— Глядите! — хрипло завопил Белов. — Глядите, вот он!

Сначала светящаяся мгла за иллюминатором была неподвижной. Затем какие-то тени зашевелились в ней. Мелькнуло что-то длинное и гибкое, и через секунду они увидели кальмара. Вернее, они увидели широкое бледное тело, два жестких равнодушных глаза в нижней его части, а под глазами, словно чудовищные усы, два пучка толстых шевелящихся щупалец-рук. Все это в одно мгновение надвинулось на иллюминатор и заслонило свет прожектора. Субмарину сильно качнуло, что-то противно, как ножом по стеклу, заскрежетало по обшивке.

— Вот так! — сказал Званцев. — Насладились?

— Какой ог-ром-ный! — с благоговением произнес Белов. — Акико-сан, вы заметили, какой он огромный?

— Оо-ика, — сказала Акико.

— Пожилой, заслуженный субъект, — подтвердил Званцев.

Белов сказал:

— Никогда не встречал упоминания о таких крупных экземплярах. Я оцениваю его межглазное расстояние в два с лишним метра. Как ты думаешь, Званцев?

— Около того…

— А вы, Акико-сан?

— Полтора — два метра, — ответила Акико помолчав.

— Что в обычных пропорциях дает… — Белов пошептал, загибая пальцы. — Дает длину туловища по меньшей мере метров пятнадцать, а вес…

— Слушайте, — перебил их Званцев. — Что делать дальше?

Акико заглянула в желто-зеленую мглу за иллюминатором, выпрямилась н расправила плечи, закинув назад голову. Потом она перехватила взгляд Званцева, ссутулилась и смущенно прошептала:

— Извините, господин субмарин-мастер…

Белов сказал:

— Надо как-то оторваться от него и сфотографировать целиком.

Субмарину снова качнуло, и снова послышался отвратительный скрип роговых челюстей о металл.

— Это тебе не кит, голубчик, — злорадно пробормотал Званцев.

Потом он подумал и сказал:

— Можно попробовать кое-что. Добровольно он от нас теперь не отстанет и будет ползать по субмарине часа два, не меньше. Я попробую рывком освободиться от него, стряхнуть его, — понимаете? — и тогда он попадет под струю кипятка из турбин. Мы быстро развернемся, сфотографируем и расстреляем его. Хорошо?

Сумбарина раскачивалась все сильнее. Видимо, кальмар рассвирипел и пытался согнуть ее пополам. На несколько секунд в иллюминаторе показалась одна из его “рук” — лиловая кишка толщиной в телеграфный столб, усаженная шевелящимися присосками.

— Какой огромный! — повторил Белов. — Слушай, Званцев, а: нельзя ли вместе с ним всплыть?

Званцев запрокинул лицо и, прищурившись, поглядел на Белова снизу вверх.

— На поверхность? — переспросил он. — Пожалуй… Сейчас он не отцепится от нас. Сколько, ты говоришь, он может весить?

— Тон семьдесят, — сказал Белов неуверенно. Званцев свистнул и снова повернулся к пульту.

— Но это на воздухе, — поспешно добавил Белов, — а в воде…

— Все равно, не меньше десятка тонн. “Ольга” не вытянет. Готовьтесь, будем переворачиваться.

Акико покорно опустилась на корточки, не спуская глаз с иллюминатора. Она очень боялась пропустить что-нибудь интересное.

Если бы не стажеры, особенно Белов, можно было давно уже прикончить этого гада и приняться искать его родственников. Званцев не сомневался, что где-то на дне впадины скрываются дети, внуки и правнуки чудовища — будущие, а может быть, и уже действующие пираты на новых трассах миграций китов.

“Ольга” вернулась в горизонтальное положение.

— Духота… — проворчал Белов.

— Держитесь крепче, — предупредил Званцев. — Готовы? Вперед!

Он до отказа повернул рукоятку скорости. Полный ход, тридцать узлов! Пронзительно взвыли турбины. Позади что-то стукнуло, донесся неясный вопль. “Бедный Белов”, — подумал Званцев.

Он сбросил скорость и завертел штурвальчик рулевого управления. Субмарина описали полукруг и вернулась к кальмару.

— Теперь смотрите, — сказал Званцев.

