кулаки; ему представилось, как он бьет Эсменет. «Гребаная шлюха!» – захотелось крикнуть ему.

Ну зачем рассказывать все это? Зачем говорить то, что он не в силах слушать?

Особенно когда ей самой есть что объяснять…

«Почему ты оставила Сумну? Как долго прячешься от меня? Как долго?»

Но прежде чем Ахкеймион смог хоть что-то сказать, Эсменет резко развернулась и направилась к костру, вокруг которого сидели женщины с раскрашенными лицами – другие проститутки.

– Эсми! – окликнула ее темноволосая женщина с грубым, почти мужским голосом. – Кто твой…

Она умолкла, присмотрелась получше, потом рассмеялась.

– Кто твой несчастный друг?

Она была крупной, с широкой талией, но совершенно без жира – таких женщин, как сказала ему однажды Эсми, очень ценят некоторые норсирайцы. Ахкеймион сразу понял, что она принадлежит к тому типу людей, которые путают дурные манеры со смелостью.

Эсменет остановилась и задумалась – так надолго, что Ахкеймион нахмурился.

– Это Акка.

Густые брови проститутки поползли вверх.

– Тот самый знаменитый Друз Ахкеймион? – спросила женщина. – Колдун?

Ахкеймион взглянул на Эсменет. Кто эта женщина?

– Это Яселла, – сказала Эсменет.

Она произнесла имя женщины таким тоном, словно оно все объясняло.

– Ясси.

Яселла не сводила с Ахкеймиона оценивающего взгляда.

– И что же ты здесь делаешь, Акка?

Он пожал плечами.

– Иду со Священным воинством.

– Так же, как и мы! – воскликнула Яселла. – Хотя можно сказать, что мы движемся за другим Бивнем…

Остальные проститутки расхохотались – совсем как мужчины.

– И маленьким пророком, – хрипло добавила другая. – Пригодным лишь для одной проповеди…

Женщины зашлись хохотом, все, за исключением Ясси, которая просто улыбнулась.

Посыпались новые шуточки, но Эсменет уже нырнула во тьму – должно быть, туда, где стоял ее навес.

– Все наши живут группами, – сказала она, предвосхищая любые вопросы. – Мы присматриваем друг за дружкой.

– Так я и подумал…

– Это мое, – сказала Эсменет, опускаясь на колени у засаленного полога полотняной палатки.

У Ахкеймиона отлегло от сердца: Эсменет, не сказав ни единого слова, забралась внутрь. Ахкеймион последовал за ней.

В палатке едва хватало места, чтобы сесть. Сквозь дым благовоний пробивался запах совокупления – а может, Ахкеймион просто не мог перестать думать о других мужчинах Эсменет. Он разглядывал ее стройное тело с маленькой грудью. В отблесках костра Эсми казалась такой хрупкой, такой маленькой и одинокой… Мысль о том, как она извивается здесь ночь за ночью, под все новыми и новыми мужчинами…

«Я должен сделать это правильно!»

– У тебя есть свеча? – спросил он.

– Есть вроде… Но мы же сгорим.

Пожар был вечным кошмаром всех, кто вырос в городах.

– Нет, – отозвался Ахкеймион. – Со мной – нет.

Эсменет извлекла свечу из узелка, лежавшего в углу, и Ахкеймион зажег ее словом. В Сумне Эсменет всегда приходила в восторг от этого фокуса. Теперь же она просто наблюдала за ним с безропотной осторожностью.

Они сощурились от света. Эсменет натянула на ноги грязное одеяло, безучастно глядя на груду валяющейся одежды.

Ахкеймион сглотнул.

– Эсми… Зачем рассказывать мне… все это?

– Потому что мне нужно знать, – сказала Эсменет.

– Что знать? Отчего у меня дрожат руки? Отчего у меня такой перепуганный, мечущийся взгляд?

Плечи Эсменет поникли; Ахкеймион понял, что она всхлипывает.

– Ты сделал вид, будто меня там не было, – прошептала она.

– Что?

– В последнюю ночь в Момемне… я пришла к тебе. Я смотрела на твой лагерь, на твоих друзей. Только я спряталась, я очень боялась, что меня… Но тебя там не было, Акка! Потому я ждала и ждала. Потом я увидела… увидела тебя… Я заплакала от радости, Акка! Заплакала! Я стояла там, прямо перед тобой, и плакала! Я протянула руки, а ты… ты…

Ее наполненные болью глаза потускнели, и договорила Эсменет уже совсем другим тоном – куда более холодным:

– Ты сделал вид, будто меня там нет.

О чем она говорит? Ахкеймион прижал ладони ко лбу, сражаясь со стремлением ударить ее. Она стояла рядом, так близко, что можно было рукой дотронуться – после всего этого времени! – и все же отступила… Ему нужно было понять…

– Эсми… – медленно произнес он, пытаясь собрать воедино затуманенные вином мысли. – Что ты…

– Что я, Акка? – спросила она сухо. – Я слишком замарана, слишком осквернена? Я оказалась слишком грязной шлюхой?

– Нет, Эсми, я…

– Слишком измятым персиком?

– Эсменет, да послушай же…

Эсменет горько рассмеялась.

– Так ты говоришь, что собираешься взять меня к себе в палатку? Добавить меня ко множеству…

Ахкеймион ухватил ее за плечи и встряхнул.

– И ты еще будешь говорить мне про множество? Ты?!

Но он мгновенно пожалел о своем порыве, увидев, как его свирепость отразилась ужасом на ее лице. Она даже съежилась, будто ожидая удара. Ахкеймион внезапно заметил синяк у нее под левым глазом.

«Кто это сделал? Не я. Не я…»

– Посмотри на нас, – сказал он, отпуская Эсменет и осторожно убирая руки. Оба избитые. Оба изгои.

– Посмотри на нас, – пробормотала Эсменет.

По щекам ее струились слезы.

– Я могу объяснить, Эсми… Объяснить все.

Эсменет кивнула и потерла плечи там, где он ее схватил.

За палаткой зазвучал слаженный хор голосов; женщины принялись петь, подобно другим проституткам, обещая мягкие вещи за твердое серебро. Отблески костра мерцали в прорехах палатки, словно золото сквозь темную воду.

– Той ночью, про которую ты говоришь… Сейен милостивый, Эсми, если я не подошел к тебе, то не потому, что стыдился! Да как я мог бы? Кто вообще стал бы стыдиться такой женщины, как ты?

Эсменет прикусила губу и улыбнулась, хотя его слова вызвали у нее новый поток слез.

– Тогда почему?

Ахкеймион перекатился на бок и лег рядом с ней; взгляд его был устремлен в холстяной потолок.

– Потому, что я нашел их, Эсми, – в ту самую ночь… Я нашел Консульт.

– А дальше я ничего не помню, – сказал он. – Знаю, что прошел ночью всю дорогу от императорского дворца до лагеря Ксинема, но я ничего не помню…

Слова хлынули из него потоком, рисуя кошмарные события, что произошли в ту ночь под Андиаминскими Высотами. Беспрецедентный вызов. Встреча с Икуреем Ксерием III. Допрос Скеаоса, первого советника императора. Лицо, которое не было лицом, раскрывающееся, словно сжатая в кулак рука с длинными пальцами. Чудовищный заговор кожи. Он рассказал ей обо всем, кроме Келлхуса…

Эсменет свернулась в его объятиях калачиком и слушала. Теперь она положила подбородок ему на грудь.

– Император тебе поверил?

– Нет… Кажется, он думает, что в этом замешаны кишаурим. Мужчины предпочитают новых любовниц и старых врагов.

– А Атьерс? Что говорит Завет?

– Они одновременно и в восторге, и в ужасе, насколько я могу понять.

Ахкеймион облизал губы.

– Я не уверен. Я не связывался с ними после того, как доложил обо всем Наутцере. Возможно, они решили, что я мертв… Убит из-за того, что узнал.

– Тогда почему они не свяжутся с тобой…

– Разве ты не помнишь, как это работает?

– Да-да, – отозвалась Эсменет, закатывая глаза и самодовольно улыбаясь. – Как это работает? Для Призывных Напевов нужно знать и человека, с которым связываешься, и место, где он находится. Поскольку ты движешься вместе с войском, они понятия не имеют, где ты сейчас…

– Вот именно, – сказал Ахкеймион, собираясь с духом и готовясь к неизбежным расспросам.

Эсменет испытующе взглянула на него, сочувственно, но в то же время настороженно.

– Тогда почему ты не свяжешься с ними сам?

Ахкеймион вздрогнул. Он провел дрожащей рукой по ее волосам.