Кальмар висел в двадцати метрах перед носом субмарины, бледный, странно плоский, с обвисшими скрюченными щупальцами и обвисшим туловищем. Он был похож на паука, которого прижгли спичкой. Глаза его были задумчиво скошены вниз и вбок, словно он размышлял над чем-то. Званцев никогда прежде не видел живого кальмара так близко и разглядывал его с любопытством и отвращением. Это был действительно необычайно крупный экземпляр. Может быть, один из самых крупных в мире. Но в эту минуту ничто в нем не позволяло предположить могучего и страшного хищника. Званцеву почему-то вспомнились кучи размякших китовых внутренностей в огромных чанах на китобойном комбинате в Петропавловске.

Прошло несколько минут. Белов лежал животом на плечах Званцева и трещал кинокамерой. Акико что-то бормотала в диктофон (кажется, по-японски), не сводя глаз с кальмара. У Званцева заныла шея, к тому же он боялся, что кальмар очнется и удерет или снова бросится на субмарину, и тогда все нужно будет начинать сначала.

— Вы еще не скоро? — осведомился Званцев.

— Очень… — ответил Белов сипло и невпопад.

Кальмар приходил в себя. По его лапам прошла зыбкая судорога. Громадные, величиной с футбольный мяч, глаза повернулись, словно шарниры в гнездах, и уставились на свет прожекторов. Потом лапы вытянулись в струнку, снова сжались, и бледно-лиловая кожа налилась темным цветом. Втиснутое в серый панцирь тело поднялось в уровень с головой. Кальмар был ошпарен, оглушен, но он готовился к новому прыжку. Кальмар не отступал.

— Ну? — спросил Званцев нетерпеливо.

— Ладно, — недовольно сказал Белов. — Можешь.

— Слезай с меня, — сказал Званцев.

Белов слез и положил подбородок на правое плечо Званцева. По-видимому, он уже забыл о глубинной болезни. Званцев взглянул на экран, затем положил палец на спусковой крючок.

— Близко слишком, — пробормотал он. — Ну ничего. Выстрел!

Субмарина вздрогнула.

— Выстрел!

Субмарина вздрогнула еще раз. Кальмар медленно раскрывал лапы, когда под его глазами одна за другой взорвались две противокашалотные торпеды. Две вспышки и два громовых раската: “Бомбр-р-р! Бомбр-р-р! Кальмара затянуло черным облаком, а затем субмарину бросило на хвост, она опрокинулась на левый борт и принялась танцевать на месте.

Когда волнение прекратилось, прожектора осветили буро-серую колышущуюся массу, из которой в пучину вываливались, крутясь, бесформенные дымящиеся лохмотья. Некоторые еще извивались и дергались в лучах света, отбрасывая в желто-зеленую толщу пыльные тени, и исчезали во мраке. А на экране локаторов уже появились один за другим четыре, пять, семь сигналов, нетерпеливых и выжидающих.

— Акулы, — сказал Званцев. — Тут как тут.

— Акулы мерзость, — хрипло сказал Белов. — Вот кальмара… жалко… Такой экземпляр! Варвар ты, Званцев…

Званцев с трудом промолчал и включил свет. Акико сидела, прислонившись к стене, склонив голову на плечо. Глаза ее были закрыты, рот полуоткрыт. Лоб, щеки, шея, голые руки и ноги лоснились от пота. Диктофон лежал под ногами. Званцев подобрал его. Акико открыла глаза и смущенно улыбнулась.

— Сейчас будем возвращаться, — сказал Званцев. Он подумал: завтра ночью перебью остальных.

— Очень душно, господин субмарин-мастер, — сказала Акико. — Еще бы, — сердито бросил Званцев. — Ароматы…

И коньяк, и духи…

Акико опустила голову.

— Ну ничего, — сказал Званцев. — Сейчас будем возвращаться. Белов!

Белов не ответил. Званцев обернулся и увидел, что Белов поднял руки и ощупывает пазы люка.

— Что ты делаешь, Белов? — спросил Званцев.

Белов повернул к нему серое лицо и сказал:

— Душно здесь. Надо открыть.

Званцев ударил его кулаком в грудь, и он упал навзничь, запрокинув острый кадык. Званцев торопливо отвернул кислородный кран, затем поднялся и, перегнувшись через Белова, осмотрел замок. Замок был в порядке. Затем Званцев ткнул Белова пальцем под ребро. Акико следила за ним блестящими глазами.

— Господин Белов? — спросила она.

— Слишком плотный ужин, — сердито сказал Званцев. — И глубинная болезнь в придачу.

Белов вздохнул и сел. Глаза у него были сонные, он посмотрел на Званцева, на Акико и сказал: